Победу России несущий

[verybigfish]

Спроси о нем среднестатистического выпускника советского вуза, хорошо, если он вспомнит блоковские строки:
«Победоносцев над Россией
простер совиные крыла…»
А ведь он считался символом эпохи - был едва ли не ближайшим помощником царя Александра III, его даже называли «вице-императором». Одна из величайших личностей в истории России. И парадокс: почти неизвестен сегодняшнему обществу. Никаких памятников. Лишь надгробие над восстановленной в 1990-х годах могилой (причем условной). «Крыла совиные простер», так ведь и хорошо: сову-то считают мудрою - Россию он старался охранять!

«ЛЕЧИТЬ ДУХ»
Победоносцева высоко ценил Достоевский, два великих мыслителя дружили с 1872 года и до самой смерти писателя в 1881-м. По субботам после всенощной Федор Михайлович ходил к Константину Петровичу «лечить дух». Победоносцев писал: Достоевский «был самым интимным у меня гостем». Беседовали они наверняка не только о литературе, а и о важнейших вопросах российской жизни. И совпадали во взглядах на нее. Оба верили в Россию, но и понимали, что ей грозит много бед, все более нарастающих.
«Бесы» в стране набирали силу, а «Великий инквизитор» строил планы по разрушению монархии. С Победоносцевым писатель советовался, работая над «Карамазовыми». Он отмечал большой литературный талант Константина Петровича и всячески поощрял его участие в газете «Гражданин», где был редактором. Тот лишь просил соблюдать «величайшее молчание» об авторстве, подписываясь ZZ или «Энский». В редакцию статьи поступали переписанные чужой рукой, а корректуру держал Достоевский.
После его кончины Константин Победоносцев писал великому князю Александру Александровичу, будущему Александру III: «Мне очень чувствительна потеря его…»
Самым замечательным лицом русской истории XIX века назвал Победоносцева философ, критик и публицист Василий Розанов, знавший его лично. В поминальной статье он отметил: «С ним умерла целая система государственная, общественная, даже литературная».
Это была личность многомерная, потому и сложно оценивать ее. Ведь каждый из нас пребывает в своей системе координат, в которую трудно вместить гигантскую натуру Победоносцева. Ну и, как всегда, много легенд и мифов сопровождают имя крупного политического деятеля, и, чтобы составить представление о нем, максимально близкое к правде, надо продираться сквозь эти мифы, часто подлые и лживые.
Сам он так писал о себе: «И доброе, и злое мне приписывается, и всякий оратор всякого кружка произносит мое имя с тем, что ему нравится или не нравится. Есть множество людей, совсем меня не знающих, коим стоит только намекнуть, что мое имя связано с тем или другим именем или направлением, чтоб они, не рассуждая, примкнули к противоположному».
И такой ложный подход многие используют и поныне.

СЫН ПРОФЕССОРА
Константин Петрович Победоносцев родился 21 мая 1827 года в многодетной семье московского профессора Петра Васильевича Победоносцева. Он стал последним, одиннадцатым ребенком, поздним: отцу шел 56-й год, матери - 41-й. Елена Михайловна происходила из старинного дворянского рода Левашевых. Дед по отцу был священником. Детство прошло в доме (недавно снесенном) в Хлебном переулке, недалеко от церкви Симеона Столпника, той, что в начале Нового Арбата, чудом уцелевшей в советское время.
Отличное домашнее образование позволило ему минуя гимназию поступить в 14 лет в Императорское училище правоведения, где юношей готовили к гражданской службе «по части судебной». Его выпускники отличались аристократичностью, они составляли братство, верность которому хранили всю жизнь. А девизом братства была строка из Горация: «Что бы ты ни делал, делай это разумно и не упуская из виду цель».
Через пять лет после окончания училища Победоносцева определили в канцелярию 8-го департамента Правительствующего сената, где решались судебные споры по гражданским делам, приходящим из соседних с Москвою губерний. Вскоре стал обер-секретарем, а в 25 лет получил чин надворного советника. Влиятельный чиновник! Пишет научные работы по русскому праву, публикует статьи, становится известен как знаток российского законодательства. В марте 1859-го он был утвержден преподавателем гражданского права на юрфаке Московского университета. В том же году защитил магистерскую диссертацию «К реформе гражданского судопроизводства».
В начале реформ Александра II Победоносцева, как автора одного из лучших проектов нового судопроизводства, включили в комиссию по судебной реформе и командировали в Санкт-Петербург. Ее заседания сильно огорчали его, он писал в дневнике: «Жалко подумать - каким скудным запасом сведений обладают самые деятельные из членов; одностороннее отношение к предмету, поверхностные взгляды: ни один вопрос глубоко не обсуждается… Бедная Россия! …А наверху, в правительстве - страшно и подумать, что делается.
Безумные и мальчишки нами правят - в их руках благо и честь России».
Сказано более 150 лет назад, а будто про сегодня. Фатум тяжкий над нашей страной - часто попадать в руки бездумных реформаторов.

