Волшебная Гора. № XI, 2005: Начало
Ананда Кумарасвами
ПОТОП В ИНДИЙСКОЙ ТРАДИЦИИ*
* Ananda K. Coomaraswamy. La signification de la mort. - Archè / Milan. 2001.
Главный предмет этой заметки - рассмотреть индийскую легенду[1] о потопе как частный случай Путешествия Патриархов (питрияна), и в то же время, в её согласованной и вразумительной взаимосвязи с другими фундаментальными концепциями ведической космологии и эсхатологии. Попутно будут отмечены некоторые аналогии с другими традиционными аспектами легенды о потопе. Каковы бы ни были основания для того, чтобы верить в исторический потоп, так же, как и учение о манвантарах и кальпах, он является существенной частью индийской традиции, и её уже невозможно объяснять каким-либо историческим событием, как нельзя объяснить ведических ангелов обожествлением героев. Сверх того, легенда о потопе, бесспорно, принадлежит традиции более древней, нежели любая из ее существующих индийских редакций или ссылок, древнее, чем Веды в их нынешней форме: следует исходить из того, что эти индийские редакции имеют общий источник с шумерской, семитской и, возможно также, с версией Эдды, причём эти соответствия обязаны не «влиянию», но передаче наследия, происходящего из общего источника.
«Потопы» представляют собой типичную и рекурсивную черту космического цикла, то есть периода (пара) жизни Брамы, достигающей 36 тысяч кальп, или «дней» ангелического времени. В частности, наймиттикапралайя в конце каждой кальпы (завершенни «дня» ангелического времени, равнозначного «Страшному Суду» христианства) и пракритикапралайя в конце жизни Брамы (окончании «дня» Небесного времени) - это по сути растворения проявленных существований в их неограниченной потенциальности, Вòды; каждый цикл проявления есть порождение форм, которые оставались в латентном состоянии, как потенциальности в течениях океана бытия, на следующий «день». В каждом случае семена, идеи или образы будущего проявления сохраняются в течение интервала или временного промежутка растворения на более высоком уровне существования, где они не затрагиваются разрушением уже проявленных форм.
В связи с этим следует, разумеется, понять, что хронологический символизм, неизбежный с эмпирической точки зрения, не может рассматриваться как действительно характеризующий вневременную актуальность всех возможностей существования в неделимом настоящем Абсолюта, для Кого вся множественность отражается в единственном образе. Поскольку невозможно никакое разрушение вещей, каковы они в Самости, но только вещей, каковы они сами по себе, Вечность или, лучше сказать, вневременность идей есть метафизическая необходимость. Отсюда, на самом деле, следует концепция преобразования другого типа, атйантика пралайя, окончательное или абсолютное разрешение, которое должно быть совершено индивидом, в каком бы времени и месте он ни был в форме Реализации; в самом деле, когда путём самоотрицания человек совершает для себя самого преобразование вещей такими, каковы они есть в себе, и сознаёт их единственно такими, каковы они в Самости, он становится бессмертным - не относительным образом, как Дэвы, которые просто пребывают до конца Времён, - но абсолютным образом, независимо от времени и любой другой условности. Следует отметить, что идеи (образы, типы), о которых идёт речь, не суть в точности платоновские идеи, но идеи или типы деятельности, знание или бытие Самости, состоящее в чистом акте; при этом, согласно хронологической символике, их творческая эффективность выражена в таких терминах, как адришья или апурва карма: «невидимое» или «латентное следствие».
