Записки от скуки
Подлинно верна старая римская пословица - “Habent sua fata libelli”. Книга, которую я сейчас читаю, имеет свою особую, неповторимую судьбу. Говорю я вовсе не об авторе книги, и не о событиях, связанных с ее «посмертным» существованием. Говорю я о том месте, которое она сейчас занимает в моей жизни. Дело в том, что я читаю ее сейчас, когда езжу в метро и маршрутном такси - на работу и обратно - она доставляет мне приятные минуты радости как до, так и после будней, посвященных интеллектуальной работе.
Книга эта принадлежит китайскому жанру - дзуйхицу, что в переводе означает «вслед за кистью». Основная особенность жанра - возможность начать читать книгу с любой страницы. Дело в том, что у этой книги нет сюжета. Основное содержание книги представляет собой личные воспоминания обо всем на свете. Автор много внимания уделяет буддийским размышлениям о бренности всего сущего, перемежая их ненавязчивыми наставлениями о том, как следует вести себя в благородном обществе, рассказывая смешные истории и даже байки, как кажется, недостойные внимания ученого мужа. Авторский текст подобен потоку сознания - автор пишет обо всем, что только приходит ему на ум. Потому и назван это жанр - «вслед за кистью». Это книга - обо всем, и ни о чем. Авторская книга, в которой почти не звучит местоимение «я».
Жизнь человека подобна череде ярких вспышек света, каждый миг прожитой жизни подобен вспышке света. Мы познаем это особенно ясно, когда вспоминаем. Воспоминания предстают перед нами разрозненными кусочками паззла прошлого, которое мы оказываемся не в силах собрать, как не в силах собрать разбившийся на мелкие осколки сосуд. Автор книги не ставит себе целью собрать заново рассыпавшиеся бусинки нити смысла - он всего лишь вспоминает то, что возвращается в его сознание воспоминаниями о прожитом, пережитом, услышанном.
Но особенно сильно это ощущение мига тогда, когда ты обращаешься к настоящему и осознаешь, что настоящее - постоянно ускользает как змея, выпадает из твоих рук, не возвращается. И тогда ты начинаешь писать что-нибудь, пытаясь навести мост слов над бездной реки настоящего, чтобы затем с этого моста смысла взглянуть вниз на бурлящий, неспокойный поток. Некоторые люди, построив свой мост - свою вселенную слов - закрываются в ней и считают, что все вокруг - оно подобно пустыне. Философы считают простых людей неучами, жрецы утверждают, что только им досталась участь сокровенных хранителей священного знания, поэты думают, что только им вдохновение открывает свои врата. Они сами, порой, подозревая, а порой и нет - своими собственными руками и мыслями - строят собственную личную скорлупку одиночества. Одиночество - спутник смысла, который лежит для них за пределами скорлупки.
Их одиночество - это одиночество в толпе, одиночество среди друзей, мирское одиночество. Lonely is the Word, Lonely is the hardest. Из этого внутреннего скорлупочного конфликта - между жизненным желанием свободного простора и мертвящим желанием «своего» мира - рождается страдание. Мудрые прячут его за улыбкой, глупые - пишут о нем пронзительные и переворачивающие наши души стихи. Потому что невозможно не сказать - пронзительное слово - вернее, вы-сказать - чтобы оно оставило тебя, отлилось в стихотворение - очередную ступеньку твоей лестницы к небу. Но каждый из них знает, что все написанное ими - не то, недостаточно, невыразимо. И нет на земле совершенства, а есть страдание, которое порождает вселенные смысла.
Вселенные смысла - бессмысленные для тех, кто никогда в них не был и не будет. Творчество способно вдохновлять, но суть его, его сокровенное содержание - непередаваемо. И от этого тоже рождается страдание - от того, что не можешь прикоснуться к Другому, не можешь заговорить с ним на одном, вселенском и божественном языке - языке понимания.
Этот конфликт между тем, к чему лежит душа, и тем, что есть сейчас - великий источник творчества. Тавара Мати, известная японская поэтесса, как-то сказала: «Память в любви проста: кто однажды был не один - остается один навечно». По-видимому люди, подобного склада, хорошо понимают эту нехитрую мысль вечного одиночества, вдохновляющего людей на бесконечное путешествие в погоне за несбыточным.
Необычайно умиротворяющее чтение этого жанра - с его особенностями я уже успел познакомиться в свое время, читая Камо-но-Темея «Записки из Кельи». Было бы хорошо, если бы автор чуть больше внимания уделял женской красоте - в этом ему не помешало бы поучиться у Чжан Чао, если бы только он жил на несколько веков позже. Возможно, что возраст - ему было уже далеко за сорок - наложил свой отпечаток.