Елизар Копытов: Москва слезам не верит
По версии знаменитого историка-беллетриста Даниила Мордовцева, жившего в 19 веке, автором знаменитой фразы, вынесенной в заголовок статьи, был вятский прозорливец Елизар Копытов. Кроме того, без его помощи не был бы построен знаменитый Успенский собор Московского Кремля.
Даниил Лукич Мордовцев, близкий друг писателя Николая Чернышевского и великого историка Николая Костомарова, был в позапрошлом веке самым популярным в России автором исторических романов. Современники отмечали высочайшую историческую точность произведений Мордовцева - благодаря работе на госслужбе, в том числе - в питерском департаменте внутренних дел, он имел доступ к архивным документам, которые использовал при написании книг.
Одна из повестей Мордовцева носит название «Москва слезам не верит» и посвящена падению Вятской вечевой республики.
В книге действует огромное количество реально существовавших людей - хлыновцев и столичных князей, воевод. Центральный персонаж книги - Елизар Копытов, некогда знаменитый купец с Вятки.
По версии Мордовцева, первостатейный гость Елизар Копытов был ближайшим товарищем великого архитектора Аристотеля Фиораванти, создателя знаменитого Успенского собора в Кремле. Предположительно, именно Копытов, богатейший купец своего времени, поставлял Фиораванти все строительные материалы для создания величайшего храма своего времени.
Елизар Копытов родился в Хлынове, с молодых лет начал торговать пушниной и крупнейшим поставщиком мехов, продавал в Поволжье, Астраханском царстве, торговал с Ордой и ногайцами, посылал корабли с пушниной в Казань, Нижний, Москву, одевал европейскую знать и стал несметно богатым.
Так случилось, что Копытов рано потерял жену и сына и, как человек набожный, решил посвятить себя и свои богатства церкви. Как пишет Мордовцев, Копытов переселился в Москву и стал, говоря современным языком, софинансировать строительство Успенского собора, создаваемого по повелению великого князя Ивана III, архитектором которого стал Аристотель Фиораванте, итальянский мастер фортификации и градостроительства. Копытов щедро финансировал храмовые работы, использовал свои связи и влияние в купеческой среде для ускорения работ над собором. Рвение вдового хлыновца было замечено на самом высоком уровне - он сблизился с великой княжной Софьей Палеолог, женой Ивана III, да и московские бояре включая князя Холмского ломали перед подвижником свои шапки.
После окончания строительства Успенского собора Елизар Копытов раздал оставшиеся богатства монастырям и вернулся доживать свой век в родной Хлынов, поселившись тут отшельником. На Вятке были смутные времена, побежденная было москвичами вечевая (народная) республика вновь начала расправлять крылья после прихода к власти Иоанна Аникиева Мышкина, вятского боярина, изгнавшего столичного воеводу Юрьева. Великий князь Иван замыслил «контртеррористическую» операцию и стал собирать силы для похода на Хлынов. В эти дни, на одном из вечевых сходов, в ответ на предложение попросить у князя милости сохранить независимость, старец Елизар, прославившийся к тому времени набожностью и прозорливостью, сказал знаменитую фразу - «Москва слезам не верит».
Но опасение за судьбу родного города заставило старца вновь отправиться в путь, искать справедливости у государыни. Добравшись до столицы московского кряжества Елизар Копытов первым делом направился к «тальянскому немцу» Фиораванти, попросив организовать аудиенцию у великой княгини Софьи.
Софья Палеолог с радостью приняла в царских палатах своего старого знакомца. Копытов пал на колени и взмолился о милости - «Сказывают, бытто наш Хлынов не по правде добил челом великому князю, и то - злое поклепство! Хлынов, отчина ево, великаго князя, служит своему государю без грубства и без порухи».
Но помочь и спасти Хлыновскую республику уже было нельзя - к тому моменту Иван III уже послал по всей Руси депеши с приказом двигаться на непокорную Вятку. За отсутствием быстрых средств коммуникации отозвать приказы было уже невозможно, в сотнях километров от Москвы войска уже начали свое движение к мятежному городу во главе с Данилою Щенятовым и боярином Морозовым. Через небольшое время город пал, вожди мятежников были казнены на Лобном месте, а немалая часть вятской элиты была переселена в столицу молодой России, под присмотр. Москва действительно не поверила слезам и последним просьбам о пощаде.
