Нужно ли сожалеть о царской России. Часть 14. Разд 3. Привлечение иностранных инвестиций в 1914-1917
Здание Министерства иностранных дел царской России. Фото из доступных источников.
Продолжая тему экономического могущества Российской Империи - которую, по господствующему мнению, "подбили" на взлёте - рассмотрим финансово-экономический потенциал и государственный долг России в начале ХХ века.
Начнём с долга.
"Государственный долг Российской Империи к началу 1917 г. составлял 33 млрд. руб., к концу - 60 млрд. Каждый год требовалось платить более 3 млрд. руб. по процентам.
Эти цифры взяты из доклада В. П. Милютина. Они присутствуют и в докладе директора департамента Государственного казначейства Дементьева, опубликованном 10 лет спустя. В нем приведена динамика русского государственного долга “с причислением к государственным долгам также и краткосрочных обязательств, замена которых долгосрочными займами - лишь вопрос времени”.
Долг составил (на 1 января):
- 1914 г.-8,8 млрд. руб.,
- 1915 г.-10,5 млрд.,
- 1916 г.-18,9.
- 1917 г.-33,6,
- а к 1 июля 1917 г. достиг уже 43,9 млрд. руб.
Ожидалось, что к началу 1918 г. он поднимется до 60 млрд. руб.
Фактически до 60-миллиардного долга не дотянули, поскольку кредиторы не проявили активного желания девать взаймы. <...>
“Надо изыскивать для полного покрытия всех расходов до конца 1917 г. около 15 млрд. руб.”,-писал Дементьев. Столько же удалось изыскать за три года войны. Об этом же - нервные телеграммы министра торговли и промышленности Временного правительства Терещенко от 18 августа 1917 г. русским послам по Франции, Англии и США.
<...>
Это, понятно, верхушка айсберга. Заглянем ниже, посмотрим на "подводную часть".
Про финансово-экономический потенциал пишет журнал «Вопросы Истории» №2 1993 год.
Обладая большим национальным богатством - 160 млрд. руб. (или 8,6% мирового богатства), значительную часть которого (90 млрд. руб.) составляли различного рода природные ресурсы, Российская империя, тем не менее, находилась на третьем, после США (400 млрд. руб., 21,6%) и Британской империи (230 млрд. руб., 12,4%) месте, разделяя его с Германской империей и ненамного превосходя владения Франции (140 млрд. руб., 7,5%). Качественный же показатель - среднедушевое распределение национального богатства в России (900 руб.) едва приближался к средне мировому (1 тыс. руб.), превосходя в 1,5-1,8 раза лишь японский, но в 3-5 раз уступая американскому, британскому, французскому и германскому, и в 1,5-2 раза австрийскому и итальянскому.
То же вытекает из данных, характеризующих роль финансового капитала и его место в формировании национального богатства. Обладая финансовым капиталом в 11,5 млрд. руб. (4,6% мирового финансового капитала), из которых 7,5 млрд. руб., или 2/3 составляли иностранные капиталовложения, Россия по абсолютным показателям превосходила только державы второй величины: Австро-Венгрию (8,9 млрд. руб., 3,5%), Италию (5,1 млрд. руб., 2%) и Японию (4,5 млрд. руб., 1,8%), но в несколько раз уступала ведущим мировым державам: в 4,5 раза США и Британской империи (по 52,5 млрд. руб., 21%), в 4 раза Франции (47 млрд. руб., 18,8%) и в 3 раза Германии (35,1 млрд. руб., 14%). Если же взять только собственно российский национальный финансовый капитал, без учета иностранных инвестиций, то абсолютные и относительные показатели уменьшатся еще как минимум в 3 раза.
