Почему Сталин не мог не проводить массовые репрессии, сажая заведомо невиновных
Оригинал взят у a_nikonov в Почему Сталин не мог не проводить массовые репрессии, сажая заведомо невиновных
Сталину была нужна индустриализация. Или, если быть точнее, милитаризация экономики. Иными словами, вся т.н. "сталинская индустриализация" была подчинена главной цели - вооружению. Ширпотреб выпускался по остаточному принципу. Тракторные и вагоностроительные заводы выпускали танки, гаубицы, весь цветной металл проходил по оборонным ведомствам и т.д. Но товар военпрома не имеет конечного потребителя. Это только в сказках красного агитпропа колхозник мог купить самолет. В реальности же государство все делало для себя. А колхозники не имели даже нижнего белья.
Ну, и раз люди работают, а отдачи в виде товаров народного потребления и улучшения жизни не видят, влача нищенское существование - хуже, чем при царе - работать их можно заставить только неэкономическими методами. Поэтому пришлось людей закрепощать, это мы разбирали в предыдущих постах.
Однако, размах сталинского убийства экономики был таков, что на всех не хватало даже того жалкого подобия жизни, которое сталинский социализм мог дать крепостным. Нужно было делать еще больше танков! А значит усилить степень внеэкономического принуждения на самых трудных участках, уменьшив потребление до физиологического минимума, до простого выживания. Нужны были уже не крепостные, а просто рабы.
Крестьяне рвались из колхозной неволи на городскую фабричную каторгу. Но кто бы поехал катать тачку на Беломорканал, за вольфрамом и оловом на Чукотку?
Именно поэтому карательное ведомство отвечало за производство и строительство, организационно включая в себя заводы, институты, транспорт... При этом не нужно забывать, что хозяйство было плановым. А план - закон. И значит, товарищу Берия, на котором лежит ответственность за производство и выполнение плана, нужно плановое количество рабочих определенных специальностей, инженеров, ученых...
[план по посадкам]
Отсюда разнарядки по посадкам, рассылаемые по областям. А как иначе обеспечить внутриведомственные заводы рабочей силой и инженерным составом? Поэтому в СССР ведомства дрались друг с другом - колхозы всячески старались сохранить стремившихся разбежаться крепостных, заводам нужны были специалисты, армии - пушечное мясо, а предприятиям внутри карательной системы - рабсила.
Вот как описывает разбойный отлов людей для фронта свидетель эпохи. Он специалист, у него бронь, но его против закона загребают на фронт, потому что у военкомата план:
"В одно прохладное осеннее утро я ехал с Женей в поезде пригородной электрички, возвращаясь с дачи. Я вынул из кармана повестку Военкомата с приказанием явиться для перерегистрации и сказал:
«Завтра утром пойду, поставлю штемпель…» «Гриша, но тебя же могут забрать…» Голос Жени захлестнулся тревогой, карие бусинки глаз метнули на меня обеспокоенный взгляд. За эту пару слов и секундный взгляд я был бесконечно благодарен девушке.
«Э, чепуха! Не в первый раз», - ответил я.
На следующее утро в ватной солдатской телогрейке, в синих брюках, заправленных в солдатские кирзовые сапоги, и с неповторимой кепкой на голове я шагал в Военкомат... В кармане у меня торчала увлекательная книжка Конан-Дойля «The Sing of Four», которую я читал в Метро для практики в английском языке.
Сдав свои документы в 11-й части Военкомата, я примостился в угол и принялся за увлекательный роман, помогающий коротать бесцельное время. Комната была наполнена странным людом - бледные меловые лица, заросшие небритые щеки, измятая, не по сезону легкая одежда.
У дверей прислонились в ленивой позе двое милиционеров. Я читаю про таинственного пигмея с отравленными стрелами, про колченогого злодея и терпеливо дожидаюсь, когда мне вернут мой воинский билет со штемпелем «перерегистрирован».
Через некоторое время в комнате появляется начальник 11-й части со списком в руке. Он зачитывает фамилии, где-то посредине и моя фамилия. Я даже и не знаю, что это за список. Когда начальник исчезает из комнаты, звучит команда милиционеров: «Выходи, стройся на улицу!» Всех до одного бывших в комнате, в том числе и меня с пальцем между листами книги, выгоняют на двор. Что за представление? Ведь это ко мне не относится - у меня всемогущая «броня»! Я пробую сунуться налево - на меня смотрит дуло нагана. Я направо - снова наган.
"Никаких разговоров! - кричит один из милиционеров. - Пока тут все заключенные! Вот сдадим вас на пересыльный пункт - там будете вольные…» Так и прошагал я через всю Москву под охраной милиционеров с наганами в руках.
