594. Дождёмся поры, так и мы из норы

Sep 26, 2006 15:00

«Смысл русской жизни» - на такую непопулярную нынче тему выпустило книгу издательство «Алгоритм». Автор Владимир Владимиров стремился показать, что на современном уровне развития люди уже могут дать ответ на вопрос о смысле жизни. И попытался обобщить мысли мудрых людей в непротиворечивую концепцию.

Для автора в ней наверняка нет противоречий, но вообще-то их найти можно немало, поспорить со многим хочется. Главное достоинство книги - в верной постановке вопросов. А это, утверждают, уже наполовину приближение к ответам. Да и просто интересно поговорить с умным собеседником.

«Утреннее вставание, трамвай, четыре часа в конторе или на заводе, еда, трамвай, четыре часа работы, еда, сон, и так всё, в том же ритме, в понедельник, вторник, среду, четверг… Но однажды вдруг возникает вопросительное «зачем?», и всё начинается с усталости, подсвеченной удивлением». В юности на меня сильно подействовали эти строки Камю из «Мифа о Сизифе», предупреждавшие, что жизнь может оказаться бессмысленной, монотонной, серой, скучной…

Я не стал дожидаться «вдруг» и «усталости» и студентом ещё всерьёз задумался над проклятым вопросом «зачем?». Каков же смысл нашего бытия? Как жить оптимальнее? Какие цели перед собой ставить? Какие ценности разделять?

В годы застойные время для таких вопросов находилось. Жизнь советская представлялась полной бессмыслицей, и эссе Камю с его «абсурдным жизнечувствием», возможно, помогло бы разобраться в жизненных ребусах. Но «Миф» в СССР издали, кажется, лишь в конце 80-х. Когда уже вопросы о смысле жизни интересовать людей стали меньше. Чего думать-то? Делай деньги и карьеру, рвись к власти… Каждый сегодня как-то по-своему приспособился и предлагает свои «универсальные» средства решения «проклятых вопросов». Стали крайне редкими публикации на тему смысла жизни. Мало с кем порассуждать о том. Больше говорят «про это».

«Миф о Сизифе» стал для Владимирова одной из работ, с которой он начинает поиск решений главного вопроса бытия. Камю предполагал, что смысла жизни может вовсе и не быть. И XX век с его страшными войнами, революциями, террором для таких предположений дал слишком много оснований. Оказалось, что культура мировая обнаружила неспособность остановить людей перед свершением массовых преступлений. Предупреждению Достоевского «Бога нет - всё позволено» и кассандровским крикам Ницше «Бог умер» люди не вняли.

«Если не во что верить, если ни в чём нет смысла и нельзя утверждать ценность чего бы то ни было, тогда всё позволено и всё не важно. Нет «за» и «против», убийца ни прав, ни неправ. Можно топить печи крематориев, а можно заняться и лечением прокажённых. Злодейство и добродетель - всё чистая случайность и прихоть», - выводит Камю.

Если это доказательство от обратного, обязательно приходишь к тому, что надо ВЕРИТЬ. Но в кого или во что? Владимиров цитирует философа Э. Фромма, считавшего, что понимание конечности бытия порождает в людях «стремления понять себя и окружающий мир, найти смысл своего существования», возникает «потребность в системе ориентации и объекте для служения».

Потребность возникает, но как её разрешить наилучше? Сколько голов, столько и умов и решений. Многие быстро понимают «абсурд бытия», что не мешает наслаждаться им. Объектами служения могут стать власть и «золотой телец». Системой ориентации - карьерно-финансовая.

«Свойства нашего романтика - это всё понимать, всё видеть и видеть часто несравненно яснее, чем видят самые положительнейшие наши умы; ни с кем и ни с чем не примиряться, но в то же время ничем и не брезгать; всё обойти, всему уступить, со всеми поступить политично; постоянно не терять из виду полезную, практическую цель (какие-нибудь там казённые квартирки, пенсиончики, звёздочки) - усматривать эту цель через все энтузиазмы и томики лирических стишков…» - Достоевский давно это заметил.