Доля финансового капитала в национальном богатстве России, которая соразмерно отражает процесс капитализации народного хозяйства, по всем ее структурам от имперских до центрально-метропольных колебалась, составляя 7,1%-11,6%, то есть была, по крайней мере, вдвое меньше всех средних показателей: среднемирового - 13,5%, среднеимперского - 17%, среднеметропольного - 19% и средне-центрально-метропольного - 23,4%. По всем этим важнейшим качественным показателям Россия в 2,5-4,5 раза уступала не только ведущим, наиболее развитым французским (33,5-43,7%), британским (22,8-36,2%), германским (23- 24,5%) параметрам, но и в 1,5-2,5 раза австрийским (15,3-37,8%), американским (13,1- 14,8%), итальянским (12,1-17,9%) и даже наименьшим - японским (12,5-15,5%).
В конечном счете из всех ведущих мировых держав, вставших на путь капитализации народного хозяйства, по всем имперским структурам Россия занимала последнее место, и только Великороссия едва дотягивала до среднемирового уровня. Хотя по размеру национального дохода (16,4 млрд. руб., 7,4% общемирового) Российская империя занимала четвертое место после США, Германской и Британской империй, среднедушевые ее показатели находились на предпоследнем месте, опережая только Японию, но не достигая среднемирового значения.
По валовому промышленному производству (5,7 млрд. руб., 3,8% общемирового) Российская империя уступала даже Франции, находясь на пятом месте в мире. Все российские качественные показатели (объем промышленного производства на человека и годовая выработка одного рабочего) составляли только половину среднемировых значений, превосходя лишь японские и итальянские имперские данные, но значительно, в 5-10 раз, уступая США, Германии и Великобритании.
По объему внешнеторгового оборота (2,9 млрд. руб., 3,4% мирового) Российская империя превосходила Австро-Венгерскую империю, Италию и Японию, но значительно, в 7 раз, отставала от Великобритании, в 4 раза - от Германии, в 3 раза - от США и Франции. По среднедушевым параметрам контраст был еще более разительным. Все российские показатели. в 2-12 раз были меньше, чем у других ведущих держав.
По длине железных дорог (79 тыс. км в однопутном исчислении) Российская империя занимала второе место в мире, уступая, правда в 5 раз, только США. По таким качественным показателям, как длина железных дорог на 100 кв. км., российские имперские показатели (0,3) приближались только к данным Франции (0,4) и Британской империи (0,1), но в 6 раз были меньше, чем у США, в 20-50 раз меньше метропольных структур европейских государств. По длине железных дорог на 10 тыс. жителей (4,2 -5,2) Российская империя опережала только традиционные морские державы - Японскую и Британскую империи, но по сравнению с США этот показатель был в 8 раз меньше. Только у Великороссии этот показатель (5,2) приближался к среднемировому (5,9).
Хотя формально под российским флагом находилось 2,5 млн. регистровых тонн грузе пассажирского флота, фактически ей принадлежала только пятая его часть, остальные были собственностью французских судовладельцев. Поэтому по тоннажу ее торговый флот находился на уровне Австро-Венгрии - традиционно сухопутной державы - и значительно (в 60 раз) уступал британскому торговому флоту. Этот разрыв объясняется преимущественно cyxoпутным характером Российской империи, а также относительно слабым развитием ее морского флота в целом. По количеству регистровых тонн на 1 тыс. жителей (2,7-4,1) российские показатели были наименьшими и составляли лишь 10-20% среднемировых (24,3), в 5-100 раз меньше, чем у других ведущих держав.
Хотя по объемным показателям Россия занимала промежуточное положение между ведущими индустриальными державами (США, Германская и Британская империи), с одной стороны, и индустриально развитыми (Австро-Венгрия, Италия и Япония) - с другой, и имела в целом потенциал, близкий к французскому, по качественным показателям она делила последнее и предпоследнее места с Японией. В этом отношении Россия отставала от ведущих индустриально-развитых стран в 3-8 раз, от Италии и Австро-Венгрии - в 1,5-3 раза.
Этот разрыв можно объяснить только тем, что если Англия встала на путь индустрииализации с середины XVII в., США и Франция - с конца XVIII в., Германия, Италия и Австро-Венгрия - с 1805-1815 гг., то Россия и Япония - только с 1860-х годов. Поэтому положение догоняющей державы стало характерным для России во второй половине XIX и в XX в. когда стали очевидны преимущества нового индустриального общества, особенно в экономический сфере. Разрыв между традиционным (феодальным) и индустриальным обществом приобрел качественный характер, что особенно заметно при сопоставлении среднедушевых показателей, которые стали отличаться на порядок и более.