Тогда, как сотворение космоса (Брахманда) в начале пары и воссоздание растворенных элементов космоса в начале каждой кальпы, являются делом Брамы (Праджапати), Отца Всего, непосредственный генезис и управление человечеством в каждой кальпе и манвантаре обеспечиваются Патриархом (Питри) ангелического происхождения, по имени Ману, или Манус. В каждой кальпе содержится 14 манвантар и каждая из них управляется особым Ману как Отцом и Законодателем, так же, как имеются в каждой из них свои особые риши, Индра и другие (карма)-дэвы. Первым Ману нынешней кальпы был Сваямбхува, «дитя Сваямбху», а седьмой и нынешний Ману - это Вайвасвата, «дитя Солнца». Каждый Ману вышел из предшествующей манвантары, и именно с его помощью сохраняется и передаётся священная традиция. Конкретный Ману, о котором идет речь, не всегда обозначен в текстах, и в подобных случаях в целом следует понимать, что имеется в виду нынешний Ману (Вайвасвата). Не существует явного указания на то, что потоп происходит в конце каждой манвантары, но это можно предположить по аналогии с «потопом», связанным с Ману Вайвасвата (Шб I, 8, 1-10) и по аналогии с великим «потопом», отмечающим конец кальпы; однако, если в последнем случае принцип преемственности представлен как творящая Ипостась, которая плывет, погруженная в сон на змее Нага, то есть «Вечности» (Ананта), то в случае поглощения или частичного растворения или потопления проявленных форм, что происходит в конце манвантары, звеном, обеспечивающим связь, становится путешествие Ману в ковчеге или ладье. Можно отметить, что это путешествие есть преимущественно плавание вверх или вниз по склону (прават) неба, нежели путешествие туда или сюда, и что оно совершенно отлично от путешествия деваяна, которое есть неуклонное стремление ввысь, по направлению к берегу, откуда нет возврата.
Мы не располагаем никакой информацией о хронологической длительности потопа и путешествия Ману. По аналогии с великими пралайями, можно предположить срок, равный длительности предшествующей манвантары, но более правдоподобоной аналогией, вероятно, являются «сумерки» Юг, что предполагает гораздо более краткий период погружения. Что касается глубины затопления, то здесь мы информированы гораздо лучше. Прежде всего, очевидно, что растворение проявленных форм в конце манвантары имеет меньший космический масштаб, нежели поглощение «трёх Миров», которое происходит в конце кальпы, и это неизбежно означает, что, по меньшей мере, «три Мира», свар (олимпийские небеса), а, возможно, и бхувар (атмосферные оболочки), избегнут погружения; в любом случае, нам известно, что Дхрува (Полярная звезда) останется неизменной до конца кальпы. Земля (бхур) будет полностью затоплена. Впрочем, путешествие Ману, типического Патриарха (Питри), есть частный случай Путешествия Патриархов (Питрияна), а последнее, как мы знаем, является путешествием на Луну и обратно: те, кто регулярно перемещаются по этому маршруту, являются Патриархами (обычно упоминаемыми во множественном числе как питарас) и Пророками (ришайас), «жаждущими потомков» (праджакама, Прашна Уп. 1, 9). Следовательно, потоп, вознесший корабль Ману, должен достичь, по меньшей мере, уровня Луны, хоть это и не предполагает с необходимостью, что сама Луна будет потоплена.
В то время, как вопрос о том, достигают ли воды потопа небес Эмпирея, Махар-локи, или более дальних пределов, вообще не рассматривается, есть веские основания предположить, что, поднявшись до уровня Луны, они могут достичь берегов Олимпийских небес (Индра-локи, дева-локи). Ибо, хотя Индра-лока или Дева-лока считаются этапом Путешествия не Патриархов, но Ангелов, нельзя отрицать, что Индра-лока обычно считается местом вознаграждения достойных мёртвых[2], в частности, воинов, которые там пребывают, наслаждаясь обществом апсарас и другими удовольствиями, покуда не настанет установленное время их возвращения в человеческое состояние. И тогда, поскольку сказано, что латентные следствия Трудов, в конечном счете, реально сохраняются на протяжении всей кальпы (Вишну Пурана, 11, 8), а деятельность Индры длится на протяжении только одной манвантары (вот почему одну кальпу можно также определить как период 14 Индра, равно как и период 14 Ману)[3], окажется, что это воздаяние в Индра-лока[4] должно в целом обладать такой же длительностью; следовательно, в начале всякой манвантары должно происходить общее нисхождение как из Мира Патриархов, так и из Мира Ангелов. Ясно, что оба Мира, Индра-лока, или дева-лока, и Луна как питри-лока, равнозначны с психологической точки зрения, так как оба являются местами воздаяния за Труды камья; в самом деле, о Патриархах постоянно говорится, что они пьют сому в компании Ангелов; так, в Валакхилья (Valakhilya IV,1) указано, что Ману пил сому в обществе Индры. Это можно было бы выразить, сказав, что тогда как Луна естественно является питри-лока с точки зрения брахмана, как посмертное жилище «тех, кто в деревне почитает веру в жертвы, заслуги и милостыню» (CU V,10,3), то Индра-лока, или дева-лока, естественно является жилищем мёртвых с точки зрения воинов, Кшатриев. И если Индра-лока рассматривается только как этап деваяны, то это потому, что она представляет этап, начиная с которого имеется не только необходимость возвращения для тех, кто завершил лишь свои Труды, но также возможность перехода по пути Солнца на небеса Эмпирея, как безвозвратное Крама мукти в случае тех, кто «понимает это, и, находясь в лесу, совершает истинное поклонение» (BU VI, 2,15). Когда в RV X,14,17 говорится, что два царя, встреченные покойным, достигшим «неба», это не Индра и Яма, но Варуна и Яма, то есть Варуна в случае Ангелического путешествия (поскольку тот, кто достиг этой степени небесных вод, приходит к возможности будущего сущестования только в условиях неба), и Яма в случае Путешествия Патриархов, можно предположить, что этап Индра (-локи) опущен, поскольку это лишь остановка на пути, ведущем к Варуне.
