Горевала хата с яблонькою дикой…
Осенью жена привезла яблоки из Загорья.
А в Загорье она возила детей из своего класса по моему совету, не так далеко от Смоленска, а место - удивительное. Мне довелось там побывать незадолго до этого, летом, в конце небольшого, но жаркого путешествия на велосипеде в пучине дурных, как писал Твардовский, приехавший в родные места через два года после войны, трав. Хутор произвел на меня впечатление еще и поэтому: посреди дурных комариных трав и непролазных джунглей серой ольхи и крапивы он стоял островком чистого и умного лада. На скошенном лугу за баней красовались стожки. Вызревали овощи на огороде, в поле за стеной елок тянулись картофельные борозды. На яблонях кисло зеленели небольшие плоды.
Заночевал я прямо напротив хутора, за дорогой, в иван-чае и молодых березках. А рано утром по туманцу поспешил на хутор с фотоаппаратом. Известная вещь, туман - друг фотографирующего. Как и снегопад. Туман и снег уживописца, создающего все эти полотна вокруг нас, как тропы у поэта. Туман и снег овеществляют пространство. В китайских трактатах - а как же без них! - туманам в живописи уделяется особое место. Впрочем, туман так и не взошел на хутор.
Хутор стоит как бы в каре высоких деревьев, и в основном это ели. Вот сквозь ели, сквозь их смолистый крепкий дух и не прорвался туман, не наполнил сад, не затопил луг. Пришлось довольствоваться припозднившимся из-за облачности солнцем, ну, да, утренним, но не столь ярким, свежим, резким, как хотелось бы.
Сеновал, крыльцо, колодец, баня, кузня. Цветущие липы перед домом. Ели. Ласточки под крышей. Но сада не было. То есть, зеленел он вокруг бани как-то невзрачно.
Читать полностью ...>