26.10
жизненная позиция.
в свечках горящих тополей сбежавшее лето.
я выносила тебя и разбила о самую серую серость.
так в мультфильме, кажется про ветер, было - сохнущие на верёвках рубахи расправляли крылья-рукова и улетали в небо. Из земли проростали столбы, побегами.
Заматываюсь в одеяло, как в кокан, подбираю под себя ноги, все в синяках, откидываюсь на пдушки. Мне каждую ночь снятся храмы. Ни в одном из них не нахожу тебя. Каждую ночь, новая женщина водит меня по важным для её веры местам и рассказывает подробно важные вещи, я слушаю-слушаю-слушаю. А потом сажусь на лавку и говорю, почти всегда одно и тоже: а в Кирилловской на месте, где Врубель рисовал Бога написано - космос.
Тополя сегодня включали и выключали. Я чувствую внутречерепное давление.
Дождь падал звуком шелестящих листьев.
никакой жизненной позиии.
разбила о самую серую серость.
в свечках горящих тополей сбежавшее лето.
я выносила тебя и разбила о самую серую серость.
так в мультфильме, кажется про ветер, было - сохнущие на верёвках рубахи расправляли крылья-рукова и улетали в небо. Из земли проростали столбы, побегами.
Заматываюсь в одеяло, как в кокан, подбираю под себя ноги, все в синяках, откидываюсь на пдушки. Мне каждую ночь снятся храмы. Ни в одном из них не нахожу тебя. Каждую ночь, новая женщина водит меня по важным для её веры местам и рассказывает подробно важные вещи, я слушаю-слушаю-слушаю. А потом сажусь на лавку и говорю, почти всегда одно и тоже: а в Кирилловской на месте, где Врубель рисовал Бога написано - космос.
Тополя сегодня включали и выключали. Я чувствую внутречерепное давление.
Дождь падал звуком шелестящих листьев.
никакой жизненной позиии.
разбила о самую серую серость.