Зоя Федорова. Часть 2. Двенадцать положительных характеристик от режиссёров, артистов, писателей.

[veselchak01]

Зоя Фёдорова и её дочь Виктория. Фото из доступных источников.

Если следователя история интимных отношений советской актрисы и американского моряка не интересовала, то я думаю, что читателям об этом американце следует рассказать подробнее - ведь он сыграл в судьбе Зои Алексеевны роковую роль.

Родился он в конце позапрошлого века, учился в различных частных школах, мечтал стать летчиком, но в девятнадцатилетнем возрасте надел форму моряка и отправился на Первую мировую войну. Там Тейт получил офицерское звание, служил на эсминцах, авианосцах и в конце концов поступил на летные курсы. Пилот из него получился хороший, некоторое время он даже был летчиком-испытателем.

Неудачные браки, съемки в фильмах, дружба с кинозвездами, участие в боевых операциях против японцев - все было в жизни Тейта, пока он не оказался в Москве. Столица России действовала на Тейта угнетающе, поэтому он с радостью принял приглашение на прием, организованный Молотовым. Там-то и произошла его встреча с Зоей Федоровой. Вот как описывается это событие в «Дочери адмирала»:

«Джек потягивал водку и поглядывал по сторонам в надежде найти собеседника. Он уже собрался перейти в другой зал, но тут в дверях показалась миниатюрная блондинка в темно-синем платье. Пятеро военных тут же подняли рюмки в ее честь. Она приняла их тост с явным удовольствием.



Новая гостья заинтересовала Джека. Он оглядел ее с ног до головы. Прекрасная фигура, изящная, в отличие от многих русских женщин, грациозная походка. Когда официант предложил ей водки, она лишь отрицательно покачала головой и взяла фужер с шампанским. Потом она направилась к столу и протянула пустой бокал официанту. Джек стоял чуть поодаль и не сводил с нее глаз. Она улыбнулась, и он шагнул ей навстречу.

- Хеллоу!

- Хелло, - кивнула она.

- Меня зовут Джексон Роджерс Тейт. Капитан. Военноморской флот.

“У него славная улыбка, - подумала она, - очень подходит к его щенячьим глазам”.

- Зоя Алексеевна Федорова, - чарующе улыбнулась она.

- Вы говорите по-английски?

- Чуть-чуть.

- У вас есть телефон? Какой ваш номер? - несколько позже, в конце длинного разговора спросил он

- Да, - ответила она и записала в его книжке номер своего телефона».

Весьма своеобразной и, я бы сказал знаменательной, была реакция Александры, сестры Зои Федоровой, на ее рассказ о событиях того вечера.

«Они сидели за круглым столом, пили чай, и Зоя, как бы между прочим, заметила:

- Я сегодня познакомилась с одним очень интересным американским офицером. Он попросил мой телефон.

- И ты дала? - сузились глаза Александры.

- Конечно. Я же сказала, что он мне очень понравился.

- Идиотка!!!

“Не надо было рассказывать”, - подумала Зоя».

Потом были встречи, походы в рестораны, признания в любви и длинные, сладкие ночи... Но счастье было недолгим. Зое пришлось уехать на гастроли, а Тейта объявили персоной нон-грата и выслали из страны. Попрощаться они не смогли, но прощальное письмо Тейт успел написать.

Все это, конечно же, было хорошо известно полковнику Лихачеву. Но обвинительное заключение из любовной истории не состряпаешь, поэтому он подбирался к Зое совсем с другой стороны.

- На предыдущих допросах вы отрицали совершенные вами преступления против советской власти. Учтите, ваша преступная деятельность следствию известна, и, если вы не станете рассказывать об этом, то, как я уже говорил, мы будем вынуждены вас изобличать, - угрожающе начал он.

- В этом нет необходимости, - испугалась Зоя Алексеевна. - Оказавшись в тюрьме, я пересмотрела всю свою жизнь, все свои настроения, связи и пришла к выводу, что заключение меня под стражу является правильным.