Иностранные инвестиции.
Между финансами и политикой в начале XX века ярко проявилась взаимозависимость. Особенным примером такого «симбиоза» является привязанность финансовой системы Российской Империи к постоянному привлечению из-за границы денежных капиталов. Фунты стерлингов, французские франки, немецкие марки стали важным фактором функционирования экономики России.
Источниками исследования по данной тематике являются: воспоминания участников изучаемых событий (В.Н.Коковцов, С.Д.Сазонов, А.П.Извольский, П.Л.Барк, М.Палеолог,); сборники документов и статистики.
Основными источниками являются дипломатические документы (телеграммы, договоры, проекты соглашений) содержащие условия кредитования и отображающие динамику развития переговоров правительства России с одной стороны, Франции и Англии с другой. Часть статистических материалов исследования основана на ежегодных сборниках материалов по торговле, кредиту и финансам. Итоговые подсчеты финансирования Россией Первой мировой войны, отражены в сборнике 1925 года изданном ЦСУ СССР.
К 1913 году сумма иностранных инвестиций в Россию оценивалась 7,5 млрд. золотых рублей. Вкладываемые заграничные денежные средства являлись возвратными суммами, иными слова по ним выплачивались проценты, в случае если это был кредит, и (или) дивиденды, в случае если это была прибыль фирм. Приобретая российские долговые обязательства, иностранцы выгодно для себя инвестировали свои капиталы. По этой причине российскому правительству во время дипломатических переговоров с представителями других государств приходилось зачастую сталкиваться с открытым лоббированием интересов зарубежных инвесторов.
Необходимость заграничных займов приводила к зависимости от государств-кредиторов. Система золотого обеспечения российской денежной единицы - рубля, введенная в конце XIX века, требовала наличия определенного количества золота, для свободного обмена бумажных денег на благородный металл. Так как заграничные вложения возвращались инвесторам в их государственной валюте, то при обмене рублей на валюту золото покидало Россию, что приводило к необходимости займов за границей в той же самой иностранной валюте.
Русские долговые бумаги размещались на Европейских биржах (Берлин, Лондон, Париж) не только из-за выгодности, но и по политическим мотивам. Резкий политический ход России в сторону сближения с Парижем произошел в 80-х гг. XIX века после конверсии внешних займов осуществленных тогдашним министром финансов И.А. Вышнеградским. Последующая министерская деятельность С.Ю. Витте еще более закрепила связь России и Франции в финансовом отношении. С 1898 по 1914 год Государственный долг России за границей вырос с 2,4 млрд. руб. до 4,6 млрд. Выплаченные проценты, только за 20 летний период обслуживания этой суммы, оценивались 5 млрд. руб.
В начале 1906 года, когда Россия находилась в глубоком кризисе, вызванным войной и революцией, финансы империи спас французский заем на 2250 млн. фр., принесший казне 1878 млн. фр. (680 млн. руб. по курсу 83,5 % от нарицательной суммы). Данная помощь Франции была оказана лишь за поддержку на Алжесирасской конференции 1906 года по Марокко.
Министерство финансов, во главе с В.Н. Коковцевым, в 1909 году было вынуждено ради сохранения в России золотого запаса осуществить новый заем на 1400 млн. фр. для погашения краткосрочных обязательств 1904 года. (1220 млн. в фр. было реализовано во французских банках, 150 фр. в английских, 30 млн. фр. голландских). Чистая выручка России составила 525 млн. руб. по курсу 83% (участникам синдиката был передан по курсу 89%). В начале 1914 года Коковцев осуществил железнодорожный займ у французских банкиров в 665 млн. фр. (249,5 млн. руб.).
