(no subject)
Сквозняк из форточки, чай кошка, уютный боковой свет. Просто повод, просто нитка, просто щелчки клавиатуры.
Есть люди, полосующие твою жизнь поперечно, а есть, которые продольно. Одни полнят, другие худят, третьи неожиданно.
У меня на где-то или под где-то - иллюзятник. Завожу, питаю и закалываю иллюзии. Пух , перо, мясо. Трупами иллюзий вымощена дорога в рай. Иллюзии - чучела идеалов. Набитые нервными клетками и прохладными умозаключениями.
Я не сделаю себе больно, я просто оторву ручку, посмотрю, как без нее - красиво - нет. Рраз… Нету ручки. Нельзя пришить обратно? Ну ладно. Не очень вообще то красиво, но может привыкну. А если ножку? Ррраз… Ножку тоже обратно нельзя пришить? Ну и фиг с ней. Не в красоте дело.
Я не сделаю себе больно. Я сделаю себе счастливо.
Все ближе и ближе, все ниже и ниже и скоро коснешься собственного отражения. Но сначала посмотри. О, ё…. ЭТО Я???
Как можно этим быть? Этой неформулируемой массой отчаяния, цепляния, негодования и отталкивания, непонимания, неприятия.
Мне нравится созданный мной мир. Я люблю его и все что в нем со мной происходит. Все, что я вижу. Хотя часто это сложно и болезненно. Противная микстура.
Я позволяю себе убрать подпорки и держатели, я отключаю системы контроля, снимаю наручники, глушители, избавляюсь от ограничителей.
Признаю, слишком много всего, слишком много. Мне столько сразу не вынести. НЕ надо сразу. Поворот слез вспять засушил цветение стольких садов, что каждая травинка теперь в радость. Хочу знать, хочу понимать, хочу быть. Знаю, понимаю, есть. Простить бы теперь….Вылюбить до дна. А дна то нет. Смешно.
Поговори со мной. Скажи, ты сильно расстроен, что я не приняла тебя? Ах, вы все здесь. Поговорим? Пожалуйста. Я же помню, мы как-то разговаривали, полтора года назад кажется. Когда я снова испугалась и вы все оказались снова рядом. Вы же точно знаете, как пристально я вглядываюсь во всех новеньких - не вас ли занесло ко мне поближе. Но знать не получается. Цепляюсь, боюсь, надеюсь. Чуть ли не в каждом пытаюсь вас углядеть. Страшно мне, ребята. Вы без зла, я знаю. Вы отпустили, я чувствую. Я сама никак не отпущу. Ношу то тяжестью под глазами, то грузом в левой груди, то криком от связок, рвущимся неровными лохмотьями. Я в первый и второй разы, и я в третий раз - такая разная, а боюсь все того же. И кажется боюсь до сих пор. Вам ведь видно. Знаете ли вы больше меня сейчас или тогда, когда я вынудила вас вернуться, остановиться…. Закрыта ли эта ведомость…
Сошелся ли баланс… Я люблю вас, ребята. Во всех остальных люблю, так что если встретимся еще, или встретились уже, то - вот она я. Какая уж есть.
Крошками рассыпается твое внимание по лицу моему, по телу. Колко мне от него. Ершусь по привычке. Внутри раскрытое объятье, снаружи лепрозорий. В бесконечной анфиладе зеркал, наполненных отраженьями чудищ и мерзоты, в самой глубине греет, светит крошечный , нежный язычок золотого света. Когда в детстве при высокой температуре бывало все вдруг становилось крошечным-крошечным, и вибрировало где то на самых кончиках лихорадочных пальцев, и мамино лицо уплывало куда-то далеко и было ювелирно маленьким, как подкованная блоха в микроскопе, повернуто м задом наперед. Но потом все всегда возвращалось. И язычок света становится больше. И заполняет своим светом все. Изнутри, снаружи. Так что не остается ничего кроме этого света.