Скорее всего, начали приносить плоды те самые допросы, протоколы которых то ли не сохранились, то ли вообще не велись. Хотя последнее - едва ли. Как говорил один известный в те годы энкаведешник, допрос без протокола - все равно что брачная ночь без невесты.

- А конкретнее, - подтолкнул Зою полковник. - В чем вы признаете себя виновной?

- В том, что на протяжении последних лет проявляла резкие антисоветские настроения и во что бы то ни стало хотела уехать в Америку. Как я уже говорила, отцом моего ребенка является Джексон Тейт. Хочу откровенно сказать, что мною руководила мысль с помощью ребенка привязать Тейта к себе и вместе с ним уехать из Советского Союза.

- Он обещал на вас жениться?

- Ему еще надо было развестись... Но он не раз говорил, что будущее принадлежит нам. Правда, моя сестра Мария придерживалась другого мнения. Она советовала не думать о женитьбе, а добиться от Тейта получения денег на содержание ребенка, ведь жена Тейта владелица нескольких заводов по производству стали, и этому состоятельному семейству ничего не стоило перевести на мой счет крупную сумму. Приняв решение последовать совету Марии, я попросила Иган передать Тейту письмо, в котором сообщала о своей беременности. Он в это время был в США, но ответа я почему-то не получила. Тогда я передала письмо через Холла. Но он Джексона не нашел, объяснив это тем, что тот уехал куда-то на Тихий океан. Я на этом не успокоилась и после рождения Виктории нашла возможность переслать в Америку ее фотографии. Но так и не знаю, дошло ли все это до Тейта. Должна заметить, что в Москве об этом никто не знал, так как отцом Виктории был объявлен мой муж Рязанов.

Самое странное, Рязанов против этого не возражал. Арестованный несколько позже, на одном из допросов он показал:

«В конце июля 1945 года Федорова по секрету сообщила мне, что беременна от сотрудника американской военной миссии капитана 1-го ранга Джексона Тейта, который уже уехал в США. Мы условились, что в качестве отца ребенка она будет называть меня. Я пошел на это потому, что тоже высказывал желание уехать в Америку, и надеялся осуществить этот план с помощью Федоровой».

- Материалами следствия установлено, - сказал полковник Лихачёв, - что одними разговорами сборища на вашей квартире не ограничивались. Какие конкретные методы борьбы против советской власти вы обсуждали?

- Мне тяжело и стыдно, но я должна сказать, что в ходе ряда враждебных бесед я высказывала террористические намерения против Сталина, так как считала его основным виновником невыносимых условий жизни в Советском Союзе. В связи с этим против Сталина и других руководителей ВКП (б) и советского правительства я высказывала гнусные клеветнические измышления - и в этом признаю себя виновной.

Все, ловушка захлопнулась! Теперь Зоя Федорова была обречена. Признать себя виновной в подготовке террористического акта против Сталина - это подписать себе смертный приговор. Полковник Лихачев, конечно же, ликовал: раскрытие покушения на вождя - это большая заслуга, которая, несомненно, будет замечена и отмечена руководством.

А если учесть, что во время обыска на квартире Федоровой был обнаружен браунинг, то вот оно и орудие убийства. А ее лепет о том, что пистолет подарил знакомый летчик как память о поездке на фронт, ничего не стоит. Пистолет надо было сдать, а раз не сдала, то сама собой возникает статья об ответственности за незаконное хранение оружия - это как минимум. Но у следствия нет никаких сомнений, что браунинг можно использовать при покушении на Сталина. Тем более, что одно время у Федоровой хранился куда более мощный маузер. Рязанов его, правда, сдал, но почему-то лишь в 1946-м, и от своего имени. Федорова, по его словам, была страшно возмущена, что лишилась маузера. Так что все сходится, Зоя Федорова организатор и возможный исполнитель покушения на Сталина - ведь она не раз бывала на правительственных приемах и имела возможность приблизиться к вождю на опасное расстояние.

