О работе
Конец года. Магнитные бури. Похолодание.Оправданий мильон. Ни одно из них не облегчает ощущения нахождения в эпицентре палаты для буйнопомешанных.
Когда я была существенно помладше и поидеалистичней, мама работала в министерстве. Её ежевечерние рассказы о чиновниках -долбоёбах и борьбе с ними плотно засели в моем неокрепшем сознании. С тех пор сознание окрепло. Но для чего? Чтобы бесконечно осознавать, что долбоебизм вечен? Узнавать в моей сегодняшней реальности архетипический долбоебизм , неизжитый еще с тех, маминых времен? Понимать, что нет способов с ним бороться? Класть к его ногам свои нервы и здоровье, понимая, что отдача несоразмерна затратам?
Моей мании величия хватает ровно настолько чтобы прочувствовать - я - мозг, вживленный в Голема, слепленного из чужого говна. Кто кого разрушит в итоге?
Когда я была существенно помладше и поидеалистичней, мама работала в министерстве. Её ежевечерние рассказы о чиновниках -долбоёбах и борьбе с ними плотно засели в моем неокрепшем сознании. С тех пор сознание окрепло. Но для чего? Чтобы бесконечно осознавать, что долбоебизм вечен? Узнавать в моей сегодняшней реальности архетипический долбоебизм , неизжитый еще с тех, маминых времен? Понимать, что нет способов с ним бороться? Класть к его ногам свои нервы и здоровье, понимая, что отдача несоразмерна затратам?
Моей мании величия хватает ровно настолько чтобы прочувствовать - я - мозг, вживленный в Голема, слепленного из чужого говна. Кто кого разрушит в итоге?