Это крякает, как большевик
https://radonezh.ru/2019/06/10/eto-kryakaet-kak-bolshevik
Вспомним международное определение геноцида:
“действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую, религиозную или иную исторически сложившуюся культурно-этническую группу как таковую путём:
убийства членов этой группы;
причинения тяжкого вреда их здоровью;
мер, рассчитанных на предотвращение деторождения в такой группе;
изъятия детей из семьи;
предумышленного создания жизненных условий, рассчитанных на полное или частичное физическое уничтожение этой группы”
Согласно этому определению действия большевиков в отношении Церкви, как религиозной группы, были именно геноцидом. Это правда, что наши нынешние антицерковные риторы отнюдь не расстреливают несчастных по темницам. Но если вы используете риторику и образ врага, характерную для экстремистского движения, отметившегося массовыми убийствами, вас неизбежно будут с ним ассоциировать. Это может быть обидно (антисемитам начала 90-х тоже было обидно), но это неизбежно.
Как говорят американцы, it quacks like a duck - “это крякает как утка”. Не хотите, чтобы вас принимали за уток - не крякайте. Не хотите, чтобы вас принимали за политическое движение, известное геноцидной враждебностью к Церкви, откажитесь от его риторики и лозунгов.
Беда, однако, в том, что сама эта враждебность - существенная часть субкультуры, известной с 1860-тых годов, и именуемой “обществом”, “лучшими людьми”, “мыслящими людьми”, “интеллигенцией” и сохранившейся со времен Ф.М. Достоевского и его гениального романа “Бесы” практически неизменной. Большевики - нравится нам это или нет - одно из порождений этой субкультуры.
Потом уже наша интеллигенция выстроила какое-то исключительно карикатурное представление о большевиках - что это были сплошь какие-то уроды, психопаты и садисты. Думать так о них было бы несправедливо.
Психопаты и садисты, конечно, вылезли в ходе гражданской войны. Но большевизм держался не на них, а людях, которые искренне верили в то, что гнусный царский режим - это позор и проклятие нашей Родины, что прогресс человечества требует снести как русский трон, так и троны вообще, что Церковь - прислужница реакции и рассадник невежества и суеверий, что бить жандармов - это хорошо и правильно, а вот если жандармы нас бьют - то они палачи и сатрапы, что, конечно, революции не делаются в перчатках и кровь прольется - но, во-первых, в этом будут виноваты враги, во-вторых, эта цена окупается светлым будущим, которое воспоследует там, за дымом да за пожарами. Короче говоря, большевики были представителями того самого мировоззрения и этики, которое частично было заимствовано у французских революционеров, но более всего вызрело в среде русской интеллигенции.
Более того, мировоззрения и этики, которое осталось в этой среде совершенно неизменным. Интеллигент, невыносимо возмущенный жестокостями, творимыми царскими жандармами, и чекист, который расстреливал несчастных по темницам - это не только составляющие одного и того же континуума, это нередко одно и то же лицо.
Как мы видим и сейчас - высокая нравственная чувствительность, благородное негодование на неправды, творимые архиврагом - российским государством - и полное незамечание каких угодно преступлений, совершаемых идеологически своими - да и всеми вообще врагами этого самого государства.
Большевики - это вовсе не уроды, это как раз люди с хорошими лицами. Впрочем, неприязнь наших борцов к большевикам неизбежно снижается на фоне общего врага, и сейчас мы присутствуем при трогательном процессе, когда брат Саша узнает брата Вову, красные знамена в Екатеринбурге уже никого не напрягли.
Почему это происходит?
Потому что нашей интеллигенции свойственен крайне низкий уровень рефлексии. Это, на первый взгляд, может показаться парадоксальным - разве это не субкультура бесконечной рефлексии, глубоких размышлений, нравственных терзаний? По крайней мере, она склонна себя так видеть. Но беда в том, что претензия на добродетель обычно обратно пропорциональна реальной добродетели.
Представители этой среды охотно ставят в пример согражданам покаяние немцев после нацистской эпохи - но при этом каяться должен все время кто-то другой. Интеллигенция все время видит себя в роли негодующих обличителей преступлений советской, особенно, сталинской, эпохи - но не задумывается о том, почему эта эпоха наступила.
Немцы - и это можно сказать им в похвалу - тщательно проанализировали, как они дошли до жизни такой, какие элементы внутри национальной культуры сделали возможным воцарение национал-социалистов.
Но у нас такой анализ - как появился и воцарился большевизм - затрудняется тем, что для субкультуры, в которой такой анализ мог бы развиваться, он означает, что ей следует перенаправить свой обвиняющий перст на саму себя.
Потому что ГУЛАГ и расстрельные полигоны - это совершенно естественный, закономерный и даже неизбежный результат революционной и антигосударственной деятельности русской интеллигенции начиная с 1860 гг.
Конечно, многие будут это яростно отрицать - и настаивать на том, что до Февраля все шло как надо, “проклятый царизм”, под который копали поколения “лучших людей”, наконец рухнул, и страна находилась на пути в светлое демократическое будущее, но тут, откуда ни возьмись, явились большевики и поезд сошел с рельсов.
