Трудности диалога
Поначалу нам бывает сложно завести друзей среди местных. Мы играем в веселую игру "моя твоя не понимать", даже если владеем языком на достаточном уровне. И как водится, ищем соринку в чужом глазу, не замечая в своем огромного неповоротливого бревна.
Я сама была такой. Да и до сих пор иногда случаются рецидивы.
"После смерти Ганди и поговорить не с кем", - сказал на какой-то пресс-конференции Владимир Владимирович. Вот и мы, приехав на острова, никак не можем найти достойных, как нам кажется, собеседников.
Какие же японцы поверхностные! Только о еде говорить и могут. Как они узко и приземленно мыслят!
Мы привыкли говорить о вещах, которые не имеют к нам прямого отношения, вести диспуты о высоком и далеком. Мы можем часами спорить о роли Путина в истории России, пытаясь убедить собеседника, что Родина за последние 17 лет то ли встала с колен, то ли вернулась к феодально-крепостническим истокам - нужное подчеркнуть. Мы все время говорим об Америке, о Ближнем Востоке, о ракетах и покорении космоса. Об империях былых и новых. О гонке вооружений и великих державах, коей, конечно, же, в отличие от Японии, является Россия. За нами мощь "искандеров", "тополей" и прочих "буревестников" - куда японцам до нас. Когда нам надоедает играть в тактиков и стратегов, мы спускаемся на уровень пониже, на уровень политики местечковой, и начинаем болтать о чиновниках и ворах, о коррупции и разгильдяйстве власть имущих. Скрываются, заразы, от заплаканных глаз народа за высоким забором госучреждений и заводов, отнятых у простых россиян, едят половниками черную икру в дворцах на Рублевке, отсроенных на костях врачей и учителей. О партии жуликов и воров, коррупционных скандалах и расследованиях можно говорить часами, пока к столу не подадут торт. Отхлебнув крепкого черного чая, переключимся на культуру, литературу и искусство. Ну не о еде же в самом деле?
Разговоры о еде не для нас. Это для всяких фуди (то еще словцо, согласна) и кухарок. У кухарок, конечно же, тоже есть шанс встать у руля матушки-России. Но лишь в том случае, если они перестанут думать только о еде.
И вот ты, маститый диванный аналитик, приезжаешь в Японию. А никто не говорит о высоком и далеком. Всем плевать на политику. Среднестатистический японец не знает численности населения своей страны, не говоря уже об именах министров. Попробуйте спросить у токийца, как зовут мэра столицы. Он призадумается. Я вовсе не о люмпенах и не о тех молодых самураях, что огородились со всех сторон томами манги и стаканчиками капу-рамена, приняв обет не выходить из дома. Отнюдь.
Поначалу я искренне недоумевала. Вроде одет прилично. Вроде в хорошем универе отучился. А говорит только о еде и бейсболе. Ну вот как так?
С кем же поговорить о высоком и далеком?
Мир страдает, дети в Африке голодают, со дня на день грянет третья мировая , большой брат следит за нами через социальные сети. А они постят фотки суши и сашими на фэйсбуке. Неужели больше нечего запостить? Бездуховные. Приземленные. Узколобые. Никаких скреп на них не запасешься.
Помню пошла как-то на барбекю, на шашлыки то есть. Японцы их тоже летом устраивают. Дело было 5 лет назад. Месяц в Цукубе, пытаюсь наладить социальную жизнь. Вылазка на природу для новых студентов - отличный повод растопить лед отчуждения.
Все улыбаются. Всем весело. Мне - нет. Никто не говорит о высоком, никто не говорит о далеком.
Больше на барбекю я не ходила. До тех пор, пока не встретила М и не обросла друзьями из Стран бывшего Союза. Они тоже о еде не говорили. Еще не придумали в мире такую еду, о которой говорить интереснее, чем о противостоянии России и Америки, санкциях и обмене дипломатическими нелюбезностями.
Не то чтобы я поставила на японцах крест. Я изо всех сил пыталась найти в Цукубе таких, с кем можно было бы поговорить о высоком и далеком. Раз политика японцам чужда, поговорим о культуре. Об искусстве. О кино. Очень я люблю Куросаву. Думала, японцы тоже. Некоторые о нем слышали. Смотрели? Неа.
