Иерусалим - в течение часа.
Иерусалим.
Ну, вот тут я затрудняюсь.
Языковых возможностей не хватает.
Поэтому - отрывочно. Мы и заскочили туда отрывочно. На час.
По пути к Городу - бедуинские поселения в горах, изящные верблюды на фоне аскетичного пейзажа, блокпосты в пустыне - если едешь в правильную сторону, железные шипы уходят в асфальт под твое колесо. Если едешь неправильно - рвут шины в клочья. На постах - «израильская военщина». Мальчики и девочки. Мальчики такого типа в Москве говорят об умном в консерваторском буфете, аккуратно придерживая футляр с альтом.
Здесь на мальчиках надета форма цвета пустыни, а за плечом висит то, что я определила бы как небольшой пулемет.
На блокпосте это нежное иудейское дитя заглядывает в кабину, улыбается вам как маме и говорит: «Шалом!» В музее рукописей есть место, где принято кидать монетку, чтоб вернуться, мы с Аней застряли в поисках грошиков, и такой вот воин предложил нам свою мелочь. А уж девочки с автоматами...
Дороги... Дороги через Иудейскую пустыню произвели на меня впечатление, сходное с лестницей в палаццо дожей в Венеции: «Боже, неужели это сделали ЛЮДИ? Маленькие, слабые, портящиеся от разных внешних воздействий - ЛЮДИ?!»
Сам Город...
Мы успели войти и выйти. Первое впечатление я обозначила бы так: Иерусалим производит хирургически виртуозный, безупречный разрез, вставляет соломинку и тянет через нее твою душу - медленно, как густой сладкий сок.
Аня, вышедшая из лавочки, поймала меня в конце кривого переулка, по которому я удалялась в слегка сомнамбулическом состоянии.
Картинки-то я вам повешу, но - НЕ ПЕРЕДАЕТ.
Начну с себя...
Теперь вот что выходит:
Израильская медицина лечит мое колено. Поэтому я более или менее привязана к Эль Бокеку, и уже понятно, что до 8 февраля, когда мы отбываем рано утром, я большинство из вас не увижу.
От этого у меня некоторая депривация, потому что каждого из вас, живущих здесь, мне хочется обнять и лично поблагодарить за эту потрясающую страну, за этих детей, за эту воду, сочащуюся по трубочкам под высаженные людьми деревья - под КАЖДОЕ дерево - в все общем, трудно даже перечислить... Ясно, что мы не успеем.
Себе я обещаю вернуться - если буду жива.
Ну, вот тут я затрудняюсь.
Языковых возможностей не хватает.
Поэтому - отрывочно. Мы и заскочили туда отрывочно. На час.
По пути к Городу - бедуинские поселения в горах, изящные верблюды на фоне аскетичного пейзажа, блокпосты в пустыне - если едешь в правильную сторону, железные шипы уходят в асфальт под твое колесо. Если едешь неправильно - рвут шины в клочья. На постах - «израильская военщина». Мальчики и девочки. Мальчики такого типа в Москве говорят об умном в консерваторском буфете, аккуратно придерживая футляр с альтом.
Здесь на мальчиках надета форма цвета пустыни, а за плечом висит то, что я определила бы как небольшой пулемет.
На блокпосте это нежное иудейское дитя заглядывает в кабину, улыбается вам как маме и говорит: «Шалом!» В музее рукописей есть место, где принято кидать монетку, чтоб вернуться, мы с Аней застряли в поисках грошиков, и такой вот воин предложил нам свою мелочь. А уж девочки с автоматами...
Дороги... Дороги через Иудейскую пустыню произвели на меня впечатление, сходное с лестницей в палаццо дожей в Венеции: «Боже, неужели это сделали ЛЮДИ? Маленькие, слабые, портящиеся от разных внешних воздействий - ЛЮДИ?!»
Сам Город...
Мы успели войти и выйти. Первое впечатление я обозначила бы так: Иерусалим производит хирургически виртуозный, безупречный разрез, вставляет соломинку и тянет через нее твою душу - медленно, как густой сладкий сок.
Аня, вышедшая из лавочки, поймала меня в конце кривого переулка, по которому я удалялась в слегка сомнамбулическом состоянии.
Картинки-то я вам повешу, но - НЕ ПЕРЕДАЕТ.
Начну с себя...
Теперь вот что выходит:
Израильская медицина лечит мое колено. Поэтому я более или менее привязана к Эль Бокеку, и уже понятно, что до 8 февраля, когда мы отбываем рано утром, я большинство из вас не увижу.
От этого у меня некоторая депривация, потому что каждого из вас, живущих здесь, мне хочется обнять и лично поблагодарить за эту потрясающую страну, за этих детей, за эту воду, сочащуюся по трубочкам под высаженные людьми деревья - под КАЖДОЕ дерево - в все общем, трудно даже перечислить... Ясно, что мы не успеем.
Себе я обещаю вернуться - если буду жива.