Вспомним международное определение геноцида:
“действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую, религиозную или иную исторически сложившуюся культурно-этническую группу как таковую путём:
убийства членов этой группы;
причинения тяжкого вреда их здоровью;
мер, рассчитанных на предотвращение деторождения в такой группе;
изъятия детей из семьи;
предумышленного создания жизненных условий, рассчитанных на полное или частичное физическое уничтожение этой группы”
Согласно этому определению действия большевиков в отношении Церкви, как религиозной группы, были именно геноцидом. Это правда, что наши нынешние антицерковные риторы отнюдь не расстреливают несчастных по темницам. Но если вы используете риторику и образ врага, характерную для экстремистского движения, отметившегося массовыми убийствами, вас неизбежно будут с ним ассоциировать. Это может быть обидно (антисемитам начала 90-х тоже было обидно), но это неизбежно.
Как говорят американцы, it quacks like a duck - “это крякает как утка”. Не хотите, чтобы вас принимали за уток - не крякайте. Не хотите, чтобы вас принимали за политическое движение, известное геноцидной враждебностью к Церкви, откажитесь от его риторики и лозунгов.
Беда, однако, в том, что сама эта враждебность - существенная часть субкультуры, известной с 1860-тых годов, и именуемой “обществом”, “лучшими людьми”, “мыслящими людьми”, “интеллигенцией” и сохранившейся со времен Ф.М. Достоевского и его гениального романа “Бесы” практически неизменной. Большевики - нравится нам это или нет - одно из порождений этой субкультуры.
Потом уже наша интеллигенция выстроила какое-то исключительно карикатурное представление о большевиках - что это были сплошь какие-то уроды, психопаты и садисты. Думать так о них было бы несправедливо.
Психопаты и садисты, конечно, вылезли в ходе гражданской войны. Но большевизм держался не на них, а людях, которые искренне верили в то, что гнусный царский режим - это позор и проклятие нашей Родины, что прогресс человечества требует снести как русский трон, так и троны вообще, что Церковь - прислужница реакции и рассадник невежества и суеверий, что бить жандармов - это хорошо и правильно, а вот если жандармы нас бьют - то они палачи и сатрапы, что, конечно, революции не делаются в перчатках и кровь прольется - но, во-первых, в этом будут виноваты враги, во-вторых, эта цена окупается светлым будущим, которое воспоследует там, за дымом да за пожарами. Короче говоря, большевики были представителями того самого мировоззрения и этики, которое частично было заимствовано у французских революционеров, но более всего вызрело в среде русской интеллигенции.
Более того, мировоззрения и этики, которое осталось в этой среде совершенно неизменным. Интеллигент, невыносимо возмущенный жестокостями, творимыми царскими жандармами, и чекист, который расстреливал несчастных по темницам - это не только составляющие одного и того же континуума, это нередко одно и то же лицо.
Как мы видим и сейчас - высокая нравственная чувствительность, благородное негодование на неправды, творимые архиврагом - российским государством - и полное незамечание каких угодно преступлений, совершаемых идеологически своими - да и всеми вообще врагами этого самого государства.
Большевики - это вовсе не уроды, это как раз люди с хорошими лицами. Впрочем, неприязнь наших борцов к большевикам неизбежно снижается на фоне общего врага, и сейчас мы присутствуем при трогательном процессе, когда брат Саша узнает брата Вову, красные знамена в Екатеринбурге уже никого не напрягли.
Почему это происходит?
Потому что нашей интеллигенции свойственен крайне низкий уровень рефлексии. Это, на первый взгляд, может показаться парадоксальным - разве это не субкультура бесконечной рефлексии, глубоких размышлений, нравственных терзаний? По крайней мере, она склонна себя так видеть. Но беда в том, что претензия на добродетель обычно обратно пропорциональна реальной добродетели.
Представители этой среды охотно ставят в пример согражданам покаяние немцев после нацистской эпохи - но при этом каяться должен все время кто-то другой. Интеллигенция все время видит себя в роли негодующих обличителей преступлений советской, особенно, сталинской, эпохи - но не задумывается о том, почему эта эпоха наступила.
Немцы - и это можно сказать им в похвалу - тщательно проанализировали, как они дошли до жизни такой, какие элементы внутри национальной культуры сделали возможным воцарение национал-социалистов.
Но у нас такой анализ - как появился и воцарился большевизм - затрудняется тем, что для субкультуры, в которой такой анализ мог бы развиваться, он означает, что ей следует перенаправить свой обвиняющий перст на саму себя.
Потому что ГУЛАГ и расстрельные полигоны - это совершенно естественный, закономерный и даже неизбежный результат революционной и антигосударственной деятельности русской интеллигенции начиная с 1860 гг.
Конечно, многие будут это яростно отрицать - и настаивать на том, что до Февраля все шло как надо, “проклятый царизм”, под который копали поколения “лучших людей”, наконец рухнул, и страна находилась на пути в светлое демократическое будущее, но тут, откуда ни возьмись, явились большевики и поезд сошел с рельсов.