Ошибка, скажете вы?! Ничего подобного. Просто диалектика! Нехватка резервов для фронта была колоссальной. Потребности тыла - не меньше. Тыл даёт людям бронь от мобилизации. А фронт ворует этих людей вместе с «бронью». В основе всего - план."
Плановая социалистическая система - это система тотального воровства. Народ ворует с предприятий. Ведомства - пиздят друг у друга...
Почитаем еще одни воспоминания о том времени:
"Требуя от комиссариатов увеличения продукции, я часто сталкивался с острым недостатком рабочей силы. Народные комиссары знали положение лучше, чем я; они часто просили Памфилова о дополнительной рабочей силе из резервов НКВД и он, в свою очередь, делал заявки НКВД на рабочую силу для того или иного важнейшего предприятия. Иногда он ставил эти вопросы прямо перед Вознесенским, Молотовым, Берией. Главное Управление лагерей принудительного труда, известное как ГУЛАГ, возглавлялось генералом НКВД Недосекиным, одним из помощников Берии. Недосекин получал приказы на контингенты рабов от Государственного Комитета Обороны, за подписями Молотова, Сталина, Берии и других членов его, и соответственно действовал.
Я живо вспоминаю свою беседу с одним из руководителей ГУЛАГ. Он должен был срочно поставить одному комиссариату несколько сотен заключенных. Мы находились под страшным давлением со стороны Памфилова, на которого, конечно, также нажимали сверху и я устроил сцену этому представителю ГУЛАГ из-за рабочей силы.
«Но, товарищ Кравченко, будьте благоразумны», прервал он мою речь. «В конце концов не только ваш Совнарком поднимает вой из-за рабочих. Государственный Комитет Обороны требует их, товарищ Микоян делает нам несчастную жизнь, Маленкову и Вознесенскому нужны рабочие, Ворошилов требует рабочих для строительства дорог. Каждый, естественно, думает, что его работа наиболее важна. Но что же мы должны делать. Мы ведь еще не выполнили нашего плана арестов. Требование превышает наличность».
Планы арестов! Фантастический, хладнокровный цинизм этой фразы еще и сейчас заставляет меня содрогаться. Но что делало ее особенно невероятной, это тот факт, что чиновник совершенно не представлял себе ужаса своего замечания - аресты и заключение в тюрьму стали обычным делом в его жизни."
Сталину была нужна индустриализация. Или, если быть точнее, милитаризация экономики. Иными словами, вся т.н. "сталинская индустриализация" была подчинена главной цели - вооружению. Ширпотреб выпускался по остаточному принципу. Тракторные и вагоностроительные заводы выпускали танки, гаубицы, весь цветной металл проходил по оборонным ведомствам и т.д. Но товар военпрома не имеет конечного потребителя. Это только в сказках красного агитпропа колхозник мог купить самолет. В реальности же государство все делало для себя. А колхозники не имели даже нижнего белья.
Ну, и раз люди работают, а отдачи в виде товаров народного потребления и улучшения жизни не видят, влача нищенское существование - хуже, чем при царе - работать их можно заставить только неэкономическими методами. Поэтому пришлось людей закрепощать, это мы разбирали в предыдущих постах.
Однако, размах сталинского убийства экономики был таков, что на всех не хватало даже того жалкого подобия жизни, которое сталинский социализм мог дать крепостным. Нужно было делать еще больше танков! А значит усилить степень внеэкономического принуждения на самых трудных участках, уменьшив потребление до физиологического минимума, до простого выживания. Нужны были уже не крепостные, а просто рабы.
Крестьяне рвались из колхозной неволи на городскую фабричную каторгу. Но кто бы поехал катать тачку на Беломорканал, за вольфрамом и оловом на Чукотку?
Именно поэтому карательное ведомство отвечало за производство и строительство, организационно включая в себя заводы, институты, транспорт... При этом не нужно забывать, что хозяйство было плановым. А план - закон. И значит, товарищу Берия, на котором лежит ответственность за производство и выполнение плана, нужно плановое количество рабочих определенных специальностей, инженеров, ученых...
[план по посадкам]
Отсюда разнарядки по посадкам, рассылаемые по областям. А как иначе обеспечить внутриведомственные заводы рабочей силой и инженерным составом? Поэтому в СССР ведомства дрались друг с другом - колхозы всячески старались сохранить стремившихся разбежаться крепостных, заводам нужны были специалисты, армии - пушечное мясо, а предприятиям внутри карательной системы - рабсила.