«ПОШЛЕЙШИЕ АРГУМЕНТЫ ЛИБЕРАЛЬНЫХ НАЧАЛ»
Победоносцев критично относился к высшим государственным сановникам, некоторых считал недостойными их постов. Да и вообще судил людей строго. Дочери Федора Тютчева Анне, с которой был дружен, писал в ноябре 1864 года: «Отчего это совсем людей нет? Отчего все кажутся так мелки, ни в ком не слышится силы, не за кого ухватиться - есть только через кого получать награды и казенные деньги, и разные степени власти! Отчего самая власть так потеряла свои громадные размеры и с каждым днем все мельчает и мельчает? …Так иногда страшно делается за будущее, когда видишь в настоящем признаки разложения и слабости, и неправды».
Он боялся за Россию, но верил в будущую успешную деятельность наследника престола Николая Александровича (ему он преподавал законоведение), надеялся, что тот создаст власть, истинно служащую русским интересам, и эта надежда усиливалась тем более, чем «безотраднее казалась обстановка судеб наших». Увы, вскоре наследник скоропостижно умер.
1 января 1872 года Победоносцев вошел в Государственный совет по департаменту гражданских и духовных дел, в коем тоже быстро разочаровался, придя к выводу, что члены Госсовета «продают правду жизни и твердые ее начала - на пошлейшие аргументы либеральных начал - и всякий раз оглядываются: не сочла бы нас Европа за варваров!». Они «что угодно готовы разрушить, от чего угодно отказаться, что угодно принять, лишь бы блестели лоском европейской биржи!»
Тяжело было все это видеть Константину Петровичу, с его-то пониманием жизни мировой и российской, с его великим умом и чувствительным сердцем. Он писал Достоевскому: «О нынешних событиях и положении дел не стану много говорить, вы сами видите и чувствуете. А мне больно, больно и тяжко. Видя многое, что другие не видят, в людях и в делах, я не могу одушевляться надеждою, ибо для меня вопрос ставится просто: на репейнике не могут расти гроздья, на крапиве не вырастут смоквы».
24 апреля 1880 года царь назначил Победоносцева обер-прокурором Святейшего синода, оставив его сенатором и членом Госсовета. Он стал руководителем всей русской православной церковной организации. Но власть не любил, называл ее «страшным делом» и всегда смотрел на нее как на «бедствие, зная, что во власти надо потерять свободу и быть всем слугою». Однако его всегда поддерживала вера в святость призвания.
25-летию царствования Александра II Победоносцев подвел такой итог: «А это 25-летие роковое, и человек его - роковой для несчастной России. Бог с ним, Бог рассудит, виноват ли он или нет, только в руках у него рассыпалась и опозорилась власть, врученная ему Богом, и царство его, может быть, и не по вине его, стало царством лжи и мамоны, а не правды».
Время рассудило: оценка оказалась точной, семена многих бед российских посеяли именно тогда. А исправлять сложившееся положение в России (эту тяжелую работу Победоносцев всю жизнь исполнял) было сложно. Теперь он надеялся, что это удастся Александру Александровичу. Победоносцев стал и его воспитателем: он учил наследника российского престола законоведению, руководил его чтением и давал в письмах советы по управлению страной, убеждая: «У нас в России всего более дорожить надо нравственным доверием народа, верою его в правительство».

