м.
минск - золотой, теплый, праздничный, дождливый ночью - фонарным янтарем и нефтью асфальта, рваным облаком, вспышкой клена.
но моя сказка о другом, малыш: я, кажется, понимаю что значит быть счастливым и несчастным. все делится только на два.
счастье - это когда - после самого обалденного, теплого друзьями, запахами кафе и кинотеатров, волшебством звуков концертов или же после тяжелого - усталостью тысячи жизней и смертей дня - ты возвращаешься в ночь с кем-то. и точно знаешь, что он рад, что ты с ним возвращаешься, что ты - к нему (для тебя это такая редкость).
несчастье - когда ты выходишь из траллика, скажем, в начале первого - медленно идешь около темных домов, мимо проезжающих редких, но лихих тачек. идешь и понимаешь: сейчас может выйти кто угодно - и безболезненно, например, прирезать тебя - или переходя дорогу тачка тебя собьет (потому что и на заленый сбивает а уж тут). ты идешь медленно и куришь до тошноты, ведь
тебе никто не пишет: ты доехала, девочка?
тебе никто не пишет: ты не загнулась от одиночества, пока поднялась шесть пролетов самой казенной из общаг?
тебе никто не пишет: оставайся.
Сергей Бодров как-то сказал: очень важно однажны стать на углу улицы и четко осознать, что, после того, как тебя не станет, все будет также: люди, спешащие в кино, гудки автомобилей, запах из булочной. все это есть так же - а тебя нет. это очень больно осознавать, но важно.
я не знаю, для кого это важно, минск. я ей-богу не знаю.
но, кажется, я к тебе никогда - ни-ког-да - не вернусь.
но моя сказка о другом, малыш: я, кажется, понимаю что значит быть счастливым и несчастным. все делится только на два.
счастье - это когда - после самого обалденного, теплого друзьями, запахами кафе и кинотеатров, волшебством звуков концертов или же после тяжелого - усталостью тысячи жизней и смертей дня - ты возвращаешься в ночь с кем-то. и точно знаешь, что он рад, что ты с ним возвращаешься, что ты - к нему (для тебя это такая редкость).
несчастье - когда ты выходишь из траллика, скажем, в начале первого - медленно идешь около темных домов, мимо проезжающих редких, но лихих тачек. идешь и понимаешь: сейчас может выйти кто угодно - и безболезненно, например, прирезать тебя - или переходя дорогу тачка тебя собьет (потому что и на заленый сбивает а уж тут). ты идешь медленно и куришь до тошноты, ведь
тебе никто не пишет: ты доехала, девочка?
тебе никто не пишет: ты не загнулась от одиночества, пока поднялась шесть пролетов самой казенной из общаг?
тебе никто не пишет: оставайся.
Сергей Бодров как-то сказал: очень важно однажны стать на углу улицы и четко осознать, что, после того, как тебя не станет, все будет также: люди, спешащие в кино, гудки автомобилей, запах из булочной. все это есть так же - а тебя нет. это очень больно осознавать, но важно.
я не знаю, для кого это важно, минск. я ей-богу не знаю.
но, кажется, я к тебе никогда - ни-ког-да - не вернусь.