1082. Быстро забыли, что строили "коммунизм"
В последнее время всё чаще заглядываю в учебник «Обществоведение» (издание 1972 года), по которому учился в выпускном классе. В нём в достаточном объёме и доступной форме изложены основы идеологии, которой нас пичкали, стараясь запрограммировать на определённые виды поведения.
Разобраться в этих основах необходимо, чтобы понять сегодняшнюю жизнь в государстве РФ. Потому что те программы, что в нас закладывали, продолжают работать до сих пор, даже в поколении, вроде бы, не прошедшем идеологическую обработку «научным коммунизмом».
Нас в переизбытке пичкали мифическими представлениями о действительности, которые плохо с ней сочетались. В книгах и СМИ говорилось одно, а в жизни всё было совершенно иначе. Но в головах мифы и реальность странно перемешивались, что порождало разные патологии.
Один из мифов - «высокая мораль советских людей».
Его быстро разрушила постсоветская жизнь, когда обнаружилось, что в нашей стране многие люди легко преступают не только моральные принципы, а и законы. Аморальные и беспринципные получают преимущества. Соблюдающие правила - проигрывают.
Открываю главу 7 «Воспитание нового человека». Параграф 42 «В человеке должно быть всё прекрасно». В разделе «Моральная чистота» читаем:
«Черты нравственного облика нового человека чётко сформулированы в Программе КПСС как моральный кодекс строителя коммунизма. В него входят следующие нравственные принципы:
- преданность делу коммунизма, любовь к социалистической Родине, к странам социализма;
- добросовестный труд на благо общества: кто не работает, тот не ест;
- забота каждого о сохранении и умножении общественного достояния;
- высокое сознание общественного долга, нетерпимость к нарушениям общественных интересов;
- коллективизм и товарищеская взаимопомощь: каждый за всех, все за одного;
- гуманные отношения и взаимное уважение между людьми: человек человеку - друг, товарищ и брат;
- честность и правдивость, нравственная чистота, простота и скромность в общественной и личной жизни;
- непримиримость к несправедливости, тунеядству, нечестности, карьеризму, стяжательству;
- дружба и братство всех народов СССР, нетерпимость к национальной и расовой неприязни…»
Ну и всё в таком духе.
Когда я вступал в «ряды ВЛКСМ» (спешил в числе первых, ибо это считалось «почётным») я верил в «коммунизм». Но постепенно «глазки прорезывались» - ибо всё чаще сталкивался с несоответствием красивых слов реальности.
Меня удивляло, как все бездумно поднимали руки на школьных комсомольских собраниях. Комсорг школы даже не смотрел на ход голосования, быстро подводя итог: «Единогласно». В 9-м классе в КВНе я разыграл сценку - «за» проголосовал лишь один, и я объявил: «Едино гласно».
Но в школе раздваиваться сильно не приходилось. К коммунистической идеологии мы относились с долей иронии, глубоко в «коммунизм» не погружаясь и соглашаясь принимать эту игру ради Важной Цели - поступления в вуз. Но в «советский социализм» я продолжал верить.
Вера сия скоро подверглась ломке, когда поступил в МГУ. В Москве я обнаружил (1973-й год!), что там никто не то, что «коммунизм строить», но и «развивать социализм» не собирался. Какое там «равенство и братство», когда москвичи вели себя по отношению к нам, провинциалам, как к второсортным. А представители «стран социалистического лагеря» кичились своей «европейскостью».
Дочь первого секретаря Компартии Туркмении Марала Гапурова как небожительница - жила «на другой орбите». Сын моего кумира Юрия Никулина Максим, кажется, уже на первом курсе приезжал на факультет на личном авто. Кстати, вспоминаю, вроде бы, они не ездили с нами на картошку.
Потом был стройотряд, где мы работали по 12 часов. Но получили смешные деньги, из которых треть вычли за «стройотрядовскую форму». Зато командир, комиссар и комсорг справили тогда свадьбы в лучших ресторанах Москвы.
Я был возмущён несправедливостью. Убеждал товарищей пойти жаловаться в партком. Они считали это бесполезным. Пошёл один. В парткоме выслушали, обещали разобраться. Но когда я пришёл туда во второй раз на меня посмотрели, как на непонятливого чудака и намекнули недвусмысленно, что не надо продолжать «копать», если я хочу учиться в МГУ.