В целом структура внешней задолженности России по государственным займам к 1 января 1914 года была следующей: «первое» место занимала Франция - сумма размещенных там государственных обязательств равнялась 3000 млн. руб., Голландия - 450 млн. руб., Германия - 400 млн. руб., Англия - 250 млн. руб. Всего заграничные государственные обязательства к июлю 1914 года составляли сумму 4600 млн. руб.
Заграничные займы требовали ежегодной выплаты процентов. Для этой цели министерство финансов держало на заграничных счетах сотни миллионов рублей. К 1 марта 1914 года сумма заграничного золота составляла 670 млн. руб. При этом для непосредственной оплаты долгов в 1914 году была необходима сумма в 350 млн. руб. Остальной запас держался в качестве страховки от неурожая, поскольку реализация за границей зерна давала почти половину доходов за рубежом (в 1913 году было получено от продажи зерновых 591 млн. руб. из 1375 млн. руб. экспортного дохода).
Сумма в 670 млн. руб., хранящаяся на иностранных счетах, распределялась по странам следующим образом (в млн. руб.): во Франции - 467 млн. руб., в Германии - 111, в Англии - 81, в Австро-Венгрии - 3, в остальных странах - 8.
После убийства 28 июня 1914 года австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда в Сараево заграничные вклады России в Германии и Австро-Венгрии были переведены на родину. К 20 июля 1914 года за границей хранилось 540 млн. руб. (Франция - 432, Англия - 78, остальные страны 30). Таким образом, из вышеперечисленных цифр можно сделать вывод - основным кредитором России на 1 августа 1914 года была Франция, она же имела на своих счетах основную сумму русских заграничных золотых запасов.
В начале войны с Германией вся заграничная наличность России была достаточна для оплаты необходимых процентов по кредитам и небольшого количества военных заказов, необходимых военному ведомству. Министр финансов П.Л. Барк, сменивший В.Н. Коковцева в начале 1914 года, считал, что заграничного золота на необходимые платежи хватит на полтора года.
Размеры военных расходов недооценивались русским правительством. Война с Османской империей 1877-78 гг. потребовала 1,4 млрд. рублей. Война с Японией 1904-05 гг. оценивалась в 2,9 млрд. руб. Первые дни Мировой войны стоили России отмены золотого стандарта рубля (27 июля 1914 г.) с таким трудом введенном С.Ю. Витте и более 500 млн. рублей потраченных на мобилизацию. Основная часть издержек вызванных войной покрывалась внутренними доходами. Однако уже 23 августа решением Совета министров были одобрены заграничные расходы на сумму в 1914 млн. рублей. В конце августа необходимая сумма на второе полугодие 1914 года составляла 380 млн. руб. В начале октября 1914 года Барк определил потребность в иностранной валюте на 3 месяца (до 1 января 1915 года) в 250 млн. руб., из них большая часть приходилась на заказы в США (128,5 млн. рублей)
Но еще раньше из союзного Петрограду Парижа пришла не приятная для России новость - французское правительство объявило мораторий на выдачу вкладов. Под действием этого ограничения оказались и все вклады российского правительства. Перевод из Франции русских денег был невозможен! Французский мораторий ограничивал операции с банковскими вкладами. Банки могли выдавать лишь 1/20 часть вклада и то через определенные промежутки времени. При этом выдаваемые доли от вклада разрешалось использовать только на территории Франции и только в операциях с французскими банками и предприятиями. В общем исчислении сумма российских правительственных средств, хранящихся на счетах во французских банках, составляла 1,147 млрд. франков (около 400 млн. рублей).
Российскому министру финансов П.Л. Барку пришлось с самого начала войны бороться за право использовать свои же собственные средства для нужд армии. Невероятным выглядело и то что союзник, а не враг, ввел запрет на использование российских денежных средств. Министерство финансов не могло оплатить первых военных заказов за границей. Помимо потребностей военного ведомства валюта бала необходима частной промышленности и торговли.
Барк в своих письмах обращался ко всем российским чиновникам кто мог хоть как то повлиять на французское правительство: и к министру иностранных дел, и к послу в Париже, и к представителю министерства финансов во Франции.