Что касается Ямы, то, поскольку он в настоящее время является братом Ману (Вайвасваты), следует понять, что при этом всегда подразумевается Яма данной манвантары. Яма и Ману, оба называемые Патриархами (питри), различаются со следующей точки зрения: тогда как Яма, первый человек, испытавший смерть, был также первым, кто открыл путь, ведущий в мир иной, другими словами, проложил путь питрияна и потому стал первым царём и повелителем всех тех, кто за ним последовал, Ману есть одновременно последний и единственный выживший представитель предшествующей манвантары, и прародитель и законодатель существующей. Вполне приемлемо мнение Гильдебрандта (Vedische Mythologie, I, 394; II, 368, etc), который рассматривает Яму как первоначального управителя сферы Луны, и, возможно, в какой-то перод, просто лунного божества, царство или рай которого был таковым исключительно для мёртвых. Во всяком случае, тем или иным образом, Яма и Луна рассматриваются как разделители мёртвых, назначающие им курс (яна) в соответствии с тем, определяется ли их подготовка Трудами или же Пониманием. Этот «суд» описан исключительным образом в Кауш. Уп., 1,2 как селекция, осуществляемая самой Луной, как вратами небесного мира[5]. Что характерно, разделение производят две собаки Ямы, Шабала и Шьяма («Радужный» и «Тёмный»), которые соответствуют Солнцу и Луне, согласно тезису Блумфилда (JAOS, XV, 171) со ссылкой на РВ X,14, 10; и это подтверждено Прашна Уп. I, 9 и 10 (и комментарием Шанкарачарьи), где Солнце, рассматриваемое как этап на пути деваяны, не только в пассивном смысле недостижимо для тех, кто лишён Понимания, но в активном плане является реальным барьером (ниродха), препятствующим недостойным пройти в рай (амритам айатанам), откуда уже нет возврата. Это позволяет нам попутно установить соответствие между иудаистским Ангелом с пылающим мечом и ведическим Солнцем в качестве ниродхи; «Пылающий меч» - естественное оружие Ангела в силу его солнечной природы. Можно также подчеркнуть аналогию между питрияной и «лестницей Иакова».
Тогда как частичное Понимание, составляющее корабль Странника в случае Ангелического путешествия освобождает путешественника от необходимости возвращения к человеческой телесности, скрытое влияние Трудов определяет обратный путь Путешествия Патриархов. Другими словами, питрияна - это символическое представление того, что теперь называется доктриной реинкарнации, и связано с понятием латентной причинности (адришта или апурва). Чисто символический характер этой концепции в её глобальности станет тем более явным, если мы поразмыслим над тем, что с точки зрения самой Истины, как и в абсолютном Настоящем, не может быть никакого различия между причиной и следствием, и то, что часто называют «разрушением кармы» или, точнее, разрушением скрытых последствий Трудов, производимое Пониманием и имплицитное мукти, реально не является разрушением действительных причин (как если бы было возможно сделать, чтобы то, что было, не было, или считать всякую потенциальность нереализованной в Самости), но просто Реализацией идентичности «причины» и «следствия». Это следует понимать таким же образом в отношении обозначения состояний бытия в пространственных терминах, как, например, «Солнце» или «Луна», которые не должны восприниматься буквально, в связи с видимыми светилами, и в случае аналогичных обозначений состояний бытия как фаз времени, например, как светлых или тёмных половин месячного цикла, см. Прашна Уп. 1,12. В действительности не представляется, чтобы ведическая традиция реально предлагала какую бы то ни было доктрину реинкарнации, в смысле в высшей степени индивидуальном и буквальном, свойственном буддистам, джайнам и современному миру; это ни в коем случае не индивидуальный возврат в идентичные условия[6], как условия каждой отдельной манвантары, но просто возврат в аналогичные условия другой эпохи, будь то манвантара или кальпа. Освобождённая таким образом от слишком буквальной интерпретации, ведическая доктрина (Упанишады) «реинкарнации» имеет некоторое сходство с современными концепциями «наследственности»: мы говорим также о «зародышевой плазме», об относительно постоянных «генах» и о возможности того, что характерные черты дальнего родственника смогут вновь проявиться в одном из его потомков; мы только слишком хорошо знаем, что «Человек рождён в саду, сплошь засаженном и засеянном», и что редки среди нас те, кто всякий раз способен отбросить убеждение, «что человек получает то, что ему надлежит».