Даниил Лукич Мордовцев, близкий друг писателя Николая Чернышевского и великого историка Николая Костомарова, был в позапрошлом веке самым популярным в России автором исторических романов. Современники отмечали высочайшую историческую точность произведений Мордовцева - благодаря работе на госслужбе, в том числе - в питерском департаменте внутренних дел, он имел доступ к архивным документам, которые использовал при написании книг.
Одна из повестей Мордовцева носит название «Москва слезам не верит» и посвящена падению Вятской вечевой республики.
В книге действует огромное количество реально существовавших людей - хлыновцев и столичных князей, воевод. Центральный персонаж книги - Елизар Копытов, некогда знаменитый купец с Вятки.
По версии Мордовцева, первостатейный гость Елизар Копытов был ближайшим товарищем великого архитектора Аристотеля Фиораванти, создателя знаменитого Успенского собора в Кремле. Предположительно, именно Копытов, богатейший купец своего времени, поставлял Фиораванти все строительные материалы для создания величайшего храма своего времени.
Елизар Копытов родился в Хлынове, с молодых лет начал торговать пушниной и крупнейшим поставщиком мехов, продавал в Поволжье, Астраханском царстве, торговал с Ордой и ногайцами, посылал корабли с пушниной в Казань, Нижний, Москву, одевал европейскую знать и стал несметно богатым.
Так случилось, что Копытов рано потерял жену и сына и, как человек набожный, решил посвятить себя и свои богатства церкви. Как пишет Мордовцев, Копытов переселился в Москву и стал, говоря современным языком, софинансировать строительство Успенского собора, создаваемого по повелению великого князя Ивана III, архитектором которого стал Аристотель Фиораванте, итальянский мастер фортификации и градостроительства. Копытов щедро финансировал храмовые работы, использовал свои связи и влияние в купеческой среде для ускорения работ над собором. Рвение вдового хлыновца было замечено на самом высоком уровне - он сблизился с великой княжной Софьей Палеолог, женой Ивана III, да и московские бояре включая князя Холмского ломали перед подвижником свои шапки.
После окончания строительства Успенского собора Елизар Копытов раздал оставшиеся богатства монастырям и вернулся доживать свой век в родной Хлынов, поселившись тут отшельником. На Вятке были смутные времена, побежденная было москвичами вечевая (народная) республика вновь начала расправлять крылья после прихода к власти Иоанна Аникиева Мышкина, вятского боярина, изгнавшего столичного воеводу Юрьева. Великий князь Иван замыслил «контртеррористическую» операцию и стал собирать силы для похода на Хлынов. В эти дни, на одном из вечевых сходов, в ответ на предложение попросить у князя милости сохранить независимость, старец Елизар, прославившийся к тому времени набожностью и прозорливостью, сказал знаменитую фразу - «Москва слезам не верит».
Но опасение за судьбу родного города заставило старца вновь отправиться в путь, искать справедливости у государыни. Добравшись до столицы московского кряжества Елизар Копытов первым делом направился к «тальянскому немцу» Фиораванти, попросив организовать аудиенцию у великой княгини Софьи.
Софья Палеолог с радостью приняла в царских палатах своего старого знакомца. Копытов пал на колени и взмолился о милости - «Сказывают, бытто наш Хлынов не по правде добил челом великому князю, и то - злое поклепство! Хлынов, отчина ево, великаго князя, служит своему государю без грубства и без порухи».
Но помочь и спасти Хлыновскую республику уже было нельзя - к тому моменту Иван III уже послал по всей Руси депеши с приказом двигаться на непокорную Вятку. За отсутствием быстрых средств коммуникации отозвать приказы было уже невозможно, в сотнях километров от Москвы войска уже начали свое движение к мятежному городу во главе с Данилою Щенятовым и боярином Морозовым. Через небольшое время город пал, вожди мятежников были казнены на Лобном месте, а немалая часть вятской элиты была переселена в столицу молодой России, под присмотр. Москва действительно не поверила слезам и последним просьбам о пощаде.