Вот как описывает разбойный отлов людей для фронта свидетель эпохи. Он специалист, у него бронь, но его против закона загребают на фронт, потому что у военкомата план:
"В одно прохладное осеннее утро я ехал с Женей в поезде пригородной электрички, возвращаясь с дачи. Я вынул из кармана повестку Военкомата с приказанием явиться для перерегистрации и сказал:
«Завтра утром пойду, поставлю штемпель…» «Гриша, но тебя же могут забрать…» Голос Жени захлестнулся тревогой, карие бусинки глаз метнули на меня обеспокоенный взгляд. За эту пару слов и секундный взгляд я был бесконечно благодарен девушке.
«Э, чепуха! Не в первый раз», - ответил я.
На следующее утро в ватной солдатской телогрейке, в синих брюках, заправленных в солдатские кирзовые сапоги, и с неповторимой кепкой на голове я шагал в Военкомат... В кармане у меня торчала увлекательная книжка Конан-Дойля «The Sing of Four», которую я читал в Метро для практики в английском языке.
Сдав свои документы в 11-й части Военкомата, я примостился в угол и принялся за увлекательный роман, помогающий коротать бесцельное время. Комната была наполнена странным людом - бледные меловые лица, заросшие небритые щеки, измятая, не по сезону легкая одежда.
У дверей прислонились в ленивой позе двое милиционеров. Я читаю про таинственного пигмея с отравленными стрелами, про колченогого злодея и терпеливо дожидаюсь, когда мне вернут мой воинский билет со штемпелем «перерегистрирован».
Через некоторое время в комнате появляется начальник 11-й части со списком в руке. Он зачитывает фамилии, где-то посредине и моя фамилия. Я даже и не знаю, что это за список. Когда начальник исчезает из комнаты, звучит команда милиционеров: «Выходи, стройся на улицу!» Всех до одного бывших в комнате, в том числе и меня с пальцем между листами книги, выгоняют на двор. Что за представление? Ведь это ко мне не относится - у меня всемогущая «броня»! Я пробую сунуться налево - на меня смотрит дуло нагана. Я направо - снова наган.
"Никаких разговоров! - кричит один из милиционеров. - Пока тут все заключенные! Вот сдадим вас на пересыльный пункт - там будете вольные…» Так и прошагал я через всю Москву под охраной милиционеров с наганами в руках.
Ошибка, скажете вы?! Ничего подобного. Просто диалектика! Нехватка резервов для фронта была колоссальной. Потребности тыла - не меньше. Тыл даёт людям бронь от мобилизации. А фронт ворует этих людей вместе с «бронью». В основе всего - план."
Плановая социалистическая система - это система тотального воровства. Народ ворует с предприятий. Ведомства - пиздят друг у друга...
Почитаем еще одни воспоминания о том времени:
"Требуя от комиссариатов увеличения продукции, я часто сталкивался с острым недостатком рабочей силы. Народные комиссары знали положение лучше, чем я; они часто просили Памфилова о дополнительной рабочей силе из резервов НКВД и он, в свою очередь, делал заявки НКВД на рабочую силу для того или иного важнейшего предприятия. Иногда он ставил эти вопросы прямо перед Вознесенским, Молотовым, Берией. Главное Управление лагерей принудительного труда, известное как ГУЛАГ, возглавлялось генералом НКВД Недосекиным, одним из помощников Берии. Недосекин получал приказы на контингенты рабов от Государственного Комитета Обороны, за подписями Молотова, Сталина, Берии и других членов его, и соответственно действовал.
Я живо вспоминаю свою беседу с одним из руководителей ГУЛАГ. Он должен был срочно поставить одному комиссариату несколько сотен заключенных. Мы находились под страшным давлением со стороны Памфилова, на которого, конечно, также нажимали сверху и я устроил сцену этому представителю ГУЛАГ из-за рабочей силы.
«Но, товарищ Кравченко, будьте благоразумны», прервал он мою речь. «В конце концов не только ваш Совнарком поднимает вой из-за рабочих. Государственный Комитет Обороны требует их, товарищ Микоян делает нам несчастную жизнь, Маленкову и Вознесенскому нужны рабочие, Ворошилов требует рабочих для строительства дорог. Каждый, естественно, думает, что его работа наиболее важна. Но что же мы должны делать. Мы ведь еще не выполнили нашего плана арестов. Требование превышает наличность».
Планы арестов! Фантастический, хладнокровный цинизм этой фразы еще и сейчас заставляет меня содрогаться. Но что делало ее особенно невероятной, это тот факт, что чиновник совершенно не представлял себе ужаса своего замечания - аресты и заключение в тюрьму стали обычным делом в его жизни."