Во время переговоров возникла непредвиденная русским правительством сложность. До войны российские неправительственные (частные) кредиты во Франции оценивались 500 млн. франков. С началом боевых действий из-за сокращения объема экспорта, у российских частных фирм исчезла возможность вовремя платить проценты. Французское правительство настаивало на том, чтобы за счет правительственных вкладов обслуживались не только государственные займы но и частные. Барк с такой позицией не соглашался и предлагал для оплаты частных кредитов открыть новые ссуды. Причем российские чиновники, командированные во Францию, настаивали на французской позиции: «…французское правительство само испытывает трудности серьезные финансовые трудности, ибо в этом отношении оно был весьма слабо подготовлено к войне. Тем не менее оно прилагает все усилия к тому чтобы прийти к нам на помощь. Переговоры по этому вопросу затягиваются не по вине французов, а потому что я все еще не могу получить полных сведений о наших вкладах…».
Взамен находящимся под запретом российским вкладам французы предложили открыть новый кредит на 200 млн. франков, из них 130 млн. шло на платежи по займам, 25 млн. на оплату военных заказов во Франции и лишь 50 млн. для оплаты вне французских территорий.
В связи с частичными выплатами % к началу октября 1914 г. сумма заблокированных во Франции российских вкладов сократилась до 737 млн. франков.
В середине октября 1914 г. стало известно о продлении моратория до 1 декабря. Однако одновременно с этим кредиторы («русская группа» - Лионский Кредит, Парижско-Нидерландский Банк, Национальная Контора, Генеральное Общество и Банкирский Дом Готтингера) в декабре могли требовать оплаты всей суммы долга, что с учетом значительной задолженности частных российских должников грозило еще большим сокращение суммы российских правительственных вкладов.
Вторую половину октября и весь ноябрь 1914 г. прошли без существенных сдвижек в вопросе французского моратория на русские вклады.
9 декабря (н.ст.) 1914 г. Барк проинформировал Сазонова (министра иностранных дел) о желании «пойти на встречу союзному правительству французской республики» и не требовать официального изъятия российских сбережений из под действия финансового моратория. Взамен российский министр финансов надеялся неформально вернуть в свое распоряжение вклады.
Тем временем Франция продлила мораторий до 1 марта 1915 г. Но в тоже время ряд французских кредитных учреждений решили отказаться от запрета на переводы Россией собственных средств из Франции.
Взамен возможности распоряжаться своими денежными средствами российское правительство соглашалась на предложенный Францией кредит. Этот заем должен был покрывать задолженность русских частных фирм.
Основные моменты русско-французской сделки состояли в следующем: Французский банк открывал кредит Госбанку России на сумму 500 млн. франков; Госбанк России имел право использовать эти средства на погашение частных русских займов; Госбанк открывал кредит Французскому банку на туже сумму в золотых рублях; взаимный расчет должен был произойти через год после окончания войны.
В общем итоге десятки депеш не разрешили проблему заморозки российских правительственных счетов. Париж же в свою очередь добился того что и хотел - находящиеся на территории Франции российские правительственные вклады постепенно покрыли проценты по ранее занятым кредитам и к концу декабря 1914 г. общая сумма этих сбережений сократилась до 300 млн. франков. К тому же новый правительственный кредит шел на покрытие старых частных.
Таким образом, пяти месячные переговоры между Россией и союзной Францией закончились заключением нового кредита, но не на закупку вооружения для русской армии, которая уже в это время (конец 1914 г.) несла потери в основном из-за проявившегося недостатка в снабжении вооружением.
Россия пошла в августе 1914 г. на встречу Франции и в буквальном смысле спасла свою союзницу от поражения, истратив при этом значительную часть «патронов» как для пушек так и для винтовок. Об этих жертвах России союзники в Париже знали. Французский посол М. Палеолог постоянно получали информацию из Ставки Верховного главнокомандующего о тяжелейшем положении русской армии: «Великий князь Николай «с горем» извещает меня о том, что он вынужден приостановить свои операции: он мотивирует это решение чрезмерными потерями, которые понесли его войска, и тем еще более значительным фактом, что артиллерия израсходовала все свои запасы снарядов». Но не смотря ни на что в вопросе денег французские банкиры сделали все чтобы не позволить России «растратить» свои собственные вклады не по назначению.