Вот тогда я, наверное, впервые глубоко задумался над «сутью советского бытия». Ленина стал читать внимательней. Купил его брошюру «Государство и революция». Там Ильич указывал на важность в социализме принципа непревышения зарплаты госслужащих зарплаты рабочего.
Мой отец работал токарем на Ковровском механическом, и я по нашей семье мог судить о доходах «гегемонов». Они на пару порядков уступали доходам, к примеру, семьи жены моего друга, которые работали кем-то заграницей. Как же так, думал я, или Ленин с Марксом неправы, или заповеданные ими принципы не соблюдаются.
Задавал этот вопрос профессору по научному коммунизму, преподавателю по политэкономии социализма, ещё кому-то, но все умело уходили от ответа. Лишь дама-политэкономша спросила:
- Вы имеете в виду зарплаты нашего высшего руководства?
- Что Вы, что Вы! - посмешил «отмести подозрения», - я говорю, скажем, о секретарях парткомов предприятий в моём городе.
Что-то она мне говорила тогда, уже и не вспомню, помню точно, что ответ меня не удовлетворил. На семинаре записал тогда в тетрадь: «Ханжи! Конформисты! Демагоги!..»
На тему о зарплате я написал реферат, который не удовлетворил уже преподавательницу, и на экзамене по политэкономии социализма я получил «трояк», едва ли не единственный за всю учёбы. Хотя политэкономию капитализма сдал на «пять». Ещё я никак не мог понять, чем отличаются деньги капиталистические от социалистических.
Я начал искать ответы на «проклятые вопросы» у Достоевского, экзистенциалистов и прочих «буржуазных философов». Узнал много ценного, но, ответов полностью удовлетворяющих, увы, так и не нашёл…
В начале 1985-го судьба меня забросила в редакторы фабричной газеты с чудным названием «Абельмановка». «Перестройку» я встретил с великой надеждой: думал, что всё же нашлись в КПСС здоровые силы, которые хотят вернуть на «ленинский путь».
Я опять схватился за труда Ильича (за самые последние). Ссылался на них в своих передовицах, помню, директор фабрики пришла в восторг от моей страницы по экономике. Но к моему большому удивлению, в Коврове никто не спешил поддерживать «линию партии» с «перестройкой».
Да и многое у меня тогда вызывало недоумение. Я решил об этом написать. Надоело молчать и бояться «в мои лета своё суждение иметь». Решил: я СМЕЮ.
Сочинил быстро, ибо постоянно думал о написанном. Назвал статью «Что такое хорошо и что такое плохо» с подзаголовком «Из дневника журналиста». Писал, что на вопрос «крошки сына» затруднюсь с ответом, ибо совсем запутался. Ибо жизнь наша запутывает.
Вот директор завода строит себе особняк. Хотя 600 человек заводских в очереди на жильё. Я поспешил его осудить. Но таких директоров немало по стране. Может, им особняк положен по труду тяжкому их? Да, у нас равенство. Но, может, кто-то более равный, чем остальные?
Подобных примеров я много находил даже в советских газетах. И никак не мог эти головоломки разрешить. Людей просил - объясните! А они как-то странно смотрели: «Ты чё, прикидываешься? Видно, больше дел нет, как такой ерундой заниматься».
Нет, я не прикидывался. Разве что самую малость. Для пользы дела. Сильно хотелось мне, чтобы как можно больше людей задумывались над теми странностями, что происходили в «стране, стоящей коммунизм». Ибо людей должны были волновать «негативные явления», которых у нас накопилось недопустимо много.
Через несколько дней редакторов заводских газет собрали на совещание, вела его инструктор горкома КПСС. Закончив с «политическими установками», она перешла к моему вопросу:
- Очень странную безыдейную статью написал Поляков. Причём настолько слабую, что она не могла быть опубликована ни в одной газете страны, кроме «Абельмановки», и то только потому, что он в ней редактор. Надо подумать хорошо, насколько он соответствует занимаемой должности…
Потом эта горкомовская дама стала редактором радио на Экскаваторном заводе. Когда его начали «прихватизировать», она была одним из главных «прихватизаторов». И коммунистические воспитание, убеждения и партстаж не помешали ей дербанить общенародную собственность.