В советское время сии качества проявились весьма сильно. Многие поняли, что никакого социализма никто и не строит, но раз уж «пошла такая пьянка», то надо начальство слушать, политику партии одобрять и поддерживать, речи генсека с последнего пленума уважительно цитировать. А про себя можно как угодно ко всему относиться - главное не упустить из виду «практическую цель» - карьерку, квартирку, премию.

А творчество, свобода, духовность, долг и тому подобное - на сём тоже можно высоко подняться. Докторскую защитить. Книжонок накатать пару. Лауреатом чего-нибудь стать. В большое начальство выбиться. По заграницам поездить. А уж при «капитализме» и денюшек сделать много.

На смысле жизни тоже можно успешно поспекулировать. Автор напоминает о мошеннической теософии Блаватской, о «рерихнутых» поклонниках раскрученной «живой этики», о хитрых «гуру» типа Ошо Раджниша, зашибающих большие деньги на окормлении «ищущих истину».

Вторая глава книги посвящена религиям. В наше время «политкорректности» ради страха иудейского никакое вероучение критиковать нельзя даже Папе Римскому. Но автор в религиях осмелился усомниться: «все ли они работают на благо человечества»? И предостерегает от слепой веры, которая может привести к страшным ошибкам.

Следующая тема книги «Нации», пожалуй, ещё опаснее религиозной. Здесь сплошное «минное поле». Шаг вправо-влево от линии партии - и обвинят в национализме-фашизме. Похоже, русским запрещено в этой теме разбираться. Другие народы легко себя определяют - кто башкир, немец, чеченец. Только с русскими тяжело, оказывается, русский - это тот, кто себя так «идентифицирует». То есть русским может стать каждый. А может ли стать каждый евреем или татарином?

Интересные мысли автор подобрал по вопросу элиты. Часто ею называют правящий слой - тех, кто богат и властен. Но социолог К. Касьянова элитой считает лучших людей нации, «умственную аристократию», представляющую «тонкую интеллектуальную плёнку», весьма уязвимую.

В 1917-м по русской элите нанесли смертельный удар. Пропаганда внушала, что она заслужила судьбу, но разве она оказалась намного виноватее, чем, скажем, английская элита? Уничтожение элиты ведёт к исчезновению нации. А ведь русская нация к тому времени ещё толком-то и не сложилась.

Да, коллективный инстинкт самосохранения народа может создать протоэлиту, способную стать новой аристократией. Но процесс этот гораздо сложнее, чем может показаться. Элита проверяется ответственностью за свой народ. Судите сами, есть ли она сегодня у русских и какого качества.

В. Владимиров напомнил слова философа В. Соловьёва: «Идея нации есть не то, что она сама думает о себе во времени; но то, что Бог думает о ней в вечности». Что же Бог думает о русской нации?
Автор убеждён: всемирно-историческая роль русских - в сохранении и передаче миру системы ценностей, максимально полно соответствующей интересам выживания всего человечества. Замечательное убеждение, но соответствует ли оно действительности?

Почему великая русская культура не смогла защитить саму себя в начале XX века? Да и сегодня она в тяжёлом кризисе. Как же наша система ценностей будет спасать человечество? Или она замечательна, но попортили её негодные вирусы?

Русская система ценностей и характер русского народа, без понимания которых не ответить на главный вопрос книги, обсуждаются во второй части книги. Самопознание требует быть максимально объективным и честным, без ставших нам привычными самообмана и мифологизирования.

Из книги К. Касьяновой «О русском национальном характере» автор выводит основные архетипические особенности русских:
- высокая степень индивидуализма и эгоизма;
- свободолюбие;
- необузданность эмоций;
- упорство;
- неторопливость и инертность;
- цикличность поведения;
- развитое чувство совести.