Война кардинально изменила, вернее, перераспределила финансовые отношения России со странами Антанты. Заморозка российских вкладов во французских банках и невозможность правительства Франции оказать союзнице на востоке действительную финансовую и промышленную поддержку, вынудили Россию обратиться за экономической помощью к английскому правительству. С момента, как выяснилась «недееспособность» Франции в финансовом аспекте, концепция денежно-кредитной зависимости России от последней стала трансформироваться в систему «выпрашивания» займов у Англии.
Англия в начале Первой мировой войны являлась экономическим и промышленным центром Антанты и стала основным кредитором, как для России, так и для Франции.
5 сентября (23 августа) 1914 года между Россией, Англией и Францией было заключено соглашение «о незаключении сепаратного мира в настоящей войне». В связи с «обстоятельствами» мешающими использовать деньги России на французских счетах, царское правительство обратилось к Английскому банку с просьбой о предоставлении кредита в 15 млн. ф. ст.
Немногим позднее была получена сообщение от группы английских банкиров, желающих открыть России кредит в размере 15-20 млн. ф. ст.
Кредит непосредственно у Английского банка был невозможен. А.К. Бенкендорф, российский посол в Лондоне телеграфировал, в МИД: «…Английский банк находиться в невозможности открыть новые кредиты для Государственного банка ввиду незначительности своего золотого запаса». Однако, после консультаций с английским правительством были получены условия оказания помощи в 15-20 млн. ф. ст. России со стороны Англии: русское правительство высылает в Лондон золота на 7.5-10 млн. ф. ст. для обеспечения кредита; вторую половину Англия кредитует под казначейские обязательства гарантированным оформлением в Петрограде соответствующей суммы в золоте.
В обмен на кредит английское правительство требовало весьма существенных сумм в золоте: половину с доставкой в Лондон, другую половину в Петрограде. Вопрос кредитования России союзной Англией затянулся. Англичане соглашались на размещение долговых обязательств не более чем в 15 млн. ф. ст., при этом с обязательной высылкой золота в половину суммы в Лондон.
Условия России в начале переговоров: высылка 5 млн. ф. ст. золота за границу и размещение 15 млн. ф. ст. обязательств, т.е. золото, составляло только 1/4 суммы кредита. Принципиальное согласие российского министерства финансов на высылку золота было получено, но англичане должны были принять драгоценный металл в Архангельске.
Переписка русского посла в Лондоне Бенкендорфа с министром иностранных дел России С.Д. Сазоновым преисполнена восторженными сообщения о невероятной щедрости и деликатности английского правительства, готового в нелегкое время мировой войны, оказать услугу России в виде кредита.
Для подтверждения своей официальной позиции министр иностранных дел Англии Э. Грей прислал 26/13 сентября в Петроград меморандум: «…из общего кредита приблизительно в 20 млн. ф. ст. предоставляемая российскому правительству сумма в 8 млн. ф. ст. будет предназначена на промышленные и торговые цели, …около 12 млн. ф. ст. будут исключительно предназначены для оплаты купонов по русским внешним займам и процентов по другим обязательствам российского правительства, платежи по которым должны производиться в Лондоне, и для финансирования его покупок на английском рынке». Английское правительство также отказывалось от «финансирования русских покупок вне Соединенного королевства».
В конце телеграммы сообщалось об условии перевозки русского золота в Англию: Россия оплачивала перевозку и одновременно застраховывала рейс в английской страховой кампании.
В конечном итоге после высылки золота, непосредственно кредит составлял бы 12 млн. ф. ст., из которых 8 млн. ф. ст. шло на погашение процентов по займам предыдущих лет и только 4 млн. ф. ст. непосредственно кредит на заказы для войны.
К середине октября положение на международных валютных рынках резко ухудшилось. Необходимы были срочные платежи по заказанным за границей товарам, а денег не было. Курс рубля по отношению к фунту стерлингов упал и был равен 11 руб. за 1 ф. ст.