А я тогда из редакторов сам ушёл.
Сейчас принято клясть за развал СССР неких «демократов». Но ведь постсоветский режим создан коммунистической номенклатурой, именно она была в первых рядах «прихватизаторов». Посмотрите на бывших секретарей КПСС - кто из них «пострадали» после исчезновения «социализма»?
А ведь как они истово клялись в верности КПСС и Ленину. Пытались казаться святее Папы Римского и от нас строго требовали чтить «моральный кодекс строителя коммунизма».
Где ж теперь ваши принципы, руководители и активисты КПСС?
Что ж вы так быстро забросили «научный коммунизм» и переключились на «научный капитализм»?
Отчего так безболезненно прошла ваша трансформация из «товарищей» в «господа»?
Меня в разное время кем только ни клеймили.
Когда я одним из первых в городе начал поддерживать реформы в КПСС (я тогда работал социологом на ЗиДе), директор завода искал возможности меня уволить - не вышло. Когда в первичке разбирали моё «дело», народ пришёл к выводу, что меня вообще-то за мою позицию надо хвалить, а не хулить.
Потом я заговорил о патриотизме, меня обзывали «шовинистом» и намекали на «фашиста». Патриотизм тогда любили называть «последним прибежищем негодяя». Теперь патриотами, кажется, стали уже все поголовно.
И сейчас в мой адрес нередко отпускают словечки типа «антисоветчик», говорят, подобные мне разрушили СССР…
Забавно. Что ж, никто из городских руководителей КПСС не защищал «родную мамку» от проклятых «демократов». Ведь силы-то были неравные: у КПСС - Политбюро и ЦК, КГБ, прокуратура, суды, армия, наконец…
Всё сдали. В три дня.
Значит, защищать не шибко хотели.
Сначала ещё боялись мнимых преследований.
Но после расстрела в 93-м Верховного Совета и разгона местных советов вдруг обнаружили, что на власть ставят бывших горкомовских, стало быть, уже не надо бояться…
Однако директора рядились тогда ещё в «красные одежды».
Помню, как Чубайс в 93-м приехал в Ковров и на «партхозактиве» в ЗиДе убеждал заводских, что скоро на предприятия инвестиции хлынут «бурным потоком».
Инвестиции не хлынули, но директорату дали взятку хитро, передав им 5-процентный пакет акций заводов. Остальные они потом добрали, их скупая по дешёвке у работяг, которым искусно задерживали зарплату. Прихватили они и магазины, и детсады, и стадионы, и много чего ещё…
«Красные директоры» быстро вывернули свои курточки наизнанку и всегда принимают тот цвет, какой требует ситуация.
Но народ у нас забывчивый и прощающий. Да и потом, наверное, как всегда решили, что «против ветра не плюй». Потому опять одобряют и поддерживают политику партии. Единственно правильной. Сегодня она называется «Единая Россия».
Господами они стали. А толковыми руководителями - нет.
Городом науправляли так, что народу в конец обрыдли. Потому горожане голосовали против «господ начальников», выбрав главой Коврова Ирину Табацкову.
Но обнаружив, что важное кресло ушло из под седалища, уже на следующий день возопили о том, что власть должна принадлежать СОВЕТУ (ишь какая любовь к советам обнаружилась!), в котором подавляющее большинство у заводских «послов».
Три с половиной года делают всё, чтобы мешать Табацковой работать.
При этом подло возводят на неё всякую клевету.
Наверное, она допускала ошибки.
Но как их не допустить, когда работаешь постоянно под «дамокловым мечом» снятия (это самое безобидное, есть угрозы и пострашней).
Посмотрел бы я на критиков Табацковой, если б они оказались на её месте в условиях такой травли.
Да как она ещё только держится!
Тут с ума можно сойти.
В Коврове немало здравомысленных людей, которые видят: Табацкова не хуже справляется с обязанностями главы города, чем это делал Арсентьев. Но, к сожалению помалкивают.
Зато во всё горло, усиливаясь через газеты, истерично орут о её «непрофессионализме» бывшие «товарищи».
Какие они профессионалы, мы знаем. КЭЗа уже нет. «Оборонка» живёт на госзаказах, а мотопроизводство тю-тю.
Напомню ещё раз: народ у нас забывчивый и прощающий.