[1] В качестве основных текстов см. Adam Hohenberger, Die indische Flutsage und das Matsyapurana. Leipzig, 1930.
[2] «Достойный» - тот, кто должен получить воздаяние за Труды камья, но чье Понимание не достаточно для постепенного или мгновенного Освобождения (мукти).
[3] Ангелы управители (дэва), Пророки (ришайя), Ману и его потомки, то есть цари и другие люди - вот те, кто принадлежит данной манвантаре в качестве индивидов. Упомянутые Ангелы не могут, разумеется, рассматриваться как составляющие часть сословия аджанажа («по рождению», например, Камадева), но принадлежат кармическому классу, занимая то положение, которое определяется их квалификацией в соответствии с Трудами; главой этих карма-дэва, или Ангелов Трудов, является Индра. Поэтому всегда подразумевается, что индивид, который соответствующим образом готовит себя здесь и сейчас, может стать Индрой (или, благодаря этому, даже Брамой) будущей эпохи; и Ангелам нередко приписывается ревность к тем, кто превзойдет их в этом служении.
Существуют некоторые непоследовательности в деталях, но не в принципе, между Вишну Пурана II, 8, где сказано, что «бессмертие» Ангелов означает выживание без изменений в состоянии вплоть до конца кальпы, и там же, III, 1, где длительность жизни Индры или других (кармических) Ангелов ограничена манвантарой.
Во всяком случае, индийская точка зрения на природу ангелических функций идентична точке зрения ортодоксальной христианской теологии, см. св. Григорий и св. Августин Angelus nomen est officii, non naturae; по этому поводу и по вопросу перевода слова дэва как «Ангел», см. Coomaraswamy, «On translation: Maya, Deva, Tapas», 1933.
[4] См. Вишну-Пурана III, 1, и Маркандейя Пурана С, 44.
[5] См. БУ III, 1,6, где Луна, которой достигаяют благодаря действенности жреца-брамина, и здесь отождествляемая с Интеллектом, поочерёдно отождествляется то с Интеллектом, то с Брамином, то с «полным освобождением».
[6] Точное воспроизведение какой-либо прошлой реальности метафизически немыслимо, поскольку два любых идентичных опыта, рассматриваемых с точки зрения абсолютного настоящего, где все возможности бытия реализуются одновременно, должны быть одним и тем же опытом. Метафизика утверждает уникальный характер каждой монады, и именно эта уникальность делает индивида непознаваемым, каков он есть в себе, тогда как он интеллигибелен как он есть в Самости и в нём от Самости.
[7] В других версиях легенды о потопе преемственность традиции разъясняется более механическим способом.
[8] Для объяснения аватараны в связи с ведическими и другими Апантаратамас см. комментарий Шанкарачарьи к Веданта Сутрам III, 3,30-31. Доктрина нирмана соответствует докетической ереси в христианстве и имеет свой эквивалент в манихействе.
[9] Как в БГ, passim.
[10] Подобно тому, как с христианской точки зрения не предполагается, что тотальность бытия Сына из-за факта Воплощения была заключена в лоне Марии.
[11] Глобальное рассмотрение традиционной символики привело бы нас к отождествлению этого «склона» с шагом спирали, имеющей центром вертикальную ось вселенной, или же с расположением листьев на Древе Жизни.
[12] Это слово, разделённое как нава-прабхрамсана, одно время интерпретировалось как эквивалент нау-бандхана, чтоо было справедливо отвергнуто по грамматическим и другим соображениям. Отрывок из АВ не относится к спуску ковчега Ману, но представляет собой дополнительную ссылку на путешествие вверх на пути деваяны.