«ТЕПЕРЬ ВРЕМЯ КРИТИЧЕСКОЕ»
В 1881-м Александра II убили террористы. Победоносцев, веря, что новому императору удастся отвести страну от пропасти, в письме к нему оценивал создавшееся положение и предостерегал: «Вам достается Россия смятенная, расшатанная, сбитая с толку, жаждущая, чтобы ее повели твердою рукою, чтобы правящая власть видела ясно и знала твердо, чего она хочет и чего не хочет и не допустит никак. Все будут ждать в волнении, в чем ваша воля обозначится. Многие захотят завладеть ею и направлять ее».
И потом снова - Александру III: «Теперь время критическое для Вас лично: теперь или никогда - привлечете Вы к себе и на свою сторону лучшие силы в России, людей, способных не только говорить, но самое главное - способных действовать в решительные минуты. Люди до того измельчали, характеры до того выветрились, фраза до того овладела всем, что, уверяю честью, глядишь около себя и не знаешь, на ком остановиться».
Константин Петрович сыграл важнейшую роль в решении Александра III отказаться 8 марта 1881 года от преобразований, предложенных либерально настроенными министрами, назначенными его отцом. Но иного решения и трудно было ждать: через неделю после убийства Александра II какие уж тут либеральные реформы! Победоносцев стал и автором проекта знаменитого Манифеста о незыблемости самодержавия.
Он был одним из самых главных и честных помощников царя. Но в высших политических кругах так и остался «неэлитным» человеком. И светского Петербурга не любил, называл его «бедламом и центром разврата на всю Россию». Много ли насчитывалось в высших государственных кругах людей, так сильно и искренне переживающих за судьбу страны? Глубокий знаток эпохи Победоносцева, историк Владимир Томсинов считает: он был «особого рода вспомогательным инструментом, с помощью которого самодержец (сначала Александр III, а затем - первую половину царствования - Николай II) управлял обширной империей».
Инструмент сей отличал мощный интеллект (Розанов определил так: «страшно умен»), что признавали и антагонисты Победоносцева. Но не только это. Сергей Витте, ставший первым российским премьер-министром, во многом идейный противник Победоносцева, отмечал: «Несомненно, он был самый образованный и культурный русский деятель». Василий Розанов писал: «Можно без преувеличения сказать, что за весь XVIII, XIX и тоже десять лет ХХ века в составе высшего нашего правительства не было ни одной подобной ему фигуры по глубокой духовной интересности, духовной красивости, духовной привлекательности». И еще: «…Читал все, и постоянно читал философов, поэтов, законодателей, историков. Любовь его к чтению была неутомима, число прочитанных им книг было изумительно».
Познания его были энциклопедическими. Победоносцев блестяще разбирался в правовых вопросах, в религии, педагогике, истории, он оставил серьезные труды на все эти темы. Его педагогические сочинения актуальны и сегодня, и жаль, что они не востребованы современной школой. Победоносцев много уделял внимания развитию церковно-приходских школ: за четверть века увеличил их число с 273 до 43 696! И всю жизнь его, глубоко православного человека, беспокоила проблема дехристианизации европейского мира. Он делал все возможное, чтобы она не поразила и Россию. Последний его труд - «Новый Завет Господа нашего Иисуса Христа в новом русском переводе К.П. Победоносцева». Его он завершил незадолго до смерти.

«СДЕЛАЛИ МЕНЯ КОЗЛОМ ОТПУЩЕНИЯ»
Победоносцев считал, что его роль в делах государства сильно преувеличена. «Сделали меня козлом отпущения за все, чем те или другие недовольны в России, - писал он. - Такую тяготу так называемого общественного мнения приходится переносить - нельзя и опровергать ее, да никто и не поверит, так укоренилась уже иллюзия неведения, невежества и предрассудка».
Мифов, да еще и лживых, о Победоносцеве насочиняли преизрядно. И он слишком хорошо знал и видел ежедневно, каким могучим орудием злобы служат сплетня и клевета, подло распускаемая. Ему бы написать воспоминания, чтобы рассказать правду о себе, о царях, о России! Ведь он оказался свидетелем и участником стольких важнейших событий. Но Победоносцев был слишком занят делами: не до мемуарных записей.
Однако иногда душа не выдерживала и очень хотелось оправдаться. Перед кем? Да хотя бы перед царем Николаем II. В 1901-м он ему отправил автобиографическое письмо. Напоминая о своей роли в издании антилиберального манифеста от 29 апреля 1881 года, Победоносцев подчеркнул: «И вот с этого рокового для меня дня начинается и продолжается, разгораясь, злобное на меня чувство, питаясь и в России, и всюду за границей всеобщим шатанием умов, сплетнею, господствующею ныне во всех кругах общества, невежеством русской интеллигенции и ненавистью иностранной интеллигенции ко всякой русской силе».
И это продолжается, по сути, до сих пор. И только люди, искренне любящие Россию и верящие в ее великое будущее, пытаются сегодня очистить его имя от клеветы и сплетен.