Ладно, поняла. Куросава для японца, как для нашего брата Тарковский. Вроде столп отечественного кинематографа, но под Новый год показывают почему-то Рязанова. Поговорим о японском Рязанове тогда, о Ясудзиро Одзу. Кто это? Ну ладно. Не будем о кино. Может, тогда о литературе? Как вам Мисима? Хорошо, а Кавабата? Тоже нет? Мураками? Харуки Мураками? Слышали, да? Прекрасно.
Больше всего мы боимся прослыть бестолочью и бескультурщиной. Мы ходим по музеям, театрам, пихаем в себя книги. Достоевский, Толстой, Пушкин, Тургенев. Спасибо советской школе. Глубокий поклон. А если бы нас не заставляли их читать? Вот у японцев нет в школе уроков литературы. И о литературе они не говорят.
Далековато это и высоковато. К жизни не применимо. То ли дело суши и новый айфон.
Есть у меня друган. Не японец. Он вообще говорить может разве что о Платоне с Аристотелем. На все находит у них ответ. На все. Когда я прошу сменить тему, он с легкой брезгливостью вспоминает Макиавелли. Ему куда тяжелее, чем Владимиру Владимировичу, ведь древнегреческие мыслители почили гораздо раньше Ганди.
В апреле я съездила в Россию. На месяц. Два года на Родине не была. Соскучилась по высокому, далекому и гипердуховному. На второй день стало ясно, что я японулась. Я разучилась говорить о политике, ракетах и возрождающемся то ли на Западе, то ли в Кремле империализме.
Ходила в гости. Сидела в уголке. Слушала и понимала, что все это далекое и высокое - вообще не ко мне.
- Совсем ты там ояпонилась. Чтобы тебя обратно разъяпонить, потребуется год, а то и два.
Если разъяпониться значит снова начать спорить о высоком и далеком, пожалуй, я пас. Может, лучше о еде поговорим? Или о гаджетах? Ладно, буду молчать, хорошо. За умную сойду. Отличная тактика для заузколобленных и подприземленных.
- Ну как Россия?
- Все только о политике и говорят. А еще они каждый день сами готовят ужин. Представляешь? И ходят в гости друг к другу со своими пирогами. Пироги просто нереальные. И вообща еда в России отпад.
Я сама была такой. Да и до сих пор иногда случаются рецидивы.
"После смерти Ганди и поговорить не с кем", - сказал на какой-то пресс-конференции Владимир Владимирович. Вот и мы, приехав на острова, никак не можем найти достойных, как нам кажется, собеседников.
Какие же японцы поверхностные! Только о еде говорить и могут. Как они узко и приземленно мыслят!
Мы привыкли говорить о вещах, которые не имеют к нам прямого отношения, вести диспуты о высоком и далеком. Мы можем часами спорить о роли Путина в истории России, пытаясь убедить собеседника, что Родина за последние 17 лет то ли встала с колен, то ли вернулась к феодально-крепостническим истокам - нужное подчеркнуть. Мы все время говорим об Америке, о Ближнем Востоке, о ракетах и покорении космоса. Об империях былых и новых. О гонке вооружений и великих державах, коей, конечно, же, в отличие от Японии, является Россия. За нами мощь "искандеров", "тополей" и прочих "буревестников" - куда японцам до нас. Когда нам надоедает играть в тактиков и стратегов, мы спускаемся на уровень пониже, на уровень политики местечковой, и начинаем болтать о чиновниках и ворах, о коррупции и разгильдяйстве власть имущих. Скрываются, заразы, от заплаканных глаз народа за высоким забором госучреждений и заводов, отнятых у простых россиян, едят половниками черную икру в дворцах на Рублевке, отсроенных на костях врачей и учителей. О партии жуликов и воров, коррупционных скандалах и расследованиях можно говорить часами, пока к столу не подадут торт. Отхлебнув крепкого черного чая, переключимся на культуру, литературу и искусство. Ну не о еде же в самом деле?
Разговоры о еде не для нас. Это для всяких фуди (то еще словцо, согласна) и кухарок. У кухарок, конечно же, тоже есть шанс встать у руля матушки-России. Но лишь в том случае, если они перестанут думать только о еде.
