(no subject)
Я зашла в маленькую ванную и постояв полминуты, уперевшись основаниями ладоней в прохладную раковину, опустилась на четвереньки. Макушка привычно угнездилась в развернутом замке кистей. Чуть пошатнувшись, я вытолкнула ноги вверх. Через минуту, долбанувшись пяткой о край ванны, я уже вернула голове ее вершинную позицию. Главное, что эмоционально-гормональный мусор, потрясенный таким бесцеремонным с собой обращением, наконец, отвернулся « к стенке носом» и дал мне отдых.
Привычным наполеоновским перекрестом рук, заткнув фонтан эмоций, открываешь мыслительный вулкан. Интеллектуальная лава сжигает все на своем пути. Остается пепел. Которым можно посыпать говно в деревенском сортире.
«Мама, ну почему ты такая умная!! Ты все время приводишь такие аргументы, что оказываешься права!» Невелика заслуга « казаться правой», думаю я про себя. И слишком уж много времени было затрачено на тренировку этого умения.
Причастные сообщают, что куличи мне в этом году особенно удались. НА крестный ход приехало семейство моей первой крестницы. Это было неожиданно, очень приятно и ностальгически.
Маленькое золотисто-коричневое пространство нашего старого прихода оставляло ощущение невероятной общности. В пасхальной толпе лишний раз шевельнуть рукой было затруднительно и красной свечой была прожжена не одна косынка. На сам ход тоже не всем доводилось успеть выскочить и вернуться в храм.
Сейчас все иначе.
Хор поет мой любимый распев, даже моя не особенно набожная дочь с удовольствием подпевает. Бородатый гонец бегает посмотреть и доложить вышел ли уже соседний храм, чтобы дать сигнал к началу нашего хода. Старенький батюшка спотыкается и падает, все бросаются его поднимать и нахлобучивать спавшие детали облачения. Хор выходит вместе со священниками. Мы поем от души, но без «запевал» быстро становится очевидным явное преобладание женщин. Все поющие постепенно с каждым распевом переходят все выше в сопрановые регистры. На улице холодно, незащищенные свечи задувает мгновенно. Я отдаю свою, спрятанную в верхушку пластиковой бутылки, дочке крестницы. Она удивляется «А тебе не обидно, что я несу твою свечку?». Нет, говорю, я очень рада. «Странно», - смеется Тася. У ворот нас, как всегда, ждет мой папа с собакой на поводке. По завершении хода, основные новости рассказаны, самые животрепещущие запросы детей удовлетворены. На этот раз, их почему то заинтересовало воскрешение Лазаря. Весь двор монастыря, освещенный светлячками свечей, целуется. Поредевший поток прихожан вливается обратно в желтый проем храмовых дверей.
Дома лохматый дедушка в нетерпении гарцует над миской с пасхой и нерешительно облизывается на кулич. Бабушка спит. Я побеждаю в яичных боях. Дочь возмущена, но аргумент « я 15 лет замужем за твои отцом» кажется ее утихомиривает. Впервые в жизни мой ребенок съедает огромный кусок кулича намазанный пасхой, с невнятным «мммм…фкуфно…» и отправляется спать. Дед пытается было затеять несвоевременную деловую дискуссию, но я решительно намекаю, что мне тоже пора спать.
На улице веселая компания разговляется на капоте Тойоты.
Холодная ночь довольная приветлива. Она больше похожа на горьковатый мятный коктейль со льдом, чем на « блин, ну и холод на Пасху».
Внутри меня прозрачное лазурное море. Синева слегка покачивается в такт сначала шагам, потом дыханию. И наконец, становится гладкой и прозрачной. Небо ли зеркально, вода ли отражает небо не различить. Все едино.
Все становится простым и ясным.
Пасхальное утро пахнет куличом. Солнце периодически как молния пронзает серое небо, вторя моему человеческому, слишком человеческому. Заворачиваю куличи для родных в пакетики. Отвечаю на звонки и смски. Кошка плюшево украшает собой стул. Все просто и ясно. И будет так.