(no subject)
Танюша, пишу тебе снова. время катит свои волны, ровно раз в месяц захлёбывая, накрывая с головой, и поэтому можно легко посчитать: 8 месяцев наши с тобой слова весят не больше капли воды, чаще - испарившейся.
в прошлом месяце я не смогла написать: в это число я лежала в поезда, на спине, на верхней полке? и до слова проговаривала все, что хотела сказать тебе. и сказала тогда - записывать стало лишним.
я ехала домой, уставшая до кривой улыбки, до молчания и темноты. я рассказывала тебе о человеке, которого мне приставили с 22 июня, с того самого дня, когда тот-кого-нельзя-называть меня оставил, о человеке, которому 22 (да именно это число), о человеке, который обладает такой силой, в которую я пыталась спрятаться, но напарывалась на колья звериной ямы. я рыдала взахлеб в июле, убеждая себя, что я плакала бы от любого, кто зашел на мою территорию впервые за те же восемь месяцев. но, как обычно, оказалось, что боли бывает слишком много. что прокол раскалённой спицей по неосторожности случается только один. что я всегда выбираю силу, которая не чувствует боли. даже своей - что говорить про чужую.
на самом деле я тоже уже многого не чувствую.
я не чувствую - я знаю.
(совершенно дурацкая для меня фраза, но)
я знаю, что Бог не бросает меня и никогда не бросит на этой земле.
потому что если ты сам идешь к яме - ты, конечно, дойдешь и упадешь, естественно. но - он поможет выбраться. для этого он с нами.
и именно поэтому сегодня я проснулась в большом светлом доме, в окружении трех урчащих котов. покормив которых, ощущаешь себя полезным и чертовски нужным. понимаешь, что вот твоя миссия на сейчас - и ты доволен.
на втором этаже, Танюша, в одной комнате по полу разбросаны краски, в другой - яркие лоскуты и нитки, но книги аккуратно расставлены с пола до потолка, в том числе десяток миниатюрных изданий. в третьей - две гитары лежат вкруг старого мутного зеркала с потертой амальгамой, а на столике у окошка расставлены три крупных высоких бумажных дома с широкими, массивными окнами - и возле них "Другие берега" Набокова корешком вверх - на страницах 60-61. я уже давно общаюсь с небом на языке чувств и символов. я улыбаюсь. безусловно - это мои другие берега, хоть я по-прежнему бомж. о нет, не так грубо! я всегда здесь в гостях.
знаю, что мне надо писать - именно этого от меня ждут Там - и вот здесь я писала бы с утра до вечера, прерываясь на покормить Беляша, Картмана и Пишку. я буду - хоть тут мое пребывание всего на две недели. но в таких местах и дня хватает - чтобы вернуться к себе. от ран, забот, суеты, и обнять себя, показать на ночь Вима Вендерса, а с утра мультик про Ёжика и Медвежонка. и улыбаться всей душой, конечно. и растворяться в тишине, как будто она и есть твоя основа и суть всего сущего. только Пишка прыгнет с подоконника, или Беляш толкнет форточку...
я так счастлива, что ты приходишь ко мне повидаться. в одном сне, правда, ты была очень грустная и сказала, что вы Там всё время спите, и это угнетает. вы как будто ждете, когда однажды снова проснетесь тут. Но я открыла "Другие берега" на 65 странице и прочитала: "Рай - это место, где бессонный сосед читает бесконечную книгу при свете вечной свечи!" я думаю, все так (любимый Набоков не мог соврать) - поэтому волноваться не стоит. просто, возможно, и Там бывают минуты грусти - но не такие частые, как у нас.
а в следующий раз ты приходила смеющаяся и загорелая! я как раз приехала с моря, и значит, ты побывала там вместе со мной.
нас никогда не лишить друг друга - в этом вся истина, вся тишина и суета очередного дня, все Другие, которые отлетают от тебя, словно капли от встряхивающейся радостной собаки.
вот сколько километров намотано, сколько слёз выплакано, сколько спазмов испытал твой живот от смеха и боли - но нет большей ценности у меня, чем родные и друзья, которые всегда подхватят - даже если ты сложил руки по швам и падаешь лицом вниз. даже если кто-то из них ушел за горизонт...
"Ад - это Другие" - так сказал Сартр.
а ты всегда со мной - как и я с тобой.