И вот ты, маститый диванный аналитик, приезжаешь в Японию. А никто не говорит о высоком и далеком. Всем плевать на политику. Среднестатистический японец не знает численности населения своей страны, не говоря уже об именах министров. Попробуйте спросить у токийца, как зовут мэра столицы. Он призадумается. Я вовсе не о люмпенах и не о тех молодых самураях, что огородились со всех сторон томами манги и стаканчиками капу-рамена, приняв обет не выходить из дома. Отнюдь.
Поначалу я искренне недоумевала. Вроде одет прилично. Вроде в хорошем универе отучился. А говорит только о еде и бейсболе. Ну вот как так?
С кем же поговорить о высоком и далеком?
Мир страдает, дети в Африке голодают, со дня на день грянет третья мировая , большой брат следит за нами через социальные сети. А они постят фотки суши и сашими на фэйсбуке. Неужели больше нечего запостить? Бездуховные. Приземленные. Узколобые. Никаких скреп на них не запасешься.
Помню пошла как-то на барбекю, на шашлыки то есть. Японцы их тоже летом устраивают. Дело было 5 лет назад. Месяц в Цукубе, пытаюсь наладить социальную жизнь. Вылазка на природу для новых студентов - отличный повод растопить лед отчуждения.
Все улыбаются. Всем весело. Мне - нет. Никто не говорит о высоком, никто не говорит о далеком.
Больше на барбекю я не ходила. До тех пор, пока не встретила М и не обросла друзьями из Стран бывшего Союза. Они тоже о еде не говорили. Еще не придумали в мире такую еду, о которой говорить интереснее, чем о противостоянии России и Америки, санкциях и обмене дипломатическими нелюбезностями.
Не то чтобы я поставила на японцах крест. Я изо всех сил пыталась найти в Цукубе таких, с кем можно было бы поговорить о высоком и далеком. Раз политика японцам чужда, поговорим о культуре. Об искусстве. О кино. Очень я люблю Куросаву. Думала, японцы тоже. Некоторые о нем слышали. Смотрели? Неа.
Ладно, поняла. Куросава для японца, как для нашего брата Тарковский. Вроде столп отечественного кинематографа, но под Новый год показывают почему-то Рязанова. Поговорим о японском Рязанове тогда, о Ясудзиро Одзу. Кто это? Ну ладно. Не будем о кино. Может, тогда о литературе? Как вам Мисима? Хорошо, а Кавабата? Тоже нет? Мураками? Харуки Мураками? Слышали, да? Прекрасно.
Больше всего мы боимся прослыть бестолочью и бескультурщиной. Мы ходим по музеям, театрам, пихаем в себя книги. Достоевский, Толстой, Пушкин, Тургенев. Спасибо советской школе. Глубокий поклон. А если бы нас не заставляли их читать? Вот у японцев нет в школе уроков литературы. И о литературе они не говорят.
Далековато это и высоковато. К жизни не применимо. То ли дело суши и новый айфон.
Есть у меня друган. Не японец. Он вообще говорить может разве что о Платоне с Аристотелем. На все находит у них ответ. На все. Когда я прошу сменить тему, он с легкой брезгливостью вспоминает Макиавелли. Ему куда тяжелее, чем Владимиру Владимировичу, ведь древнегреческие мыслители почили гораздо раньше Ганди.
В апреле я съездила в Россию. На месяц. Два года на Родине не была. Соскучилась по высокому, далекому и гипердуховному. На второй день стало ясно, что я японулась. Я разучилась говорить о политике, ракетах и возрождающемся то ли на Западе, то ли в Кремле империализме.
Ходила в гости. Сидела в уголке. Слушала и понимала, что все это далекое и высокое - вообще не ко мне.
- Совсем ты там ояпонилась. Чтобы тебя обратно разъяпонить, потребуется год, а то и два.
Если разъяпониться значит снова начать спорить о высоком и далеком, пожалуй, я пас. Может, лучше о еде поговорим? Или о гаджетах? Ладно, буду молчать, хорошо. За умную сойду. Отличная тактика для заузколобленных и подприземленных.
- Ну как Россия?
- Все только о политике и говорят. А еще они каждый день сами готовят ужин. Представляешь? И ходят в гости друг к другу со своими пирогами. Пироги просто нереальные. И вообща еда в России отпад.