дневник
Проснулась, глянула на часы 5:32. Полежала немного, поняла, что стоит посмотреть радар. Так и есть 5:36 пуски крылатых ракет. Эта благоприобретенная нафиг вообще нужная привычка просыпаться почти в момент, когда у них там пуски. Чья-то смерть уже в пути. Люди еще спят, не зная что, вот он, уже конец. Страха нет вообще никакого, он атрофировался достаточно быстро, давно. Это плохо, дезадаптивно, но как есть. Обычно они только свистят над головой и летят дальше. Еще когда все тряслось и по стенам дома пошли трещины, ангел сказал: спи спокойно, тебя убьет не война. А он никогда не врет. Я и сама знаю, что не война. Да, собственно, и против смерти в любой момент ничего не имею. Матушка Смертушка, великая освободительница. Спать уже не имеет смысла, все равно грохот разбудит, но можно смотреть, читать пургу в интернете. Женя Ламбер, немолодая но удивительно красивая женщина снова пишет, все о том же, о своей невероятной невозможной любви. Бывает же. Есть вещи, на которые я сама не способна, но понять могу. Или кажется, что могу. Женечка, умеренная но убежденная орчица, говорит много о своей любви и немного об аде своей жизни, хотя понятно, что ада много и есть почти один только ад, а любовь.. Удивительно, оказалась подписанной на никому неизвестную блогерку, хотя сама на нее не подписывалась, да и не подписалась бы никогда в трезвом уме. Может ИИ бесячий меня подписал. Увидев, сперва подумала: че за трэш в моей ленте, тут же поставила даме диагноз и хотела отписаться, но, почему-то, осталась. И слушаю теперь эти фрагменты чужой далекой жизни. Намаханная дамочка оказалась на редкость талантливой по части работы со словом, талантливей подавляющего большинства современных русскоязычных писателей, что мне попадались. Бывает. Читаю, а дочитав думаю. Бедная, измученная девочка, орчичка ты моя, фашисточка. Мысленно глажу далекую незнакомую женщину по плечам: спи, поспи немного. А может ей неприятно, когда ее гладит непойми кто, еще и за пару тысяч километров? Вот отписалась бы от орчицы со странностями, но что держит. Жалость? Они нас убивают, а ты еще жалеешь кого-то из них. Жалость, это самая нижняя, пусть самая затоптанная и заплеванная, ступенька любви. В наш дикий век пигмейской недопсихологией это чувство превращено в пугало. Жалость не унижает, на самом-то деле, и не исключает уважения. И жалость не аспект злорадства, не прости господи индульгирование, не попустительство самому себе и протча протча о чем гудят мамкины лайфкоучи.
Жалеть кого-то обитающего в аду нормально, особенно если об аде знаешь не по наслышке. В конце концов можно сказать политкорректно, сочувствие. Но нет. Держит не жалость. Другое. Спи, странная женщина, поспи хоть под утро немного. Еще думаю об этой лошади в тумане, слушающей где-то у себя в помосковье вой январских волков. В уме крутится какая-то бабски причитающая песня, откуда она вообще взялась в моей голове?
от твоей Камы и
до моей Истры
твоего пламени
все мои искры
Спи, поспи. У нас это уже врядли получится, пора шлепать пить чай и думать не о лошадях, а о своей обыденной суете.
Жалеть кого-то обитающего в аду нормально, особенно если об аде знаешь не по наслышке. В конце концов можно сказать политкорректно, сочувствие. Но нет. Держит не жалость. Другое. Спи, странная женщина, поспи хоть под утро немного. Еще думаю об этой лошади в тумане, слушающей где-то у себя в помосковье вой январских волков. В уме крутится какая-то бабски причитающая песня, откуда она вообще взялась в моей голове?
от твоей Камы и
до моей Истры
твоего пламени
все мои искры
Спи, поспи. У нас это уже врядли получится, пора шлепать пить чай и думать не о лошадях, а о своей обыденной суете.