НЕ ОТ МИРА СЕГО
Победоносцева даже недруги считали искренним и честным человеком. Как-то он заметил: «Когда я спорю с графом Лорис-Меликовым, он улыбается и говорит: вы оригинально честный человек и требуете невозможного». Последнему сподвижнику либерального Александра II - хитрому Михаилу Лорис-Меликову - обер-прокурор казался чудаком, будто не от мира сего. Победоносцева знали как абсолютно неподкупного - ни властью, ни деньгами, ни честолюбием. А вот единомышленник Лорис-Меликова - Александр Абаза, министр финансов в 1880-1881 годах - был уволен со службы Александром III: зная о предстоящем понижении курса рубля, тот пустился в спекуляции, на которых нажил миллион.
И такие люди правили Россией. Тяжело было среди них Победоносцеву. «Меня обвиняют в том, что я себя одного высоко ставлю и всех критикую, - писал он другой дочери Федора Тютчева, Екатерине, - но разве могу я, веруя в Единого Бога, вступить в нравственное общение с теми, в ком вижу идолопоклонников?» Поклонников золотого тельца.
Константин Петрович пользовался большим уважением Александра III, но не обладал таким сильным на него влиянием, какое ему приписывают. Будь его воля, вряд ли бы такие люди, как Абаза, занимали высокие посты. Царь руководствовался в кадровой политике собственными предпочтениями. И в финансовой сфере на первые позиции назначал чаще либералов - Николая Бунге, Сергея Витте.
Константин Победоносцев пытался убедить императора, например, уменьшить влияние Бунге: «Простите, Ваше Величество, если эти строки покажутся неуместным вмешательством. Но дело представляется мне важным. Финансы - такое больное место в нашем государственном управлении, всякая ошибка в финансовой политике влечет за собой такие гибельные последствия, что невозможно оставаться в спокойном ожидании, что будет дальше». Но у царя были и другие советчики.
Однако и преуменьшать заслуги Победоносцева нельзя. Имея в близких помощниках его мудрейший государственный ум, Александр III в итоге добился великолепных результатов: уберег Россию от войн, при нем страна развивалась такими темпами, каких не видела ни до, ни после…