Посчитав эту линию обвинения законченной, полковник решил добить Зою Алексеевну, заставив ее признаться в том, что она, помимо всего прочего, американская шпионка. И что вы думаете, он этого добился! Ей предъявили еще один документ, который поверг Зою Алексеевну в глубокий шок.

Этот документ - коротенькая справка за подписью высокого должностного лица МГБ, в которой сообщалось, что кроме Иган установленными разведчиками являются Олсен, Холл, Йорк, Берт и даже Тейт. Но раз эти лица шпионы, то кем может быть Федорова, имеющая с ними постоянные контакты, а кое с кем - интимную связь? Конечно же, их агентом.

Не осталась незамеченной и встреча Федоровой с представителем американской военной миссии в Одессе Джоном Харшоу, которого она навещала во время съемок в этом городе. Зачем она с ним встречалась? Разумеется, затем, чтобы передать разведданные.

- Намерены ли вы говорить правду? - нажимал следователь. - Намерены ли сообщить следствию, какие сведения передавали американским шпионам?

- Ничего я им не передавала, - смешалась Зоя Алексеевна. - Мне и в голову не приходило, что эти милые, симпатичные люди - кадровые разведчики. А сведения? Какие там сведения - так, болтали о том, о сем, о бесконечных очередях, о повальном пьянстве, о липовых выборах, о грабительских займах.

- Так-так! А как вы объясните свой визит к мексиканскому послу? А контакты с китайским послом Фу? А банкет в честь вашего дня рождения в американском посольстве? Где это видано, чтобы американское посольство устраивало банкет в честь русской артистки? А чешский генерал, откуда взялся он? А ваша фотография в форме американского офицера? При ее изъятии вы сказали, что специально для фотографирования эту форму дал американец по фамилии Толли. Мы выяснили, что этот человек на голову выше вас и раза в два толще, между тем как формочка сидит на вас как влитая. И, наконец, ваши встречи с послом США Гарриманом, с которым вы познакомились еще в 1943 году. Установлено, что вы встречались с ним неоднократно, да и на этом снимке вы рядышком. Узнаете?

- Да, - понурилась Зоя Алексеевна, - в незаконных связях с иностранцами я виновата, тут уж ничего не попишешь.

Так родилось обвинительно заключение по делу, которое к этому времени стало групповым, - по нему проходило семь человек во главе с Зоей Федоровой. Главные пункты обвинения выглядели довольно зловеще: «Зоя Федорова являлась инициатором создания антисоветской группы, вела враждебную агитацию, допускала злобные выпады против руководителей ВКП (б) и Советского правительства, призывала своих сообщников к борьбе за свержение советской власти, высказывала личную готовность совершить террористический акт протии главы Советского государства. Поддерживала преступную связь с находившимися в Москве иностранными разведчиками, которым передавала извращенную информацию о положении в Советском Союзе. Замышляла совершить побег из СССР в Америку. Кроме того, незаконно хранила у себя оружие».

В целом это дело выглядит банальным - озлобленная неудачами «интеллигентка» болтает в кругу таких же "культурных" лишнее и ее осуждают. Но в этом деле Зои Федоровой есть целый ряд очень нетипичных моментов.

Во-первых. В те годы официальные мероприятия правительства заканчивались банкетами, на которых выступали артисты. То есть Федорова действительно могла оказаться от членов правительства в близости, достаточной для выстрела из браунинга. Так что ее признание по серьезности превосходит признание еврейских студентов в попытке убить Маленкова. Желание, возможно, у них и было, но как бы они до него добрались?

Во-вторых. Непосредственно допрашивал Федорову заместитель начальника следственной части МГБ полковник Лихачев. То есть Зоя Федорова показывала что-то такое, что не каждым ушам слышать полагалось. И заметьте, это тот самый Лихачев, который скрыл признание Этингера о том, что Щербакова залечили, и тот самый Лихачев, которого расстреляли вместе с Абакумовым.

В-третьих. Лихачев допросил Федорову 99 раз! Но в деле осталось всего 23 протокола, 76 протоколов исчезли еще в ходе следствия.