ПОТОП В ИНДИЙСКОЙ ТРАДИЦИИ*
* Ananda K. Coomaraswamy. La signification de la mort. - Archè / Milan. 2001.
Главный предмет этой заметки - рассмотреть индийскую легенду[1] о потопе как частный случай Путешествия Патриархов (питрияна), и в то же время, в её согласованной и вразумительной взаимосвязи с другими фундаментальными концепциями ведической космологии и эсхатологии. Попутно будут отмечены некоторые аналогии с другими традиционными аспектами легенды о потопе. Каковы бы ни были основания для того, чтобы верить в исторический потоп, так же, как и учение о манвантарах и кальпах, он является существенной частью индийской традиции, и её уже невозможно объяснять каким-либо историческим событием, как нельзя объяснить ведических ангелов обожествлением героев. Сверх того, легенда о потопе, бесспорно, принадлежит традиции более древней, нежели любая из ее существующих индийских редакций или ссылок, древнее, чем Веды в их нынешней форме: следует исходить из того, что эти индийские редакции имеют общий источник с шумерской, семитской и, возможно также, с версией Эдды, причём эти соответствия обязаны не «влиянию», но передаче наследия, происходящего из общего источника.
«Потопы» представляют собой типичную и рекурсивную черту космического цикла, то есть периода (пара) жизни Брамы, достигающей 36 тысяч кальп, или «дней» ангелического времени. В частности, наймиттикапралайя в конце каждой кальпы (завершенни «дня» ангелического времени, равнозначного «Страшному Суду» христианства) и пракритикапралайя в конце жизни Брамы (окончании «дня» Небесного времени) - это по сути растворения проявленных существований в их неограниченной потенциальности, Вòды; каждый цикл проявления есть порождение форм, которые оставались в латентном состоянии, как потенциальности в течениях океана бытия, на следующий «день». В каждом случае семена, идеи или образы будущего проявления сохраняются в течение интервала или временного промежутка растворения на более высоком уровне существования, где они не затрагиваются разрушением уже проявленных форм.
В связи с этим следует, разумеется, понять, что хронологический символизм, неизбежный с эмпирической точки зрения, не может рассматриваться как действительно характеризующий вневременную актуальность всех возможностей существования в неделимом настоящем Абсолюта, для Кого вся множественность отражается в единственном образе. Поскольку невозможно никакое разрушение вещей, каковы они в Самости, но только вещей, каковы они сами по себе, Вечность или, лучше сказать, вневременность идей есть метафизическая необходимость. Отсюда, на самом деле, следует концепция преобразования другого типа, атйантика пралайя, окончательное или абсолютное разрешение, которое должно быть совершено индивидом, в каком бы времени и месте он ни был в форме Реализации; в самом деле, когда путём самоотрицания человек совершает для себя самого преобразование вещей такими, каковы они есть в себе, и сознаёт их единственно такими, каковы они в Самости, он становится бессмертным - не относительным образом, как Дэвы, которые просто пребывают до конца Времён, - но абсолютным образом, независимо от времени и любой другой условности. Следует отметить, что идеи (образы, типы), о которых идёт речь, не суть в точности платоновские идеи, но идеи или типы деятельности, знание или бытие Самости, состоящее в чистом акте; при этом, согласно хронологической символике, их творческая эффективность выражена в таких терминах, как адришья или апурва карма: «невидимое» или «латентное следствие».
Тогда, как сотворение космоса (Брахманда) в начале пары и воссоздание растворенных элементов космоса в начале каждой кальпы, являются делом Брамы (Праджапати), Отца Всего, непосредственный генезис и управление человечеством в каждой кальпе и манвантаре обеспечиваются Патриархом (Питри) ангелического происхождения, по имени Ману, или Манус. В каждой кальпе содержится 14 манвантар и каждая из них управляется особым Ману как Отцом и Законодателем, так же, как имеются в каждой из них свои особые риши, Индра и другие (карма)-дэвы. Первым Ману нынешней кальпы был Сваямбхува, «дитя Сваямбху», а седьмой и нынешний Ману - это Вайвасвата, «дитя Солнца». Каждый Ману вышел из предшествующей манвантары, и именно с его помощью сохраняется и передаётся священная традиция. Конкретный Ману, о котором идет речь, не всегда обозначен в текстах, и в подобных случаях в целом следует понимать, что имеется в виду нынешний Ману (Вайвасвата). Не существует явного указания на то, что потоп происходит в конце каждой манвантары, но это можно предположить по аналогии с «потопом», связанным с Ману Вайвасвата (Шб I, 8, 1-10) и по аналогии с великим «потопом», отмечающим конец кальпы; однако, если в последнем случае принцип преемственности представлен как творящая Ипостась, которая плывет, погруженная в сон на змее Нага, то есть «Вечности» (Ананта), то в случае поглощения или частичного растворения или потопления проявленных форм, что происходит в конце манвантары, звеном, обеспечивающим связь, становится путешествие Ману в ковчеге или ладье. Можно отметить, что это путешествие есть преимущественно плавание вверх или вниз по склону (прават) неба, нежели путешествие туда или сюда, и что оно совершенно отлично от путешествия деваяна, которое есть неуклонное стремление ввысь, по направлению к берегу, откуда нет возврата.