В этих условиях 9 октября 1914 года царем был подписан соответствующий указ о выпуске в Англии обязательств казначейства. Соглашение с банкирской группой «Братья Беринг и Ко» об учете краткосрочных обязательств России на сумму в 12 млн. ф. ст. было подписано в Лондоне 30/17 октября 1914 года. Со стороны России договор подписывал Бенкендорф, со стороны банка директор лорд Ревелсток. Англичане учитывали обязательства без комиссии, через год Россия могла при необходимости возобновить обязательства. Договор вступал в силу с 1 октября 1914 года. Договор предусматривали именно те условия, которые были высланы Греем в Россию 26/13 сентября 1914 года. Российское министерство финансов имело право распоряжаться кредитом только в Англии, и только на оплату английских долгов и заказов.
8 млн. ф. ст., причитающиеся к отправке в Англию, в договоре никак не регламентируются. Причиной этому является фактическая перевозка желтого металла из Архангельска в начале октября. 14/1 октября 1914 года англичане известили о прибытии 17/4 октября в Архангельск крейсера, с капитаном Грантом, уполномоченным доставить золото в Англию.
С целью успешной транспортировки, отправка русского золота в Англию на сумму 75,3 млн. руб. (8 млн. ф. ст.), была проведена в обстановке строгой секретности. Два английских судна (крейсер «Дрэк» и военный транспорт «Манута») встали на якорь в 50 верстах от Архангельска. Золото на корабли доставлялось ночью. Однако, несмотря на все меры предосторожности о перевозке драгоценностей узнали немцы и на пути в Англию суда были атакованы вражескими субмаринами (по другой версии подорвались на минах). В Ливерпуль корабли прибыли 29 октября (н. ст.). Наиболее ярко отношение российских чиновников в Англии к юридически пока еще золоту России, отражает следующий факт. По прибытии золота в Соединенное Королевство, ни посол, ни финансовый агент Рутковский, не обеспечили дальнейшей отправки драгоценного металла по территории Англии. Чиновнику Тимковскому, сопровождающему партию золота, пришлось обратиться к Гранту, с просьбой о организации дальнейшей доставки по территории Англии поездом с охраной.
После благополучного завершения транспортировки англичане потребовали в дальнейшем отправлять золото по железной дороге до Владивостока, а оттуда на крейсерах до Ванкувера.
Расходы на войну в июле-декабре 1914 года составили 2546.0 млн. руб. (военное министерство - 2208,3 млн. руб.; морское - 83,3 млн. руб.; внутренних дел - 200,5 млн. руб.; путей сообщения - 36,7 млн. руб.). Сумма выделенного союзной Англией кредита оказалась недостаточной для погашения издержек вызванных войной. Русское правительство, как только было подписано соглашение проинформировало Соединенное королевство, что кредит этот не покрывает всех необходимых средств для финансовых операций за границей.
Относительно всех затрат, понесенных Россией во второй половине 1914 года (июнь-декабрь), английский займ в 190 млн. руб. чистого дохода не покрывал даже 1/10 части расходов бюджета. По подсчетам специалистов день войны с Японией в 1904-1905 гг. обходился России в 2,6 млн. руб. В первые месяцы мировой войны день финансирования боевых действий стоил 11 млн. руб.
Российскому правительству пришлось на относительно тяжелых условиях (высылка золота, ограниченность использования и др.) согласиться на предлагаемый Англией кредит.
Министерство финансов предполагало, что война закончиться быстро, и значительного финансирования не понадобиться. Но к осени 1914 года всеми правительствами воюющих стран стал ясен затяжной формат конфликта. Министр финансов России П.Л.Барк стал осознавать масштаб финансовых потребностей необходимых для ведения войны: «В то время военные расходы составляли около четырехсот миллионов рублей в месяц, я считал, что они будут, несомненно, возрастать и выразятся, вероятно, в среднем приблизительно в пятьсот миллионов рублей в месяц, или шесть миллиардов в год. Из этой суммы я полагал необходимым обеспечить шестую часть для заграничных платежей, и хотя в распоряжении министерства финансов еще оставалась известная наличность у иностранных банкиров, я находил желательным заручиться полностью суммой в один миллиард рублей для оплаты наших заграничных обязательств, различных военных заказов и покупок».