Так ли? Индивидуалисты? Пожалуй. Даже чересчур. Каждый наособицу, сам по себе, все врозь, «на троих» только и соображается. Больше - уже конфликты начинаются. Разрешили торговать - чуть не все в «челноки» бросились. Пропаганда всё бубнила про «общинность». А русские-то любили всё своё иметь частное, а не колхозно-совхозное. Сейчас вот задача - как объединить индивидуалистов-эгоистов, чтоб защищаться от опасностей, грозящих народу?

Свободолюбие? В СССР всех пасомыми сделали. А до 17-го русские волю ценили. И неча на крепостное право пенять. Через него все народы прошли. Но образ вольницы грел душу. Любимой песней стало стихотворение Д. Садовникова «Из-за острова на стрежень», написанное по легенде о Разине. По мотивам песни в 1908 году снят первый российский художественный кинофильм «Понизовая вольница».

Необузданность? Касьянова: «Мы мягки, кротки, терпеливы и готовы на страдания не по природе своей, а по культуре». Она «ведёт нас путём воздержания и самоограничения вплоть до самопожертвования. Природа же наша… склонна к бурным и неконтролируемым эмоциональным взрывам».

Быстрая отходчивость многим русским характерна. Взрывное возмущение - и переход к «штилю». Другие этим пользуются, зная: русские долго не возмущаются.
Упорство? «Мужик что бык: втемяшится в башку какая блажь - колом её оттудова не выбьешь...» Быков захомутали, но порода есть порода. Корми лучше да дай нагулять на воле силушку - коррида будет! Потому и боятся усиления русских.

Неторопливость и инертность? Антрополог И. Сикорский считал, что эти черты идут от выжидания, опасения сказать слово или совершить действие, не допускающее возврата. Это осторожность, по временам, может, переходящая границы.
Совестливость? Всегда считалось, что это качество весьма распространено у русских. Автор пишет об их духовности, нестяжательстве, смирении и терпении, трудолюбии…

Но ведь и вредных национальных особенностей немало. С целеполаганием у русских слабовато. Многие представляют плохо, чего же они хотят в жизни - и личной, и страны. Мечтают о «порядке» - но что он собой представляет?

С анализом действительности плохо тоже. Академик Иван Павлов в классической статье «О русском уме» (архиполезно прочитать!) доказывал:
«Русская мысль совершенно не применяет критики метода, т.е. нисколько не проверяет смысла слов, не идёт за кулисы слова, не любит смотреть на подлинную действительность. Мы занимаемся коллекционированием слов, а не изучаем действительность».

Потому русских так легко обманывать высокими фразами. Потому некритичны они в навязанном им толковании истории страны. Потому так сильно действует пропаганда.

Павлов на многие русские слабости указывал: чрезвычайная расплывчатость в обсуждениях, отчего бестолковость совещаний, «беготня мысли», любовь к фейерверку слов, а не к истине, склонность к оперированию абстрактными понятиями, а не мерой-числом, чрезмерное самомнение…
90 лет прошло, но мало изменился русский человек.

Ещё плохо, что все врозь. Говорят, при большой опасности русские быстро сплачиваются. Но почему не проявляются объединители, умеющие собрать людей на большое дело? Надо стряхнуть с себя морок, поверить - возможен лучший порядок.
Наше общество может здравомысленно обустроиться. Много людей, готовых проявить себя и с лучшей стороны. Не всегда во власть проходят худшие. Не всех и не всегда власть портит.

Книга оканчивается оптимистично: «Всё зависит только от нас самих». Великая русская культура способна вывести нашу страну из тупика. В Россию надо только верить. Но сперва - понять её умом. От него не только беды, а и победы.

("Литературная газета", № 39-40)

смысл, ЛГ, 2006, русская жизнь, русские люди, самопознание

Previous post Next post
Up