Мы не располагаем никакой информацией о хронологической длительности потопа и путешествия Ману. По аналогии с великими пралайями, можно предположить срок, равный длительности предшествующей манвантары, но более правдоподобоной аналогией, вероятно, являются «сумерки» Юг, что предполагает гораздо более краткий период погружения. Что касается глубины затопления, то здесь мы информированы гораздо лучше. Прежде всего, очевидно, что растворение проявленных форм в конце манвантары имеет меньший космический масштаб, нежели поглощение «трёх Миров», которое происходит в конце кальпы, и это неизбежно означает, что, по меньшей мере, «три Мира», свар (олимпийские небеса), а, возможно, и бхувар (атмосферные оболочки), избегнут погружения; в любом случае, нам известно, что Дхрува (Полярная звезда) останется неизменной до конца кальпы. Земля (бхур) будет полностью затоплена. Впрочем, путешествие Ману, типического Патриарха (Питри), есть частный случай Путешествия Патриархов (Питрияна), а последнее, как мы знаем, является путешествием на Луну и обратно: те, кто регулярно перемещаются по этому маршруту, являются Патриархами (обычно упоминаемыми во множественном числе как питарас) и Пророками (ришайас), «жаждущими потомков» (праджакама, Прашна Уп. 1, 9). Следовательно, потоп, вознесший корабль Ману, должен достичь, по меньшей мере, уровня Луны, хоть это и не предполагает с необходимостью, что сама Луна будет потоплена.
В то время, как вопрос о том, достигают ли воды потопа небес Эмпирея, Махар-локи, или более дальних пределов, вообще не рассматривается, есть веские основания предположить, что, поднявшись до уровня Луны, они могут достичь берегов Олимпийских небес (Индра-локи, дева-локи). Ибо, хотя Индра-лока или Дева-лока считаются этапом Путешествия не Патриархов, но Ангелов, нельзя отрицать, что Индра-лока обычно считается местом вознаграждения достойных мёртвых[2], в частности, воинов, которые там пребывают, наслаждаясь обществом апсарас и другими удовольствиями, покуда не настанет установленное время их возвращения в человеческое состояние. И тогда, поскольку сказано, что латентные следствия Трудов, в конечном счете, реально сохраняются на протяжении всей кальпы (Вишну Пурана, 11, 8), а деятельность Индры длится на протяжении только одной манвантары (вот почему одну кальпу можно также определить как период 14 Индра, равно как и период 14 Ману)[3], окажется, что это воздаяние в Индра-лока[4] должно в целом обладать такой же длительностью; следовательно, в начале всякой манвантары должно происходить общее нисхождение как из Мира Патриархов, так и из Мира Ангелов. Ясно, что оба Мира, Индра-лока, или дева-лока, и Луна как питри-лока, равнозначны с психологической точки зрения, так как оба являются местами воздаяния за Труды камья; в самом деле, о Патриархах постоянно говорится, что они пьют сому в компании Ангелов; так, в Валакхилья (Valakhilya IV,1) указано, что Ману пил сому в обществе Индры. Это можно было бы выразить, сказав, что тогда как Луна естественно является питри-лока с точки зрения брахмана, как посмертное жилище «тех, кто в деревне почитает веру в жертвы, заслуги и милостыню» (CU V,10,3), то Индра-лока, или дева-лока, естественно является жилищем мёртвых с точки зрения воинов, Кшатриев. И если Индра-лока рассматривается только как этап деваяны, то это потому, что она представляет этап, начиная с которого имеется не только необходимость возвращения для тех, кто завершил лишь свои Труды, но также возможность перехода по пути Солнца на небеса Эмпирея, как безвозвратное Крама мукти в случае тех, кто «понимает это, и, находясь в лесу, совершает истинное поклонение» (BU VI, 2,15). Когда в RV X,14,17 говорится, что два царя, встреченные покойным, достигшим «неба», это не Индра и Яма, но Варуна и Яма, то есть Варуна в случае Ангелического путешествия (поскольку тот, кто достиг этой степени небесных вод, приходит к возможности будущего сущестования только в условиях неба), и Яма в случае Путешествия Патриархов, можно предположить, что этап Индра (-локи) опущен, поскольку это лишь остановка на пути, ведущем к Варуне.