В-четвертых. Все доказательства были налицо и дело можно было передать в суд. Но замминистра МГБ Огольцов почему-то передал его на рассмотрение Особым совещанием при МВД.

Кто персонально входил в Особое совещание после раздела НКВД на МВД и МГБ, сказать не могу, но исходя из документов об учреждении Особого совещания, оно должно было состоять из заместителей министров МВД и МГБ под председательством министра МВД Круглова, и дело должно было рассматриваться в присутствии Генерального прокурора СССР. Тут дело в том, что Особое совещание создано было для рассмотрения дел, по которым нет доказательств вины подсудимого (например, на ОС осуждали жен врагов народа), либо сам факт осуждения данного человека (и его самого) надо было скрыть. Но об аресте киноактрисы Федоровой было всем известно, скрывать тут было нечего, доказательства были. Почему Особое совещание?

Дело в том, что подсудимые на рассмотрение их дел на Особом совещании не вызывались. То есть Зоя Федорова ничего не могла сказать там ни Генпрокурору, ни членам ОС из того, что исчезло из ее дела вместе с 76 исчезнувшими протоколами.

В-пятых. Федоровой дали 25 лет лагерей, но затем, когда она уже сидела в лагере, по инициативе МГБ, Особое совещание вновь возвращается к ее делу и ужесточает наказание - 25 лет тюрьмы за то, что, «отбывая наказание в лагерях МВД, Федорова З. А. пыталась установить нелегальную связь с иностранцами».

Исследователи ее дела установили и этого иностранца. Им оказался Л. П. Берия. 20 декабря 1947 г. Федорова отправляет ему из лагеря письмо с просьбой о помощи, а 27 декабря Особое совещание срочно собралось и приняло решение о переводе ее из лагеря в тюрьму. Письмо Федоровой до Берия так и не дошло. В МГБ почему-то очень боялись, что Берия переговорит с Федоровой.

В январе 1941-го Зоя Федорова несколько раз была у Берии по личным вопросам. Что это за вопросы? Отец уже на воле, все родственники и друзья на свободе, так что хлопотать вроде бы не за кого. А по каким другим делам можно ходить к Берии? Не знаю. Но если грозный и, конечно же, занятой нарком внутренних дел кого-то принимает несколько раз в течение одного месяца, значит, дела были достаточно серьезные. Думаю, что непосредственное отношение к этим делам имеет и разрешение Берии обращаться за помощью лично к нему. Полагаю, что не будет большой натяжкой, если предположу, что в Советском Союзе было немного людей, которые обладали таким правом.

А что означает телефон генерала Федорова, который Берия оставил Зое Алексеевне для связи? В своих показаниях она не только упоминает этого генерала, но говорит о том, что согласовала с ним первую встречу с Йорком. «Он разрешил эту встречу, но просил позванивать», - заявила она. Странновато, не правда ли? Простая советская актриса получает на связь генерала МГБ и согласовывает с ним свои встречи с иностранцами... Что-то туг не так.

В-шестых. В 1955 г., повторяю, никакой реабилитации «жертв сталинизма» еще не было, и то, что Федорова все же была реабилитирована, свидетельствует, что ей сильно помогли с самого «верха».

Об этом же свидетельствуют и посыпавшиеся на престарелую Федорову роли в кино. Ведь чего-чего, а актрис в СССР было, как навоза, если не больше.

Все эти странности свидетельствуют об одном - показания Федоровой о намерении убить Сталина явились не только плодом давления следователя. Более того, нити от Федоровой потянулись к кому-то на самый верх. Ее заставили держать язык за зубами и следили, чтобы у Федоровой не появилась возможность этот язык распустить. В связи с чем и перевели из лагерей в тюрьму, после первой же попытки связаться с Берия.

Но к старости Федорова потеряла бдительность, возможно, стала считать, что прошлое уже никого не волнует, и завела разговоры о поездке в Америку. Но ведь там за нею невозможно было уследить, и она могла сказать то, о чем 34 года молчала. Вот и пришлось ей умереть.

