(no subject)
Меня клинит.
Кто сказал , что жизнь не дает возможности остановить мгновение чтобы обдумать свои дальнейшие действия? Ага, не дает. Остановить не дает. Но обдумать - сколько угодно! Меня клинит в процессе. Я клином втискиваю в мгновение свою обдумку. И мгновение, ни на мгновение не останавливаясь, становится больше, оставаясь притом мгновением, со всеми своими атрибутами - сиюминутностью, быстротечностью, живостью, невозвратностью. Нет, неточно. Не меня клинит, а я сама клин. Я стоп-кадр, я - маргиналия, заметка на полях, но я же и поле и то к чему заметка, и бег-шорох пленки.
Чему не верю? Что можно быть неравнодушным? Ко мне, к себе, влекущим и нескучным. Что можно не «просто так», а с умыслом дотронуться, заговорить, присесть. Решиться наконец дать слабину, признаться. И не в неверии, а в страхе увидеть , что сама себе я прАва не даю - повесить голову, чтоб вскинуть снова дерзко. И весело сказать, что мне совсем не все равно. И корчусь я от боли и сказками себя лечу и падаю и поднимаюсь много раз. И то неважно, что паденья продолжаются, а то , что простираньями я как червяк ползу в прямоходящие, хоть медленно, но неуклонно.
Я раздражаюсь, плачу, злюсь, грешу враньем, непостоянством, на лени и тщеславии учусь, и глупо прикрываюсь чванством. И мне никак не удается стать лучше или хуже оттого, что я скрываю от других, то что в себе признать так трудно.
Сама себе натуралист и бабочка под стеклом, замутненным отпечатками моих же пальцев.
Пробежаться пальцами по голове, по лбу, вдавить легко глаза, мазнуть по крыльям носа, натянуть под подбородком невидимые завязки, протянув их за уши. Чмокнуть в затылок. Почувствовав нерезкий запах пота, грязных волос и теплой кожи. Запах живого человека, не маски и не парика. И нашептать себе пол-греческой трагедии пространных монологов, оправданий и философских измышлений, чтоб заглушить насмешливый ток соков по венам, по сердечным трубам. Смеяться, вместе с тем надув в обиде губы. И замечать, как они дрогнут, в попытке сдержать усмешку.
Как плотно обнимает воздух разгоряченное движеньем тело. Как будто бы объятия Бога не размыкаются ни на мгновенье, хотя бы и рвался ты как бешенный от себя куда то на все четыре несуществующие стороны.