Голосует за «господ» из «Единой России». Они богатые и сильные. А «с сильным не дерись, с богатым не судись».
«Выбрали Каурова - теперь заживём», - услышал недавно.
Заживёте. Как при КПСС в СССР.
«Дураков у нас на сто лет запасено», - умно подмечено в известном фильме.
Мало того, что едросы на выборах всячески мухлюют. Решили они последние остатки демократии у нас отнять. Госдума постановила: теперь на выборах городских уже нельзя самовыдвигаться - надо чтобы тебя выдвинула партия.
Беспартийным уже запрещают быть тем, кто хочет город наш улучшать.
Да я не против, если б была такая партия, в которую хотелось бы вступить. И такие люди, с которыми можно было бы вместе работать на благо Коврова.
Я много писал «антисоветского» и «антикоммунистического, стараясь стать «несоветским». Однако, анализируя сегодня свою систему ценностей, обнаруживаю с большим удивлением, что программа «строителя коммунизма» в моей натуре установлена прочно.
Ловлю себя на том, что меня искренне беспокоит «забота о сохранении и умножении общественного достояния».
Что весьма нетерпим «к нарушениям общественных интересов».
Что не удалось выдавить из себя «непримиримость к несправедливости, нечестности, стяжательству».
Я думал, что коммунистическая агитация и пропаганда в СССР были поставлены плохо. Но оказалось - нет! Втемяшили в башку идеи сильно, колом не вышибешь. Конечно, если с детсада вдалбливали «дядя Ленин говорит». В детстве искренне верил, что коммунизм будет к 1980 году.
Вот и не получается следовать «морали господ». А у бывших «товарищей начальников» легко получается. Почему-то «моральный кодекс строителя коммунизма» в их натурах не оставил следа.
Ладно. Как писал Достоевский, лучшее определение человека - это «существо, ко всему привыкающее». Жизнь в России всегда создавала способность приспособления. Приспособимся и к новым условиям, к новым обманам.
Может, прав русский социолог Питирим Сорокин, писавший:
«Каждый день функционирования любого социального порядка, по сути, есть плебисцит всех членов общества. И если он продолжает существование, то это значит, что большая часть населения даёт своё молчаливое согласие на это».
Видимо, по-другому мы жить не умеем пока.
Разобраться в этих основах необходимо, чтобы понять сегодняшнюю жизнь в государстве РФ. Потому что те программы, что в нас закладывали, продолжают работать до сих пор, даже в поколении, вроде бы, не прошедшем идеологическую обработку «научным коммунизмом».
Нас в переизбытке пичкали мифическими представлениями о действительности, которые плохо с ней сочетались. В книгах и СМИ говорилось одно, а в жизни всё было совершенно иначе. Но в головах мифы и реальность странно перемешивались, что порождало разные патологии.
Один из мифов - «высокая мораль советских людей».
Его быстро разрушила постсоветская жизнь, когда обнаружилось, что в нашей стране многие люди легко преступают не только моральные принципы, а и законы. Аморальные и беспринципные получают преимущества. Соблюдающие правила - проигрывают.
Открываю главу 7 «Воспитание нового человека». Параграф 42 «В человеке должно быть всё прекрасно». В разделе «Моральная чистота» читаем:
«Черты нравственного облика нового человека чётко сформулированы в Программе КПСС как моральный кодекс строителя коммунизма. В него входят следующие нравственные принципы:
- преданность делу коммунизма, любовь к социалистической Родине, к странам социализма;
- добросовестный труд на благо общества: кто не работает, тот не ест;
- забота каждого о сохранении и умножении общественного достояния;
- высокое сознание общественного долга, нетерпимость к нарушениям общественных интересов;
- коллективизм и товарищеская взаимопомощь: каждый за всех, все за одного;
- гуманные отношения и взаимное уважение между людьми: человек человеку - друг, товарищ и брат;
- честность и правдивость, нравственная чистота, простота и скромность в общественной и личной жизни;
- непримиримость к несправедливости, тунеядству, нечестности, карьеризму, стяжательству;
- дружба и братство всех народов СССР, нетерпимость к национальной и расовой неприязни…»
Ну и всё в таком духе.