"О, как гаснут - по степи, по степи, удаляясь, годы!" Годы гаснут, мой друг, и когда удалятся совсем, никто не будет знать, что знаем ты да я". "Другие берега" Владимир Набоков
в прошлом месяце я не смогла написать: в это число я лежала в поезда, на спине, на верхней полке? и до слова проговаривала все, что хотела сказать тебе. и сказала тогда - записывать стало лишним.
я ехала домой, уставшая до кривой улыбки, до молчания и темноты. я рассказывала тебе о человеке, которого мне приставили с 22 июня, с того самого дня, когда тот-кого-нельзя-называть меня оставил, о человеке, которому 22 (да именно это число), о человеке, который обладает такой силой, в которую я пыталась спрятаться, но напарывалась на колья звериной ямы. я рыдала взахлеб в июле, убеждая себя, что я плакала бы от любого, кто зашел на мою территорию впервые за те же восемь месяцев. но, как обычно, оказалось, что боли бывает слишком много. что прокол раскалённой спицей по неосторожности случается только один. что я всегда выбираю силу, которая не чувствует боли. даже своей - что говорить про чужую.
на самом деле я тоже уже многого не чувствую.
я не чувствую - я знаю.
(совершенно дурацкая для меня фраза, но)
я знаю, что Бог не бросает меня и никогда не бросит на этой земле.
потому что если ты сам идешь к яме - ты, конечно, дойдешь и упадешь, естественно. но - он поможет выбраться. для этого он с нами.
и именно поэтому сегодня я проснулась в большом светлом доме, в окружении трех урчащих котов. покормив которых, ощущаешь себя полезным и чертовски нужным. понимаешь, что вот твоя миссия на сейчас - и ты доволен.
на втором этаже, Танюша, в одной комнате по полу разбросаны краски, в другой - яркие лоскуты и нитки, но книги аккуратно расставлены с пола до потолка, в том числе десяток миниатюрных изданий. в третьей - две гитары лежат вкруг старого мутного зеркала с потертой амальгамой, а на столике у окошка расставлены три крупных высоких бумажных дома с широкими, массивными окнами - и возле них "Другие берега" Набокова корешком вверх - на страницах 60-61. я уже давно общаюсь с небом на языке чувств и символов. я улыбаюсь. безусловно - это мои другие берега, хоть я по-прежнему бомж. о нет, не так грубо! я всегда здесь в гостях.
знаю, что мне надо писать - именно этого от меня ждут Там - и вот здесь я писала бы с утра до вечера, прерываясь на покормить Беляша, Картмана и Пишку. я буду - хоть тут мое пребывание всего на две недели. но в таких местах и дня хватает - чтобы вернуться к себе. от ран, забот, суеты, и обнять себя, показать на ночь Вима Вендерса, а с утра мультик про Ёжика и Медвежонка. и улыбаться всей душой, конечно. и растворяться в тишине, как будто она и есть твоя основа и суть всего сущего. только Пишка прыгнет с подоконника, или Беляш толкнет форточку...
я так счастлива, что ты приходишь ко мне повидаться. в одном сне, правда, ты была очень грустная и сказала, что вы Там всё время спите, и это угнетает. вы как будто ждете, когда однажды снова проснетесь тут. Но я открыла "Другие берега" на 65 странице и прочитала: "Рай - это место, где бессонный сосед читает бесконечную книгу при свете вечной свечи!" я думаю, все так (любимый Набоков не мог соврать) - поэтому волноваться не стоит. просто, возможно, и Там бывают минуты грусти - но не такие частые, как у нас.
а в следующий раз ты приходила смеющаяся и загорелая! я как раз приехала с моря, и значит, ты побывала там вместе со мной.
нас никогда не лишить друг друга - в этом вся истина, вся тишина и суета очередного дня, все Другие, которые отлетают от тебя, словно капли от встряхивающейся радостной собаки.
вот сколько километров намотано, сколько слёз выплакано, сколько спазмов испытал твой живот от смеха и боли - но нет большей ценности у меня, чем родные и друзья, которые всегда подхватят - даже если ты сложил руки по швам и падаешь лицом вниз. даже если кто-то из них ушел за горизонт...
"Ад - это Другие" - так сказал Сартр.
а ты всегда со мной - как и я с тобой.
"О, как гаснут - по степи, по степи, удаляясь, годы!" Годы гаснут, мой друг, и когда удалятся совсем, никто не будет знать, что знаем ты да я". "Другие берега" Владимир Набоков