Как только были завершены переговоры о «первом английском кредите» официальный Петроград стал телеграфировать своему послу в Лондоне Бенкендорфу с инструкциями для проведения переговоров о новом займе. Позицию русского правительство достаточно подробно можно выявить, ознакомившись с телеграммой Сазонова русскому послу в Лондон от 5 декабря/22 ноября 1914 г.: «В настоящее время означенные восемь миллионов полностью израсходованы, обязательства учтены на три миллиона, и теперь вновь учитываются три миллиона. Оставшиеся шесть миллионов буду, ввиду предстоящих крупных покупок и заказов, израсходованы в ближайшем будущем, причем общая сумма счетов, которые должны быть оплачены правительством, достигает десяти миллионов фунтов, т.е. превышает остаток свободных обязательств на четыре миллион фунтов. Принимая во внимание, что, кроме этих расходов, о которых в настоящее время известно, для успешного ведения войны будет необходимо сделать в Англии ряд дальнейших крупных заказов, на оплату которых потребуются значительные суммы, министерство финансов находит, что наилучшим разрешением вопроса являлся бы выпуск Россией долгосрочного займа в Лондоне. Ввиду этого императорское правительство находит, что гарантией успеха русского займа должны служить цель займа - успешное ведение войны…». Иными словами Россия гарантировала заем своим участием в войне, на которую и требовались все те же деньги. Получался замкнутый круг, в который попала Россия.
До конца 1914 г. новый кредит в Великобритании не был получен. На тот момент главным спорным вопросом являлся вывоз золота для покрытия части валютного кредита. В середине декабря 1914 г. английскому правительству стало ясно, что накопившиеся разногласия, по вопросам финансирования войны, необходимо решать за столом переговоров. Таким образом, на конец января была согласована союзная конференция, в которой должны были участвовать министры финансов стран Антанты. Все вопросы кредитования стран Антанты, в том числе и новые займы для России, решались на переговорах в Париже 20-23 января 1915 г.
Задержки с обеспечением валютой российского военного заказа за рубежом проявились уже к концу декабря 1914 г. По причине долгих и безрезультатных («второй английский кредит») переговоров русская армия оказалась в буквальном смысле без оружия. Недостаток снабжения не могли компенсировать все новые и новые призывы новобранцем. Офицерский корпус кадровой русской армии практически исчез, так в ротах осталось по одному из трех необходимых младших командиров. Недостаток артиллерийских и винтовочных патронов способствовал проникновению в ряды младшего воинского состава подозрений в предательстве со стороны руководства страны.
Первые примеры влияния недостатка вооружений на боеспособность и боевой дух армии начали проявляться уже в начале осени 1914 года. К зиме подобного рода эксцессы практически не удивляли командование: «В результат там, где перебиты офицеры, начались массовые сдачи в плен, иногда по инициативе прапорщиков. «Чего нам дохнуть голодными и холодными, без сапог, артиллерия молчит, а нас бьют, как куропаток. У немцев лучше, идем». Казаков, отбивших атакой 500 пленных, последние изругали».
Неспособность к концу 1914 г. русской промышленности обеспечить увеличивающеюся армию вооружением, была вызвана не только относительной отсталостью российской экономики, но и задержками с оплатой поставок сырья и готовых изделий из-за рубежа. Россия заказывала за рубежном буквально все (ружья, пушки, кожи, уголь, хлопок, шерсть, селитру, цветные металлы, и даже подковы!), и это в самом начале войны. Англия, как главный на тот момент кредитор Антанты, не спешила с реальной поддержкой России. В целом для обеих стран-союзниц (Англия и Франция) России являлся первостепенным вопрос экономической целесообразности и меркантильной выгоды. Расплачиваться за каждый день отсрочки в заключении кредитного договора приходилось российскому народу.