Когда я вступал в «ряды ВЛКСМ» (спешил в числе первых, ибо это считалось «почётным») я верил в «коммунизм». Но постепенно «глазки прорезывались» - ибо всё чаще сталкивался с несоответствием красивых слов реальности.
Меня удивляло, как все бездумно поднимали руки на школьных комсомольских собраниях. Комсорг школы даже не смотрел на ход голосования, быстро подводя итог: «Единогласно». В 9-м классе в КВНе я разыграл сценку - «за» проголосовал лишь один, и я объявил: «Едино гласно».
Но в школе раздваиваться сильно не приходилось. К коммунистической идеологии мы относились с долей иронии, глубоко в «коммунизм» не погружаясь и соглашаясь принимать эту игру ради Важной Цели - поступления в вуз. Но в «советский социализм» я продолжал верить.
Вера сия скоро подверглась ломке, когда поступил в МГУ. В Москве я обнаружил (1973-й год!), что там никто не то, что «коммунизм строить», но и «развивать социализм» не собирался. Какое там «равенство и братство», когда москвичи вели себя по отношению к нам, провинциалам, как к второсортным. А представители «стран социалистического лагеря» кичились своей «европейскостью».
Дочь первого секретаря Компартии Туркмении Марала Гапурова как небожительница - жила «на другой орбите». Сын моего кумира Юрия Никулина Максим, кажется, уже на первом курсе приезжал на факультет на личном авто. Кстати, вспоминаю, вроде бы, они не ездили с нами на картошку.
Потом был стройотряд, где мы работали по 12 часов. Но получили смешные деньги, из которых треть вычли за «стройотрядовскую форму». Зато командир, комиссар и комсорг справили тогда свадьбы в лучших ресторанах Москвы.
Я был возмущён несправедливостью. Убеждал товарищей пойти жаловаться в партком. Они считали это бесполезным. Пошёл один. В парткоме выслушали, обещали разобраться. Но когда я пришёл туда во второй раз на меня посмотрели, как на непонятливого чудака и намекнули недвусмысленно, что не надо продолжать «копать», если я хочу учиться в МГУ.
Вот тогда я, наверное, впервые глубоко задумался над «сутью советского бытия». Ленина стал читать внимательней. Купил его брошюру «Государство и революция». Там Ильич указывал на важность в социализме принципа непревышения зарплаты госслужащих зарплаты рабочего.
Мой отец работал токарем на Ковровском механическом, и я по нашей семье мог судить о доходах «гегемонов». Они на пару порядков уступали доходам, к примеру, семьи жены моего друга, которые работали кем-то заграницей. Как же так, думал я, или Ленин с Марксом неправы, или заповеданные ими принципы не соблюдаются.
Задавал этот вопрос профессору по научному коммунизму, преподавателю по политэкономии социализма, ещё кому-то, но все умело уходили от ответа. Лишь дама-политэкономша спросила:
- Вы имеете в виду зарплаты нашего высшего руководства?
- Что Вы, что Вы! - посмешил «отмести подозрения», - я говорю, скажем, о секретарях парткомов предприятий в моём городе.
Что-то она мне говорила тогда, уже и не вспомню, помню точно, что ответ меня не удовлетворил. На семинаре записал тогда в тетрадь: «Ханжи! Конформисты! Демагоги!..»
На тему о зарплате я написал реферат, который не удовлетворил уже преподавательницу, и на экзамене по политэкономии социализма я получил «трояк», едва ли не единственный за всю учёбы. Хотя политэкономию капитализма сдал на «пять». Ещё я никак не мог понять, чем отличаются деньги капиталистические от социалистических.
Я начал искать ответы на «проклятые вопросы» у Достоевского, экзистенциалистов и прочих «буржуазных философов». Узнал много ценного, но, ответов полностью удовлетворяющих, увы, так и не нашёл…
В начале 1985-го судьба меня забросила в редакторы фабричной газеты с чудным названием «Абельмановка». «Перестройку» я встретил с великой надеждой: думал, что всё же нашлись в КПСС здоровые силы, которые хотят вернуть на «ленинский путь».
Я опять схватился за труда Ильича (за самые последние). Ссылался на них в своих передовицах, помню, директор фабрики пришла в восторг от моей страницы по экономике. Но к моему большому удивлению, в Коврове никто не спешил поддерживать «линию партии» с «перестройкой».