Что касается Ямы, то, поскольку он в настоящее время является братом Ману (Вайвасваты), следует понять, что при этом всегда подразумевается Яма данной манвантары. Яма и Ману, оба называемые Патриархами (питри), различаются со следующей точки зрения: тогда как Яма, первый человек, испытавший смерть, был также первым, кто открыл путь, ведущий в мир иной, другими словами, проложил путь питрияна и потому стал первым царём и повелителем всех тех, кто за ним последовал, Ману есть одновременно последний и единственный выживший представитель предшествующей манвантары, и прародитель и законодатель существующей. Вполне приемлемо мнение Гильдебрандта (Vedische Mythologie, I, 394; II, 368, etc), который рассматривает Яму как первоначального управителя сферы Луны, и, возможно, в какой-то перод, просто лунного божества, царство или рай которого был таковым исключительно для мёртвых. Во всяком случае, тем или иным образом, Яма и Луна рассматриваются как разделители мёртвых, назначающие им курс (яна) в соответствии с тем, определяется ли их подготовка Трудами или же Пониманием. Этот «суд» описан исключительным образом в Кауш. Уп., 1,2 как селекция, осуществляемая самой Луной, как вратами небесного мира[5]. Что характерно, разделение производят две собаки Ямы, Шабала и Шьяма («Радужный» и «Тёмный»), которые соответствуют Солнцу и Луне, согласно тезису Блумфилда (JAOS, XV, 171) со ссылкой на РВ X,14, 10; и это подтверждено Прашна Уп. I, 9 и 10 (и комментарием Шанкарачарьи), где Солнце, рассматриваемое как этап на пути деваяны, не только в пассивном смысле недостижимо для тех, кто лишён Понимания, но в активном плане является реальным барьером (ниродха), препятствующим недостойным пройти в рай (амритам айатанам), откуда уже нет возврата. Это позволяет нам попутно установить соответствие между иудаистским Ангелом с пылающим мечом и ведическим Солнцем в качестве ниродхи; «Пылающий меч» - естественное оружие Ангела в силу его солнечной природы. Можно также подчеркнуть аналогию между питрияной и «лестницей Иакова».
Тогда как частичное Понимание, составляющее корабль Странника в случае Ангелического путешествия освобождает путешественника от необходимости возвращения к человеческой телесности, скрытое влияние Трудов определяет обратный путь Путешествия Патриархов. Другими словами, питрияна - это символическое представление того, что теперь называется доктриной реинкарнации, и связано с понятием латентной причинности (адришта или апурва). Чисто символический характер этой концепции в её глобальности станет тем более явным, если мы поразмыслим над тем, что с точки зрения самой Истины, как и в абсолютном Настоящем, не может быть никакого различия между причиной и следствием, и то, что часто называют «разрушением кармы» или, точнее, разрушением скрытых последствий Трудов, производимое Пониманием и имплицитное мукти, реально не является разрушением действительных причин (как если бы было возможно сделать, чтобы то, что было, не было, или считать всякую потенциальность нереализованной в Самости), но просто Реализацией идентичности «причины» и «следствия». Это следует понимать таким же образом в отношении обозначения состояний бытия в пространственных терминах, как, например, «Солнце» или «Луна», которые не должны восприниматься буквально, в связи с видимыми светилами, и в случае аналогичных обозначений состояний бытия как фаз времени, например, как светлых или тёмных половин месячного цикла, см. Прашна Уп. 1,12. В действительности не представляется, чтобы ведическая традиция реально предлагала какую бы то ни было доктрину реинкарнации, в смысле в высшей степени индивидуальном и буквальном, свойственном буддистам, джайнам и современному миру; это ни в коем случае не индивидуальный возврат в идентичные условия[6], как условия каждой отдельной манвантары, но просто возврат в аналогичные условия другой эпохи, будь то манвантара или кальпа. Освобождённая таким образом от слишком буквальной интерпретации, ведическая доктрина (Упанишады) «реинкарнации» имеет некоторое сходство с современными концепциями «наследственности»: мы говорим также о «зародышевой плазме», об относительно постоянных «генах» и о возможности того, что характерные черты дальнего родственника смогут вновь проявиться в одном из его потомков; мы только слишком хорошо знаем, что «Человек рождён в саду, сплошь засаженном и засеянном», и что редки среди нас те, кто всякий раз способен отбросить убеждение, «что человек получает то, что ему надлежит».
