Каждый каждому - враг и конкурент.
Люди за века меняются мало, по натуре они как были капризными эгоистами, такими и остаются.
Каждый каждому вовсе не друг, не товарищ, не брат, а враг и конкурент, миру всегда грозит «война всех против всех».
Но не всякий человек человеку - волк, гораздо чаще - овцы.
Волки разумные стали думать, как не перегрызться и вместе пасти овец и чтоб те не бунтовали против мясоедения.
Мозговые штурмы панацею не находили, но паллиативы отыскивались: надо постоянно овец «ставить на измену» - заставлять чувствовать себя виноватыми, а если средь них возникали «шибко умные», всегда находился довод, по силе убийственный:
«Виноват уж тем, что хочется мне кушать».
В конце концов хищно настроенные изобрели механизмы, которые позволили наиболее эффективно упорядочивать жизнь «ферм зверей», где все они провозглашались равными, но некоторые были равней других.
А главным провозгласили Левиафана, морское чудовище из Ветхого Завета.
Ему уподобил государство английский философ Гоббс.
На титульном листе первого издания (1651 г.) его книги «Левиафан» был изображён гигантский человек, составленный из громадного множества маленьких людей, с мечом в правой руке и епископским жезлом в левой.
Под мечом нарисованы корона, крепость, пушка, копья, знамёна…
Под жезлом - церковь, шапка епископа, стрелы анафемы, острия, символизирующие различение, силлогизм, дилемму…
В общем, представлены типичные средства власти и борьбы.
Заметьте, что словесные инструменты продемонстрированы как важное политическое оружие.
«Левиафан» взволновал многих мыслителей.
В XX веке о нём не раз писал немецкий философ Карл Шмитт.
Назвав свою книгу «Левиафан в учении о государстве Томаса Гоббса» сочинением эзотерическим, он предостерегал читателя от её чтения:
«Иначе у тебя может случиться вредный для здоровья приступ ярости, и ты попытаешься разрушить нечто такое, что находится по ту сторону всякой разрушимости».
Автор вступительной статьи к русскому изданию Шмитта А. Филиппов, объясняя причину эзотеричности -
«Тайна была одним из важнейших аспектов правления и управления», - ссылается на Н. Лумана, который заметил, что основным грехом Макиавелли были не его идеи, а их публикация.
Потому что публикация знания, которое по природе не может не быть тайным, действует саморазрушительно.
Якобы лишь Гоббс решительно перестроился с подачи советов властям на публичное разглашение секретов управления.