Да и многое у меня тогда вызывало недоумение. Я решил об этом написать. Надоело молчать и бояться «в мои лета своё суждение иметь». Решил: я СМЕЮ.
Сочинил быстро, ибо постоянно думал о написанном. Назвал статью «Что такое хорошо и что такое плохо» с подзаголовком «Из дневника журналиста». Писал, что на вопрос «крошки сына» затруднюсь с ответом, ибо совсем запутался. Ибо жизнь наша запутывает.
Вот директор завода строит себе особняк. Хотя 600 человек заводских в очереди на жильё. Я поспешил его осудить. Но таких директоров немало по стране. Может, им особняк положен по труду тяжкому их? Да, у нас равенство. Но, может, кто-то более равный, чем остальные?
Подобных примеров я много находил даже в советских газетах. И никак не мог эти головоломки разрешить. Людей просил - объясните! А они как-то странно смотрели: «Ты чё, прикидываешься? Видно, больше дел нет, как такой ерундой заниматься».
Нет, я не прикидывался. Разве что самую малость. Для пользы дела. Сильно хотелось мне, чтобы как можно больше людей задумывались над теми странностями, что происходили в «стране, стоящей коммунизм». Ибо людей должны были волновать «негативные явления», которых у нас накопилось недопустимо много.
Через несколько дней редакторов заводских газет собрали на совещание, вела его инструктор горкома КПСС. Закончив с «политическими установками», она перешла к моему вопросу:
- Очень странную безыдейную статью написал Поляков. Причём настолько слабую, что она не могла быть опубликована ни в одной газете страны, кроме «Абельмановки», и то только потому, что он в ней редактор. Надо подумать хорошо, насколько он соответствует занимаемой должности…
Потом эта горкомовская дама стала редактором радио на Экскаваторном заводе. Когда его начали «прихватизировать», она была одним из главных «прихватизаторов». И коммунистические воспитание, убеждения и партстаж не помешали ей дербанить общенародную собственность.
А я тогда из редакторов сам ушёл.
Сейчас принято клясть за развал СССР неких «демократов». Но ведь постсоветский режим создан коммунистической номенклатурой, именно она была в первых рядах «прихватизаторов». Посмотрите на бывших секретарей КПСС - кто из них «пострадали» после исчезновения «социализма»?
А ведь как они истово клялись в верности КПСС и Ленину. Пытались казаться святее Папы Римского и от нас строго требовали чтить «моральный кодекс строителя коммунизма».
Где ж теперь ваши принципы, руководители и активисты КПСС?
Что ж вы так быстро забросили «научный коммунизм» и переключились на «научный капитализм»?
Отчего так безболезненно прошла ваша трансформация из «товарищей» в «господа»?
Меня в разное время кем только ни клеймили.
Когда я одним из первых в городе начал поддерживать реформы в КПСС (я тогда работал социологом на ЗиДе), директор завода искал возможности меня уволить - не вышло. Когда в первичке разбирали моё «дело», народ пришёл к выводу, что меня вообще-то за мою позицию надо хвалить, а не хулить.
Потом я заговорил о патриотизме, меня обзывали «шовинистом» и намекали на «фашиста». Патриотизм тогда любили называть «последним прибежищем негодяя». Теперь патриотами, кажется, стали уже все поголовно.
И сейчас в мой адрес нередко отпускают словечки типа «антисоветчик», говорят, подобные мне разрушили СССР…
Забавно. Что ж, никто из городских руководителей КПСС не защищал «родную мамку» от проклятых «демократов». Ведь силы-то были неравные: у КПСС - Политбюро и ЦК, КГБ, прокуратура, суды, армия, наконец…
Всё сдали. В три дня.
Значит, защищать не шибко хотели.
Сначала ещё боялись мнимых преследований.
Но после расстрела в 93-м Верховного Совета и разгона местных советов вдруг обнаружили, что на власть ставят бывших горкомовских, стало быть, уже не надо бояться…
Однако директора рядились тогда ещё в «красные одежды».
Помню, как Чубайс в 93-м приехал в Ковров и на «партхозактиве» в ЗиДе убеждал заводских, что скоро на предприятия инвестиции хлынут «бурным потоком».