[1] В качестве основных текстов см. Adam Hohenberger, Die indische Flutsage und das Matsyapurana. Leipzig, 1930.
[2] «Достойный» - тот, кто должен получить воздаяние за Труды камья, но чье Понимание не достаточно для постепенного или мгновенного Освобождения (мукти).
[3] Ангелы управители (дэва), Пророки (ришайя), Ману и его потомки, то есть цари и другие люди - вот те, кто принадлежит данной манвантаре в качестве индивидов. Упомянутые Ангелы не могут, разумеется, рассматриваться как составляющие часть сословия аджанажа («по рождению», например, Камадева), но принадлежат кармическому классу, занимая то положение, которое определяется их квалификацией в соответствии с Трудами; главой этих карма-дэва, или Ангелов Трудов, является Индра. Поэтому всегда подразумевается, что индивид, который соответствующим образом готовит себя здесь и сейчас, может стать Индрой (или, благодаря этому, даже Брамой) будущей эпохи; и Ангелам нередко приписывается ревность к тем, кто превзойдет их в этом служении.
Существуют некоторые непоследовательности в деталях, но не в принципе, между Вишну Пурана II, 8, где сказано, что «бессмертие» Ангелов означает выживание без изменений в состоянии вплоть до конца кальпы, и там же, III, 1, где длительность жизни Индры или других (кармических) Ангелов ограничена манвантарой.
Во всяком случае, индийская точка зрения на природу ангелических функций идентична точке зрения ортодоксальной христианской теологии, см. св. Григорий и св. Августин Angelus nomen est officii, non naturae; по этому поводу и по вопросу перевода слова дэва как «Ангел», см. Coomaraswamy, «On translation: Maya, Deva, Tapas», 1933.
[4] См. Вишну-Пурана III, 1, и Маркандейя Пурана С, 44.
[5] См. БУ III, 1,6, где Луна, которой достигаяют благодаря действенности жреца-брамина, и здесь отождествляемая с Интеллектом, поочерёдно отождествляется то с Интеллектом, то с Брамином, то с «полным освобождением».
[6] Точное воспроизведение какой-либо прошлой реальности метафизически немыслимо, поскольку два любых идентичных опыта, рассматриваемых с точки зрения абсолютного настоящего, где все возможности бытия реализуются одновременно, должны быть одним и тем же опытом. Метафизика утверждает уникальный характер каждой монады, и именно эта уникальность делает индивида непознаваемым, каков он есть в себе, тогда как он интеллигибелен как он есть в Самости и в нём от Самости.
[7] В других версиях легенды о потопе преемственность традиции разъясняется более механическим способом.
[8] Для объяснения аватараны в связи с ведическими и другими Апантаратамас см. комментарий Шанкарачарьи к Веданта Сутрам III, 3,30-31. Доктрина нирмана соответствует докетической ереси в христианстве и имеет свой эквивалент в манихействе.
[9] Как в БГ, passim.
[10] Подобно тому, как с христианской точки зрения не предполагается, что тотальность бытия Сына из-за факта Воплощения была заключена в лоне Марии.
[11] Глобальное рассмотрение традиционной символики привело бы нас к отождествлению этого «склона» с шагом спирали, имеющей центром вертикальную ось вселенной, или же с расположением листьев на Древе Жизни.
[12] Это слово, разделённое как нава-прабхрамсана, одно время интерпретировалось как эквивалент нау-бандхана, чтоо было справедливо отвергнуто по грамматическим и другим соображениям. Отрывок из АВ не относится к спуску ковчега Ману, но представляет собой дополнительную ссылку на путешествие вверх на пути деваяны.