Вы скажете, что все действующие лица той эпохи к началу 80-х уже были в мире ином. Ну наболтала бы чего старуха - кого это уже волнует?

Волновали не конкретные лица, волновало другое. Нельзя было допустить, чтобы в общество просочилась мысль, что вокруг Сталина постоянно клубились какие-то заговоры и причем составленные теми, кто в нашей официальной истории числился либо борцом с культом личности, либо жертвой сталинизма.

После смерти И. Сталина, Федорова просидела в тюрьме еще два года. Наконец в феврале 1955 года она вышла на свободу. Вернувшись в Москву, она оказалась совершенно одна. Квартиры у нее не было, а когда она пришла на киностудию «Мосфильм», директор ее просто выгнал, так как у нее на руках не было реабилитационных документов. Единственным человеком, который тогда пригрел ее, была ее тюремная подруга Лидия Русланова. Именно у нее Федорова и жила первое время после освобождения. Ей помог Сергей Михалков, с которым она была знакома (в 1941 году она снялась в фильме по его сценарию - «Фронтовые подруги»). Он пригласил ее к себе домой и дал две тысячи рублей. Это был царский подарок для женщины, у которой за душой не было ни гроша.

В феврале Зоя Алексеевна вышла на свободу. А в августе Центральная комиссия по пересмотру дел все постановления Особого совещания вообще отменила и дело прекратила. За этими скупыми строками огромный смысл и, не боюсь этого слова, гигантская работа. Эта работа была связана со своеобразным экзаменом, который с честью выдержали друзья и коллеги Зои Федоровой.

Их попросили, казалось бы, о малом: написать характеристику артистке Федоровой. На дворе, конечно, оттепель, нет уже ни Сталина, ни Берии, но черт его знает, как себя вести: характеристику-то просит не ЖЭК, а Лубянка. И вот что замечательно - характеристик нужно было не более трех, а пришло двенадцать. Что ни говорите, а это поступок!

Вот что написала, например, Людмила Целиковская:

«Зою Алексеевну Федорову я знаю с 1940 года по совместной работе в кино. В дни Великой Отечественной войны мы часто с ней встречались на шефской работе по обслуживанию госпиталей Москвы и Московской области.

Актриса большого таланта, чуткий и отзывчивый товарищ, она по праву завоевала любовь советского зрителя. Думаю, что и в будущем она создаст еще много ролей в наших кинофильмах и оправдает звание лауреата Сталинской премии, звание одной из любимейших актрис нашего народа».

А Сергей Михалков отправил характеристику не на Лубянку, а прямо в Президиум Верховного Совета СССР:

«Я знаю артистку Зою Федорову с 1940 года, когда она снималась в главной роли в фильме “Фронтовые подруги” по моему сценарию. Мне не раз приходилось разговаривать с тов. Федоровой на самые различные темы, и я могу сказать, что она одаренная актриса, происходящая из рабочей семьи, всегда производила на меня хорошее впечатление как талантливый и по-настоящему советский человек.

Арест Зои Федоровой органами МГБ в 1946 году был для меня полной неожиданностью. Дважды лауреат Сталинской премии, актриса Зоя Федорова представлялась мне всегда человеком, любящим свою Родину, свое Советское правительство, благодаря которому она стала широко известным в стране человеком».

Знаменательно, что к этому делу подключились и те актеры, с которыми она снималась в кино, значит, с их стороны не было никакой ревности, а тем более зависти, что весьма характерно для актерской среды. Фаина Раневская, с которой Зоя Федорова снималась в широко известной «Свадьбе», называет ее «дисциплинированной и творчески изобретательной актрисой». Эраст Гарин заявляет, что его в Федоровой «всегда изумляла настоящая простота - качество довольно редкое среди работников искусства». Борис Бабочкин, с которым она снималась во «Фронтовых подругах», называет ее «хорошей, прямой и талантливой девушкой, горячо любящей нашу советскую жизнь и наше советское искусство».

