(no subject)
Занятно у меня вышло с этой твоей смертью.
Я ее отменила.
Мне это, в общем, почти ничего не стоило. За несколько лет до этого дурацкого события ты "предал" - едва уже помню кого. Что-то мне втолковывал твой бывший коллега в фирменно плохом костюме и с капитанским удостоверением на имя какого-то невнятного иваныванычаиванова...
Что-то рассказывал про твой "мерзкий поступок".
У меня тогда паршивый период в жизни был. Я учила английскому какого-то гуся из какого-то банка, и этот иванов втолковывал мне про твое "предательство" под пальмой в банковском вестибюле, и было это скучно и тошнотворно... И начало девяностых мутной водицей покачивалось за иллюминаторами тонущего корабля, и все с треском летело в тартарары, и я как-то страшно обидела этого капитана со стертым лицом. Сказала, что если твоим "делом" занимаются такие как он, то тебе уж точно ничего не угрожает. И он тогда даже очеловечился как-то от злости... или врет мне моя память?
Впрочем, неважно.
Тебя не было. То есть - ты был где-то, и мне даже нравилось представлять как ты идешь, скажем, через Central Park в Нью-Йорке, в золотом октябре, сквозь листопад, засунув руки в карманы, поддевая листья носком башмака, закуривая свой неизменный camel - но тебя не было.
Ты, видишь ли, был и остаешься тем единственным человеком, с которым я никогда не вела МЫСЛЕННЫХ разговоров. Паршивая, кстати, привычка разговаривать с теми, кого нет. Вот, например - что сказал бы об этом отец? Спрашиваешь себя, и суфлируешь, подсказываешь дорогому усопшему удобный вариант ответа...
А про тебя я никогда не знала, что ты скажешь в следующий момент.
Я никогда не успевала за твоими ассоциациями.
Мне почти ни разу не удалось угадать, как ты отреагируешь, и что последует за твоим неподражаемым: "Видишь ли, голубка"...
Ты всегда думал не так. Иначе. Каким-то иным способом.
И оставшуюся от тебя пустоту было нечем заполнить. Она была такого размера, что какая-то дурацкая и никому не нужная смерть потерялась в ней как малозначительная деталь в большой и запутанной истории.
И только сейчас, черт знает сколько лет спустя, я могу прилететь в Нью-Йорк в октябре, и пройтись по парку в листопад - но это ничего не изменит.
Поэтому я иногда оставляю машину у "твоего" подъезда, и сижу на лавочке в "твоем" дворе - для осознания полной и абсолютной невосполнимости всего ушедшего незачем тащиться в Америку.
Там, во дворе, по-прежнему скрипят качели и бегают дети. Тем, которые бегали ТОГДА, сейчас под сорок.
Да, а формат-то совсем не фейсбучный...
Я ее отменила.
Мне это, в общем, почти ничего не стоило. За несколько лет до этого дурацкого события ты "предал" - едва уже помню кого. Что-то мне втолковывал твой бывший коллега в фирменно плохом костюме и с капитанским удостоверением на имя какого-то невнятного иваныванычаиванова...
Что-то рассказывал про твой "мерзкий поступок".
У меня тогда паршивый период в жизни был. Я учила английскому какого-то гуся из какого-то банка, и этот иванов втолковывал мне про твое "предательство" под пальмой в банковском вестибюле, и было это скучно и тошнотворно... И начало девяностых мутной водицей покачивалось за иллюминаторами тонущего корабля, и все с треском летело в тартарары, и я как-то страшно обидела этого капитана со стертым лицом. Сказала, что если твоим "делом" занимаются такие как он, то тебе уж точно ничего не угрожает. И он тогда даже очеловечился как-то от злости... или врет мне моя память?
Впрочем, неважно.
Тебя не было. То есть - ты был где-то, и мне даже нравилось представлять как ты идешь, скажем, через Central Park в Нью-Йорке, в золотом октябре, сквозь листопад, засунув руки в карманы, поддевая листья носком башмака, закуривая свой неизменный camel - но тебя не было.
Ты, видишь ли, был и остаешься тем единственным человеком, с которым я никогда не вела МЫСЛЕННЫХ разговоров. Паршивая, кстати, привычка разговаривать с теми, кого нет. Вот, например - что сказал бы об этом отец? Спрашиваешь себя, и суфлируешь, подсказываешь дорогому усопшему удобный вариант ответа...
А про тебя я никогда не знала, что ты скажешь в следующий момент.
Я никогда не успевала за твоими ассоциациями.
Мне почти ни разу не удалось угадать, как ты отреагируешь, и что последует за твоим неподражаемым: "Видишь ли, голубка"...
Ты всегда думал не так. Иначе. Каким-то иным способом.
И оставшуюся от тебя пустоту было нечем заполнить. Она была такого размера, что какая-то дурацкая и никому не нужная смерть потерялась в ней как малозначительная деталь в большой и запутанной истории.
И только сейчас, черт знает сколько лет спустя, я могу прилететь в Нью-Йорк в октябре, и пройтись по парку в листопад - но это ничего не изменит.
Поэтому я иногда оставляю машину у "твоего" подъезда, и сижу на лавочке в "твоем" дворе - для осознания полной и абсолютной невосполнимости всего ушедшего незачем тащиться в Америку.
Там, во дворе, по-прежнему скрипят качели и бегают дети. Тем, которые бегали ТОГДА, сейчас под сорок.
Да, а формат-то совсем не фейсбучный...