Инвестиции не хлынули, но директорату дали взятку хитро, передав им 5-процентный пакет акций заводов. Остальные они потом добрали, их скупая по дешёвке у работяг, которым искусно задерживали зарплату. Прихватили они и магазины, и детсады, и стадионы, и много чего ещё…
«Красные директоры» быстро вывернули свои курточки наизнанку и всегда принимают тот цвет, какой требует ситуация.
Но народ у нас забывчивый и прощающий. Да и потом, наверное, как всегда решили, что «против ветра не плюй». Потому опять одобряют и поддерживают политику партии. Единственно правильной. Сегодня она называется «Единая Россия».
Господами они стали. А толковыми руководителями - нет.
Городом науправляли так, что народу в конец обрыдли. Потому горожане голосовали против «господ начальников», выбрав главой Коврова Ирину Табацкову.
Но обнаружив, что важное кресло ушло из под седалища, уже на следующий день возопили о том, что власть должна принадлежать СОВЕТУ (ишь какая любовь к советам обнаружилась!), в котором подавляющее большинство у заводских «послов».
Три с половиной года делают всё, чтобы мешать Табацковой работать.
При этом подло возводят на неё всякую клевету.
Наверное, она допускала ошибки.
Но как их не допустить, когда работаешь постоянно под «дамокловым мечом» снятия (это самое безобидное, есть угрозы и пострашней).
Посмотрел бы я на критиков Табацковой, если б они оказались на её месте в условиях такой травли.
Да как она ещё только держится!
Тут с ума можно сойти.
В Коврове немало здравомысленных людей, которые видят: Табацкова не хуже справляется с обязанностями главы города, чем это делал Арсентьев. Но, к сожалению помалкивают.
Зато во всё горло, усиливаясь через газеты, истерично орут о её «непрофессионализме» бывшие «товарищи».
Какие они профессионалы, мы знаем. КЭЗа уже нет. «Оборонка» живёт на госзаказах, а мотопроизводство тю-тю.
Напомню ещё раз: народ у нас забывчивый и прощающий.
Голосует за «господ» из «Единой России». Они богатые и сильные. А «с сильным не дерись, с богатым не судись».
«Выбрали Каурова - теперь заживём», - услышал недавно.
Заживёте. Как при КПСС в СССР.
«Дураков у нас на сто лет запасено», - умно подмечено в известном фильме.
Мало того, что едросы на выборах всячески мухлюют. Решили они последние остатки демократии у нас отнять. Госдума постановила: теперь на выборах городских уже нельзя самовыдвигаться - надо чтобы тебя выдвинула партия.
Беспартийным уже запрещают быть тем, кто хочет город наш улучшать.
Да я не против, если б была такая партия, в которую хотелось бы вступить. И такие люди, с которыми можно было бы вместе работать на благо Коврова.
Я много писал «антисоветского» и «антикоммунистического, стараясь стать «несоветским». Однако, анализируя сегодня свою систему ценностей, обнаруживаю с большим удивлением, что программа «строителя коммунизма» в моей натуре установлена прочно.
Ловлю себя на том, что меня искренне беспокоит «забота о сохранении и умножении общественного достояния».
Что весьма нетерпим «к нарушениям общественных интересов».
Что не удалось выдавить из себя «непримиримость к несправедливости, нечестности, стяжательству».
Я думал, что коммунистическая агитация и пропаганда в СССР были поставлены плохо. Но оказалось - нет! Втемяшили в башку идеи сильно, колом не вышибешь. Конечно, если с детсада вдалбливали «дядя Ленин говорит». В детстве искренне верил, что коммунизм будет к 1980 году.
Вот и не получается следовать «морали господ». А у бывших «товарищей начальников» легко получается. Почему-то «моральный кодекс строителя коммунизма» в их натурах не оставил следа.
Ладно. Как писал Достоевский, лучшее определение человека - это «существо, ко всему привыкающее». Жизнь в России всегда создавала способность приспособления. Приспособимся и к новым условиям, к новым обманам.
Может, прав русский социолог Питирим Сорокин, писавший:
«Каждый день функционирования любого социального порядка, по сути, есть плебисцит всех членов общества. И если он продолжает существование, то это значит, что большая часть населения даёт своё молчаливое согласие на это».
Видимо, по-другому мы жить не умеем пока.