К ним присоединились Иван Пырьев, Михаил Астангов, Борис Барнет, Андрей Абрикосов, Сергей Юткевич и многие другие.

А затем состоялась долгожданная встреча Федоровой со своей девятилетней дочерью Викторией. Эта встреча состоялась весной 1955 года на Казанском вокзале, куда Виктория приехала из города Петропавловска. Ей сказали, что она встречает тетю. За маму себя выдавала Александра, чтобы девочку не дразнили лишний раз дочерью «врага народа». Для девочки это оказалось серьезным испытанием - новая мать. И это испытание было довольно мучительным. Когда Александра с двумя детьми все-таки вернулась в Москву, Федорова часто попрекала ее тем, что ее родная дочь продолжает называть ее мамой. Эти попреки продолжались довольно долго, даже когда сестры уже жили раздельно (Федорова и Виктория получили двухкомнатную квартиру на набережной Тараса Шевченко).

Карьера Федоровой в кино возобновилась буквально через несколько месяцев после возвращения из тюрьмы. В 1955 году режиссер Надежда Кошеверова (это она в 1947 году сняла знаменитую «Золушку», взявшую 4-е место в прокате - 18,27 млн. зрителей) пригласила ее в свою новую картину «Медовый месяц». Фильм имел успех у зрителей, и о Федоровой вновь заговорили. Правда, теперь она выступала не в образе лирической героини, а играла характерную роль. Но она и этим была довольна.

Летом 1959 года Федорова впервые за долгие годы решила узнать о судьбе Джексона Тэйта. Через свою подругу, которая работала в гостинице «Украина», ей удалось выйти на некую Ирину Керк, русскую, которая была замужем за американцем. Будучи с детских лет преданной поклонницей таланта Федоровой, она согласилась помочь ей найти ее бывшего возлюбленного. Правда, на эти поиски у нее ушло немало времени. А когда она наконец обнаружила Тэйта, тот внезапно не проявил сильного порыва увидеть ни свою бывшую возлюбленную, ни родную дочь. Объяснить это было просто: к тому времени Тэйту было далеко за шестьдесят, у него была своя семья, а свою дочь от русской женщины он никогда не видел. Но Федорова этого не знала и с нетерпением ждала новостей от Керк. И вот в один из дней ее подруга, работавшая в гостинице, внезапно сообщила ей, что Керк встречалась с Тэйтом, но тот порвал фотографию дочери и отказался ее признавать. И актриса поверила этому. Много позже, в 70-х, она узнала от самой Керк, что это была ложь от первого до последнего слова. Кто заставил лгать подругу Федоровой, так и осталось неизвестным, вполне вероятно, что за этим стоял КГБ.

Между тем Федорова продолжала свою успешную карьеру в кино, и в 60-е годы один за другим на экран выходили фильмы с ее участием, которые тут же становились популярными. Назову лишь самые известные из них: «Взрослые дети» (1961, 7-е место в прокате - 28,7 млн. зрителей), «Пропало лето» (1964), «Свадьба в Малиновке» (1967, 2-е место в прокате - 74,64 млн. зрителей).

В 1965 году Зое Федоровой присвоили звание заслуженной артистки РСФСР.

В следующем году свет увидел сборник «Актеры советского кино» № 2, в котором был помещен творческий портрет актрисы.

В 60-х годах начала сниматься в кино и ее дочь Виктория (самые удачные фильмы с ее участием: «До свиданья, мальчики» (1966), «О любви» (1971), который получил приз на Московском международном кинофестивале). В 1961 году мать решила открыть правду и рассказала ей об отце. Виктория восприняла эту историю с удивительным спокойствием.

Еще будучи студенткой ВГИКа, Виктория познакомилась с сыном известного грузинского кинорежиссера Ираклием, который, видимо, следуя отцовской традиции, учился на режиссерском факультете. Они полюбили друг друга и на третьем курсе, в январе 1967 года, поженились. Зоя Федорова была против брака своей дочери с грузином. Эта неприязнь, видимо, и сыграла свою роль в последующих событиях.

