Наука и религия: почему нет другой теории о происхождении видов и человека, кроме теории Дарвина.
Новость о том, что в школе предлагается наряду с теорией происхождения видов, в том числе человека, предложенной Чарльзом Дарвином, предлагается учить другим теориям происхождения человека, повергла меня в священный трепет.
Перед общим невежеством громадного количества сограждан и представителей властной элиты нашего замечательного общества.
Объясню, почему.
Слово "теория" - это такое специальное понятие для обозначения одного из видов научного знания.
То есть теория может быть только научной.
Любые мысли по поводу чего-то, не основанные на научной методологии, теориями не являются по определению, в принципе.
Понятно, что из этого следует.
Теория происхождения видов Ч. Дарвина, например, есть.
А теории божественного происхождения человека нет.
Идея о божественном происхождении человека - это не теория.
Это некое сокровенное знание, полученное внеопытным и ненаучным путем.
То, что современный российский человек, обученный нашей "самой замечательной в мире советской школой", не понимает такого различия, лучше, чем что-нибудь другое, говорит о том, что советская школа была очень проблемной.
О том, что она никогда не учила мыслить.
Потому что не признавала разных точек зрения.
И, соответственно, не учила людей тому, каким бывает знание.
И тому, как человеческие знания приобретаются и образуются.
Но мы теперь свободные люди.
Мы сами выбираем информации и сами пытаемся разобраться в её ценности.
Не имея соответствующе культуры.
И понимания того, что мы делаем.
Знания бывают научные, религиозные и обыденные.
Это если классифицировать их совсем просто.
Обыденные знания - это знание о вещах и закономерностях их взаимодействия, получаемые в обычной жизни.
На собственном, конкретном опыте.
Если воду греть, она закипит.
Если на ногу уронить тяжесть, будет больно. Можно даже что-нибудь себе попортить.
Огонь жжется.
Все, что ты роняешь падает вниз. Но некоторые предметы летят вверх или в бок.
Если человеку сказать грубость, он может обидеться. Может наговорить гадостей. Может ударить.
Бывают люди добрые, а бываю злые.
Война началась, потому что правитель соседней державы увел жену нашего, а мы должны отомстить.
И т.д.
На основе личного опыта человек делает некоторые обобщения.
И высказывает суждения.
Иногда верные. Иногда - не очень.
Но есть вещи, с которыми человек не встречается в жизни принципиально.
Есть скрытые, ненаблюдаемые причины явлений.
Есть множество непонятных и необъяснимых на основе собственного опыта вещей и явлений.
Знание о неочевидном собирают и разрабатывают религия и наука.
Согласно своим методам, то есть правилам.
Религиозное знание основано на вере и не нуждается в доказательстве.
Оно опирается на традицию и откровения.
Оно не предлагает гипотез и не имеет методов, благодаря которым гипотезы становятся теорией.
По большому счету, все религиозные знания - это мнения, не нуждающиеся в обосновании.
Церковь просто знает.
Её знание имеет характер догматов. Постоянных, неподвижных. Стабильных.
Может быть, именно поэтому наш стратег стабильности так поддерживает церковь?
И пользуется её поддержкой?
Научное знание начинается с предположения и поиска доказательств.
Оно опирается на постоянное сомнение и споры.
В научных дискуссиях отрабатываются аргументы и формируется аргументационная база того или иного суждения.
Наука создает гипотезы.
Наличие серьезного, достаточно убедительного массива аргументов и согласие научного сообщества признавать эти аргументы весомыми превращает гипотезу в теорию.
Но тут я хочу обратить ваше внимание на одну существенную черту научного знания.
Научное знание не говорит о вещах и явлениях ничего окончательного.
Более того, научное знание имеет принципиально вероятностный характер.
Все научные знания представляют собой более-менее обоснованные гипотезы.
Ученый человек, как и человек с научным сознанием, живет в мире гипотетических представлений.
Вероятностный характер знаний основан на природе индуктивной науки и индуктивного умозаключения.
Парадокс индукции заключается в том, что индуктивное умозаключение является истинным, когда индукция полная.
В реальности это выглядит так: я не могу окончательно знать, что вода закипит при 100 градусах до тех пор, пока не проведу согревание всей воды мира. Если я этого не сделал, мое мнение является гипотетическим. Но теория вероятности позволяет предполагать, что эта гипотеза вероятнее всего является истинной.
Впрочем, я могу утешить простых соотечественников, не связанных с наукой напрямую.
Это не понимают не только они.
Этого не понимает и очень большое количество ученых.
Любой социальной структуре нужна стабильность.
Стабильность науки поддерживается благодаря консерватизму научного сообщества.
Одна из важных причин этого консерватизма - плохое знание методологии научного знания.
Однако мои читатели об этом теперь осведомлены.