«ВЕЛИКАЯ ЛОЖЬ НАШЕГО ВРЕМЕНИ»
Победоносцев также был воспитателем Николая II и надеялся, что будет помогать и этому молодому императору. Константин Петрович говорил: «Ведь Вы никого не знаете. Ваш отец при вступлении на престол был в таком же положении - я один был около него. И теперь, если Вам что понадобится, то пошлите за мной, - мне ведь ничего не нужно, я желаю только служить Вам».
Поначалу так и было: царь часто обращался к обер-прокурору; однако либеральный лагерь в лице Бунге и Витте всячески старался оттеснить Победоносцева, что в конце концов и удалось. Да ведь и силы у того были уже другими: возраст приближался к 70 годам. Но противникам было выгодно выставлять его могущественным деятелем, препятствующим либеральным реформам. Победоносцев возмущался, писал в 1904-м: «Это ложь и выдумка. Вот уже более восьми лет как я не принимаю участия ни в каких государственных делах, и кто принимает, - не знаю. Ни во что не вмешиваюсь, и никто меня не спрашивает. Никаких записок не подаю Государю, кроме докладов по текущим церковным делам. Я - уже давно отживший деятель…» На него тем не менее продолжали лить клевету и ложь…
Победоносцев стал больше уделять внимания публицистике. Его тексты, по свидетельству современников, обладали большой убедительностью, наверное, потому, что он искренне верил в правильность своих суждений. В его наследии, пожалуй, самой ценной является книга интереснейших статей «Московский сборник», и поныне актуальная. За пять лет она вышла пятью изданиями (впервые в 1896-м - тремя). В ней Победоносцев развил наиболее волновавшие его мысли: он был противником завоеваний западной демократии - парламента, свободы печати, суда присяжных и т. п. - и страстно доказывал их вред для России.
Наилучшей формой правления для России Победоносцев считал самодержавную монархию, где источник власти - не народ, а Бог, перед ним царь ответственен за страну. Императора с рождения готовят к управлению государством, и ему не приходится тратить волю и силы в борьбе за власть. Монарх должен всегда сообразовываться с политическими условиями и общественными традициями.
Народовластие Победоносцев называл одним из самых лживых политических начал. Парламентаризм находил высшим выражением торжества эгоизма: «Парламент есть учреждение, служащее для удовлетворения личного честолюбия и тщеславия и личных интересов представителей». Он надеялся не дожить до учреждения в стране парламента, но дожил. При этом верил, что потомки пересмотрят взгляд на этот институт западной демократии: «Едва ли дождемся мы, - но дети наши и внуки, несомненно, дождутся свержения этого идола, которому современный разум продолжает еще в самообольщении поклоняться».
Победоносцев - большой скептик в отношении свободы печати. Признавая силу прессы, он доказывал, что ее хозяевами становятся большие деньги, которые используют ее в своих целях, опять же корыстных. А публика легко поддается манипуляциям издателей, играющих на ее низких инстинктах развлечения и некритичном подходе к тому, что печатают.

«ВСЕГДА ОТЛИЧНО ЗНАЕТ, ЧЕГО НЕ НАДО»
Но нельзя впадать и в абсолютный восторг перед этим великим человеком. Он «всегда отлично знает, чего не надо, но никогда не знает того, что надо», - писал о нем граф Сергей Строганов, основавший первую в России бесплатную школу рисования.
В конце концов, тот же Розанов, чуткий на людей и уж точно не либерал по взглядам, через три года после смерти Победоносцева сформулировал свои претензии к нему. Что, дескать, за всю долгую-предолгую жизнь он «ничего не делал и только останавливал всех, кто еще что-нибудь мог бы сделать». Что и развитие церковно-приходских школ - заслуга не его, а педагога и просветителя Сергея Рачинского и Владимира Саблера, ставшего обер-прокурором Святейшего синода в 1911-м, правой руки Победоносцева. Что, будучи обер-прокурором Синода и юристом, Победоносцев не преобразовал даже духовных консисторий, «совершенно чудовищных». Упрекал он Победоносцева и в том, что из- за него задержалось учреждение парламента, весьма нужного России, и что эта задержка-то и привела к революции. Впрочем, Василий Розанов потом винился: «Я не смел о нем писать дурно после смерти. Хотя объективно там и есть правильное, - но я был в этих писаниях не благороден».
Что ж, любимая Россия иногда представлялась Победоносцеву «диким темным полем, и среди него гуляет лихой человек». Лихие люди и начали разгуливаться в начале XX века, и он с ужасом видел, что оправдываются худшие его ожидания.
Одиноким оставался Константин Победоносцев в этом жестоком мире. Немногим людям он мог доверить сокровенное. Жене Екатерине Александровне. Дочерям Тютчева. Достоевскому. Своих детей у него не было. К его 70 годам они с супругой удочерили девочку, подброшенную к подъезду их дома. Он немного не дожил до 80 лет, умер 10 марта 1907 года.
Мыслящему честному человеку в России всегда было «горе от ума». Трагической представляется судьба Константина Петровича Победоносцева. Но он верил, что «руководит ею провидение, которое, помимо [его] воли, нередко вопреки ей, ставило [его] в положение видное на дело, от коего [он] не вправе был и не мог уклониться».

Владимир ПОЛЯКОВ.
Журнал "Историк", №1, 2015 г.