Молодожены жили вместе с тещей (в той самой двухкомнатной квартирке на набережной Т. Шевченко), им постоянно приходилось подстраиваться под ее желания и прихоти. Порой Федорова вела себя с молодыми бесцеремонно, даже врывалась без стука к ним в комнату, часто вспыхивали ссоры. А вскоре у молодого мужа обнаружился характерный недостаток - он оказался ревнив. В один из вечеров, когда Федорова была в отъезде и в их доме собрались друзья на вечеринку, Ираклий внезапно приревновал свою жену к кому-то из гостей, ушел в соседнюю комнату и бритвой перерезал себе вену на руке. К счастью, порезы оказались несерьезными, и его удалось спасти. Однако через три месяца попытка нового суицида повторилась, но и на этот раз все обошлось хорошо. После третьего случая, когда во время выяснения отношений молодой супруг попытался выпрыгнуть в окно (они жили на восьмом этаже), стало ясно, что семью не сохранить. В 1969 году Виктория рассталась с мужем.

Через некоторое время она вышла замуж еще один раз - на этот раз ее мужем стал сын давней подруги ее матери Сергей, архитектор. Но и этот брак оказался неудачным, даже несмотря на то, что Виктория переехала жить в шестикомнатную квартиру его родителей. Только теперь на дороге у молодых вставала свекровь - мать Сергея. А затем и сама Виктория в один из моментов поняла, что никогда не любила своего нового мужа. В 1972 году и этот брак распался, как бы подтверждая, что в семейной жизни она так же несчастлива, как и ее мать.

Едва только зарубцевались раны от второго развода, как судьба подкинула ей еще одного мужа. На этот раз на одной из вечеринок у знакомой актрисы Виктория познакомилась со знаменитым киносценаристом, которому в ту пору было уже 53 года, а Виктории вдвое меньше. Несмотря на то, что он уже тогда был алкоголиком, Виктория решила связать с ним свою судьбу. В тот момент, когда Федорова была в отъезде, сценарист переселился к ним и чувствовал себя в доме хозяином. И этот брак счастья никому не принес. Через какое-то время Виктория сама стала пить, у нее начались запои, которые приводили в ужас всех, кто ее знал до этого, и особенно мать. Федорова несколько раз выгоняла нового избранника дочери из дома, однако он упорно возвращался назад, и все начиналось по новой. Так могло продолжаться до бесконечности, если бы в один из дней ранней осени 1973 года Федорова не пошла на хитрость: когда сценарист в очередной раз напился, она вызвала в дом не только милиционера, но и его руководителей, включая и секретаря партийной организации. Так сценарист был уличен в антиобщественном поведении и с позором изгнан из дома.

Той же осенью 73-го, когда Виктория снималась в Молдавии в фильме «Гнев», им с матерью пришло письмо от Джексона Тэйта. В письме он просил у двух дорогих ему женщин прощения за то, что стал невольным виновником постигших их бед. Получив это письмо, Виктория загорелась желанием во что бы то ни стало увидеть своего отца и попросила помочь ей в этом все ту же Ирину Керк. Так началась почти двухлетняя эпопея с ее отъездом в США. Кульминацией этой истории стала статья в «Нью-Йорк таймс» от 27 января 1975 года, в которой рассказывалась история любви американского военного Джексона Тэйта к советской актрисе Зое Федоровой, их вынужденной разлуке и желании встретиться вновь. Статья произвела впечатление на американцев, и сразу несколько продюсеров Голливуда изъявили желание снять об этом фильм. Естественно, что вся эта шумиха не прошла мимо официальных советских властей, которые все-таки решили выдать Виктории визу для поездки в США. Весной 1975 года Виктория Федорова и Джексон Тэйт наконец встретились на небольшом островке недалеко от Флориды. А уже 7 июня того же года Виктория вышла замуж за пилота Фредерика Пуи и осталась навсегда в США. А что же ее мать, которая осталась в СССР?

Окончание следует…