Колесо Робинзона
Я растянулся на камнях на одном из диких пляжей близ Пицунды и тянул домашнее ежевичное вино, завернувшись в спальный мешок, периодически скидывая лениво наползающих муравьев. Абхазские летние ночи - светлые от звезд и теплые от дневных пульсаций солнечной артерии. Из маленьких веточек, валявшихся поблизости, мне удалось, не вылезая из мешка, развести игрушечный костер. Когда все, что было в доступном радиусе одного метра, прогорело, меня охватил отеческий инстинкт - как можно дать погаснуть, тому, чему только что подарил жизнь? Пришлось выбираться из норы и искать ребенку пропитание. За те минуты, что я ходил за древесиной, огонек еще пару раз всколыхнулся над камнями и затух, оставляя лишь тлеющие угольки. Как бы не так, сынок, папочка о тебе позаботится. Щедро набросав наломанных веток, на этот раз покрупнее, заботливый отец усердно стал раздувать костер. Раз, два, три...на десятый счет, под треск сухих веток, огонь вновь освятил мое временное пристанище. Мурлыча, от созданного уюта, я вновь залез в спальный мешок, свернулся калачиком и задремал.
Ай! Через какое-то время я проснулся от ощутимой боли в правом боку. Собрав всю труху, что находилась поблизости, я проглядел здоровенный сучок, который оказался зажат камнями прямо подо мной. Подобно бамбуковому семечку, он за пару часов решил громко заявить о себе, заняв вертикальное положение из-за моего ночного шевеления. Я бросил шайтана в ненасытное гаснущее костровище и принялся наблюдать за его очередным пробуждением. От столь нединамичного мероприятия я стал перебирать в руках морские камни, отбирая самые ровные и аккуратные. Из них, будто из колоды карт, я принялся складывать пирамидку. Ерундовское занятие, скрывающее в себе давно ревущее в путешествии желание - творить.
В тот миг, как никогда прежде, хотелось что-то начать ДЕЛАТЬ. Я нисколько не сомневаюсь, что все люди, в какой-то момент пожелавшие оставить свой след в истории - когда-то могли оказаться ночью на этом черноморском побережье. Они так же несколько дней существовали в неопределенном положении, не знали, где будут есть и где спать, а удовлетворив, наконец, свои потребности, захотели разорвать пелену временных бренных ценностей.
Потрясающе интересно, как мозг реагирует на первичную деградацию. Вне зависимости от местоположения - аскетичная Абхазия, похотливый Геленджик, рыгающие от обжорства русские колонии Египет и Турция - мое сознание начинало воспаляться, возбуждаясь от любой интеллектуальной активности. В рабочих буднях нет месту творчеству. Настоящему свободному творчеству. Раскручивая колесо своей карьеры, человечество упускает одну важную деталь. Колесо может крутиться либо взад, либо вперед. У homo sapiens же гораздо больше возможностей и путей, на которые этот развитый вид (о, Дарвин, ты такой же фантазер, как и я) не обращает внимания, скрывшись за экраном широкодиагонального монитора.
Кстати, я несмотря ни на что люблю поезда. Поезда - рассадники безделья. Отрезанный от мира, сытый, выспавшийся - ты будто заглядываешь в настоящего себя, отпустившего бороду немытого Робинзона. Абориген-писатель, неандерталец-художник, реинкарнация беззаботного младенца собирающего кубики, воображающего эпохальное строительство Вавилонской башни. Параллельный мир, в котором есть место создателю. Реальный мир, где я возродил огонь из искры и воздвиг крепость из камней.
13.1.2014
Дорога на последний этаж: Колесо Робинзона
Ай! Через какое-то время я проснулся от ощутимой боли в правом боку. Собрав всю труху, что находилась поблизости, я проглядел здоровенный сучок, который оказался зажат камнями прямо подо мной. Подобно бамбуковому семечку, он за пару часов решил громко заявить о себе, заняв вертикальное положение из-за моего ночного шевеления. Я бросил шайтана в ненасытное гаснущее костровище и принялся наблюдать за его очередным пробуждением. От столь нединамичного мероприятия я стал перебирать в руках морские камни, отбирая самые ровные и аккуратные. Из них, будто из колоды карт, я принялся складывать пирамидку. Ерундовское занятие, скрывающее в себе давно ревущее в путешествии желание - творить.
В тот миг, как никогда прежде, хотелось что-то начать ДЕЛАТЬ. Я нисколько не сомневаюсь, что все люди, в какой-то момент пожелавшие оставить свой след в истории - когда-то могли оказаться ночью на этом черноморском побережье. Они так же несколько дней существовали в неопределенном положении, не знали, где будут есть и где спать, а удовлетворив, наконец, свои потребности, захотели разорвать пелену временных бренных ценностей.
Потрясающе интересно, как мозг реагирует на первичную деградацию. Вне зависимости от местоположения - аскетичная Абхазия, похотливый Геленджик, рыгающие от обжорства русские колонии Египет и Турция - мое сознание начинало воспаляться, возбуждаясь от любой интеллектуальной активности. В рабочих буднях нет месту творчеству. Настоящему свободному творчеству. Раскручивая колесо своей карьеры, человечество упускает одну важную деталь. Колесо может крутиться либо взад, либо вперед. У homo sapiens же гораздо больше возможностей и путей, на которые этот развитый вид (о, Дарвин, ты такой же фантазер, как и я) не обращает внимания, скрывшись за экраном широкодиагонального монитора.
Кстати, я несмотря ни на что люблю поезда. Поезда - рассадники безделья. Отрезанный от мира, сытый, выспавшийся - ты будто заглядываешь в настоящего себя, отпустившего бороду немытого Робинзона. Абориген-писатель, неандерталец-художник, реинкарнация беззаботного младенца собирающего кубики, воображающего эпохальное строительство Вавилонской башни. Параллельный мир, в котором есть место создателю. Реальный мир, где я возродил огонь из искры и воздвиг крепость из камней.
13.1.2014
Дорога на последний этаж: Колесо Робинзона