"Мы", "они" и психология административного барьера.
Я в юности как-то работал грузчиком. В магазине "Продукты".
Было это в начале 80-х годов, некоторые могут помнить эти магазины.
Молоко, кефир, простокваша продавались в стеклянных бутылках. И практически никогда не достаивали до конца дня.
Поэтому очень часто их даже не ставили в лотки-холодильники. Бутылки оставались в проволочных ящиках, которые стояли один на другом, столбиком. Столбик ящиков с кефиром, столбик - с молоком. Пустые лотки и перед ними - ящики, пустые и начатые.
Это было не очень эстетично, но никого не удивляло.
Людям в продуктовом магазине было не до красоты - они пришли за едой.
А купить нужную получалось не всегда.
На фоне таких переживаний мысли об эстетике и удобстве просто не приходили в голову.
Машина с молочкой приходила около 18.00.
Её нужно было как можно скорее разгрузить, то есть спустить на пол ящики с бутылками из бортового грузовика и утащить их все теми же столбиками, по 3-4-5 ящиков, в холодный склад.
Ящики цеплялись специальным крюком с длиной ручкой.
Полы были каменные, гладкие, ровные, то есть без барьеров. Поэтому тащить ящики было не очень тяжело. Но прилагать усилия все-таки приходилось. К тому же, нужно было следить за пирамидой.
Идешь спиной, тащишь, пирамида качается, ты напряжен, сосредоточен. После разгрузки машины ты за этим делом даже отдыхаешь.
Но настроение не самое веселое и бодрое. Усталость, темп. Тебя подгоняет товаровед.
Потому что народ идет с работы, а в зале пусто.
Люди собираются толпой. Хотя нет, это была не толпа. Это была очередь.
Все давно научились самоорганизовываться.
Холодильники для молочки обычно были рядом с дверями в подсобное помещение.
Двери эти почти никогда не закрывались, насколько я помню.
Но в то же время из покупателей туда никто никогда не лез.
Не знаю, почему. Но действительно, даже не пытались туда заглянуть или зайти. Словно был какой-то невидимый силовой барьер.
Там они, здесь - мы.
Там - недовольная алчущая толпа. Здесь - мы, распределители благ.
Люди, выносящие еду! Жрецы кефира и колбасы!
Я о чем хочу рассказать. Не о ремесле грузчика или работника продмага.
Я просто часто вспоминаю это разделение, на "мы" и "они".
Чувство к "ним" было недобрым.
Толпа была покорна, но в то же время требовательная и нетерпелива.
Толпа была недоброй, угрюмой и жадной.
Представьте себе, я только что разгрузил машину.
То есть переставил, снял с кузова и перетаскал ящиков 100 с этими тяжеленными бутылками. В каждом ящике было штук по двадцать пол-литровых бутылок.
Я юн. Я, строго говоря, едва держусь на ногах, особенно первое время.
И вот я вытаскиваю пирамиду из ящиков в зал. Иду спиной, если вы помните технологию процесс. Дорогу мне преграждает очередь.
Вы думаете, мне легко сквозь нее пройти? Все доброжелательно расступаются?
Я ведь везу бутылки для них, не для себя. Это моя работа, но эти люди сейчас во мне, в моих действиях кровно заинтересованы. К тому же они стоят уже долго, по двадцать-тридцать минут. Ждут, и им это сильно надоело.
Нет, сквозь них приходится пробиваться. Мне приходится орать и даже толкаться, чтобы очередь расступилась и пропустила меня в зал, по которому я могу подтащить свои ящики к холодильникам.
Голова очереди встречает меня просто.
Она распадается, люди меня окружают и начинают выхватывать бутылки из верхнего ящика. Сразу, еще на ходу.
Те, кто в середине очереди, бутылки не хватали. А эти уже считают себя вправе.
Одновременно все беспокойно требуют ответов: Это кефир или молоко? А кефир привезли? А 6% молоко будет? А простокваша? А литровые бутылки где.
Каждый раз я боюсь, что мою пирамиду сейчас уронят, а меня затопчут.
Бросив ящики, я выбираюсь из образовавшейся толпы.
К тому моменту, как я притаскиваю новую пирамиду, поле боя перед холодильником усеяно пустой или полупустой тарой.
Одна бутылка непременно разбита, с нескольких сорваны крышки из фольги.
Протащить новую пирамиду невозможно. Я бросаю ее и иду за следующей.
Мысли у меня, как вы понимаете, не очень дружелюбные и уважительные. Если не сказать большего.
При этом я никогда не чувствовал себя каким-то несчастным чернорабочим.
И ни разу не думал о том, насколько непрестижна и унизительна моя работа.
Ни разу.
Может быть, потому что я все-таки был юн. И прекрасно понимал, что это в моей жизни - эпизод.
Может быть, потому что это был простой магазин в СССР. И люди там были обычные, такие же, как я. Свои.
Но зато я очень хорошо помню другие чувства.
Мы и они. Порядок и хаос. Администрация и толпа зависимых сограждан.
Фактически элита и народ.
Этот феномен известен. Наверное, все слышали-читали-смотрели кино про эксперимент, когда обычных людей собрали и разделили по ролям.
Одни должны были играть тюремщиков, другие - заключенных.
Кончилось все плохо, кто-то из игрушечных заключенных даже пострадал.
В фильме все вообще кончилось кровавым побоищем, если я помню.
У людей по разные стороны барьера разная психология.
Самые разные люди, попадая в администраторы, забывают мотивы и интересы администрируемых.
Перестают их понимать, им сочувствовать.
Начинают испытывать раздражение в отношении неорганизованного "стада" и его запросов.
В то же время люди по другую сторону барьера никогда не думают о том, как и что приходится делать тем, кто оказался со стороны администраторов.
Они не понимают, как хрупок мир и порядок среди людей.
Я, собственно, к чему.
Мораль проста и очень неприятна.
Мерзавцев и злодеев среди администраторов, по то сторону барьера, приблизительно столько же, сколько анархистов и эгоистов по эту.
Но их видно. Одни, и с той, и с другой стороны, создают конфликты, другие с удовольствием в них втягиваются. Достается всем.
Однако основанная масса администраторов не хочет зла своим подопечным.
Она просто хочет порядка и соблюдения правил.
Максимум чувств, которые вызывают у нее люди толпы - это легкое презрение.
В большинстве случаев справедливое, между прочим. Потому что человек толпы обычно неорганизован, требователен и неприятен.
Меньше всего его интересует порядок. А о последствиях он вообще не думает.
Об этом никогда нельзя забывать, если ты думаешь о социальных процессах.