Уходящее тепло
Сентябрь как-то очень незаметно перемахнул через середину, и уже на следующей неделе осень обрушится на нас с удвоенной силой. Не страшно, нам и так перепало немало солнечных дней, просто немного грустно.
Становится все холоднее спать с открытым окном, кошка уже не рвется гулять на балконе, а усатый дядька у метро распродает круглые дыни с отличной скидкой. Они спелые, на мой вкус даже немного слишком, но такие душистые, что пока ты несешь пакет, проходящие мимо люди удивленно озираются по сторонам, не понимая, откуда это так резко пахнуло августом. А простецкая "колхозница" перекатывается с боку на бок, и ее толстая кожица такого же цвета, как песок на валдайских озерах.
Когда я уставала от детей, то вечерами брала лодку и выплывала на середину озера, а потом ложилась на спину и смотрела в небо - там как раз загорались первые звезды. И все это было так поэтично и волшебно, что даже думать было страшновато. Не хотелось портить момент.
Несмотря на холодный речной ветер, я вчера, кстати, отлично прогулялась по парку Горького. Стыдно сказать, но я не была там с две тысячи девятого - тогда никто не мог даже помыслить о грядущих переменах, в парке бродили тени советских девушек с веслами наперевес, а продавцы шаурмы зычно зазывали посетителей в свои шалманы. Мы с подругой любили в то время надеть ролики в районе Спортивной, и через Лужники по набережной доехать до фрунзенского моста. По пути покупали пиво, перебирались на другую сторону реки, а затем катили по темнеющей набережной к единственным в тех местах деревянным мосткам (они находились аккурат напротив аттракциона, который поднимал людей вверх, долго держал на самой высокой точке, а затем в самый неожиданный момент мчал назад к земле). На мостках было здорово пить пиво и смотреть на звезды - в апреле они были особенно яркими.
Сейчас там куча мостков и мостиков, но сам парк стал слишком приличным местом для бутылочного "Эдельвейса". Это скорее хорошо, чем плохо, просто я очень люблю держаться за воспоминания, которые давно пора бы заменить новыми.
Можно ведь скормить уткам плюшку с маком, поваляться на гигантском пуфе или устроиться в шезлонге на набережной, закрыть глаза и представить себя на каком-нибудь Лазурном побережье под конец бархатного сезона. Можно купить эскимо на палочке, полюбоваться поздними цветами и пожалеть хипстеров, которые в своих куцых одежонках похожи на нахохлившихся воробушков (ветер-то речной, холодный - так и простудиться недолго). А еще можно краем глаза уловить закат и двинуть стопы к дому, тем паче, что до него не так уж и далеко.
Но так приятно вспомнить, каким сложным, нервным и одновременно прекрасным был две тысячи девятый.
Да-да, и солнце светило ярче, и трава была зеленей :)
Становится все холоднее спать с открытым окном, кошка уже не рвется гулять на балконе, а усатый дядька у метро распродает круглые дыни с отличной скидкой. Они спелые, на мой вкус даже немного слишком, но такие душистые, что пока ты несешь пакет, проходящие мимо люди удивленно озираются по сторонам, не понимая, откуда это так резко пахнуло августом. А простецкая "колхозница" перекатывается с боку на бок, и ее толстая кожица такого же цвета, как песок на валдайских озерах.
Когда я уставала от детей, то вечерами брала лодку и выплывала на середину озера, а потом ложилась на спину и смотрела в небо - там как раз загорались первые звезды. И все это было так поэтично и волшебно, что даже думать было страшновато. Не хотелось портить момент.
Несмотря на холодный речной ветер, я вчера, кстати, отлично прогулялась по парку Горького. Стыдно сказать, но я не была там с две тысячи девятого - тогда никто не мог даже помыслить о грядущих переменах, в парке бродили тени советских девушек с веслами наперевес, а продавцы шаурмы зычно зазывали посетителей в свои шалманы. Мы с подругой любили в то время надеть ролики в районе Спортивной, и через Лужники по набережной доехать до фрунзенского моста. По пути покупали пиво, перебирались на другую сторону реки, а затем катили по темнеющей набережной к единственным в тех местах деревянным мосткам (они находились аккурат напротив аттракциона, который поднимал людей вверх, долго держал на самой высокой точке, а затем в самый неожиданный момент мчал назад к земле). На мостках было здорово пить пиво и смотреть на звезды - в апреле они были особенно яркими.
Сейчас там куча мостков и мостиков, но сам парк стал слишком приличным местом для бутылочного "Эдельвейса". Это скорее хорошо, чем плохо, просто я очень люблю держаться за воспоминания, которые давно пора бы заменить новыми.
Можно ведь скормить уткам плюшку с маком, поваляться на гигантском пуфе или устроиться в шезлонге на набережной, закрыть глаза и представить себя на каком-нибудь Лазурном побережье под конец бархатного сезона. Можно купить эскимо на палочке, полюбоваться поздними цветами и пожалеть хипстеров, которые в своих куцых одежонках похожи на нахохлившихся воробушков (ветер-то речной, холодный - так и простудиться недолго). А еще можно краем глаза уловить закат и двинуть стопы к дому, тем паче, что до него не так уж и далеко.
Но так приятно вспомнить, каким сложным, нервным и одновременно прекрасным был две тысячи девятый.
Да-да, и солнце светило ярче, и трава была зеленей :)