544. Нет, ребята, всё не так...
galkovsky и langobard напомнили о теме "брежневизма". Нахлынули воспоминания. Надо зафиксировать, пока не забылось. О периоде Брежнева могу сознательно судить года с 1972-го (с 16 лет).
Политика в школе волновала меня мало. Помню лишь, как всё скучнее и заформализованней становились комсомольские собрания, где за что-то поднимали руки, но которые никто не считал.
Брежневизм на жизнь провинциальных школьников влиял мало. "Малую землю" не помню, когда написали, в школе, вроде, проскочили.
Приезд на учёбу на факультет журналистики МГУ стал для меня отчасти экзистенциальным шоком. Шокировал контингент студентов. "Школьников", прошедших довольно мелкое конкурсное сито (12 человек на место) было мало (если б не объявленный дополнительный набор для москвичей, совсем бы дошло до мизера). У "стажников" после сочинения конкурса практически не стало. Но легче всем было "рабфаковцам", которые поступали вне конкурса, им было достаточно сдать "выпускные" экзамены на тройки.
В результате средний IQ оказался низким. К тому же "стажники" сильно отставали в знании школьной программы. Особенно слабы были некоторые из "нацкадров" - в диктанте по русскому делали до 35 ошибок. А я думал, что попал в "Храм знаний".
Уровень преподавания был невысок, ну а дисциплины быстро вызвали тошноту - История КПСС, Теория и практика партийной печати, История марксистско-ленинской печати.
Конспектирование "Капитала" Маркса обрыдло через месяц (а начинал с цветных фломастеров, но потом задал вопрос - а зачем мне это?!).
Быстро я обнаружил, что в Москве социализм никто не собирается строить (тем более коммунизм). Москвичи-однокурсники вели себя как люди избранной расы, перед которыми провинциалы - второсортные. Даже на картошке (был большой урожай, потому в октябре послали на 10 дней нас-первокурсников) они, за небольшим исключением держались в стороне.
В общаге парни-послеармейцы вели себя "по-дедовски". Я к "старослужащим" соседям по комнате относился с уважением, но конфликтов не избежал, и после случая рукоприкладства перешёл к друзьям-"школьникам", гда был и "дед", но который этого никогда не демонстрировал (замечательный Сергей Сахно - Царство ему Небесное!).
Политика на курсе мало кого интересовала. Царили гедонизм, конформизм и цинизм. Общага на выходные превращалась в гульбище - спитное лилось ручьями.
После первого курса заставили поехать в стройотряд - под Рузу. Кормили плохо(аж прошлогодней картошкой). Работали много (строили чего-то). Заработали мало. Зато командир отряда, комиссар и комсорг вскоре отпраздновали шикарно свадьбы. Народ не бунтовал. Я попытался через партком добиться СПРАВЕДЛИВОСТИ. Мне там намекнули, что, если я не хочу иметь неприятности, то мне лучше не рыпаться. Оставшись в протестном одиночестве, я смирился с поражением.
От принципа партийности изучаемых "наук" тошнило всё сильней. Я нацеливался на спортивную журналистику, спорт казался мне "оазисом", свободным от абсурдной дури и партийности. Но встреча с известным журналистом Дм. Рыжковым из "Спорта" (у нас учился его сын Николай, один из немногих москвичей, кто вёл себя с иногородними на равных) сильно изменила мои представления. Он рассказал о договорных ничьих в футболе, о рвачестве спортсменов, об их валютных и фарцовочных операциях и прочих "нечестностях", после чего моё "розовое" видение спорта сменилось на "серое" - я понял, что и здесь "всё не так, ребята!"
Начались сомнения в выбре профессии - "партийным журналистом" мне быть не хотелось. Задумал уйти в армию - бывший десантник Серёга Сахно удержал, сказал, что лично мне туда не надо, ибо там гораздо хуже, чем я представлял (а о развлечениях дедов он немного порассказал).
И всё же "брежневизм" тогда ещё не доставал. Хотя Лёня начинал уже надоедать. Но ТВ мы мало смотрели, потому его не так часто видели. Помню шумиху вокруг отъезда делегации КПСС на совещание в Хельсинки (для соглашений). Как будто отправляли в космос.
Как-то на отдыхе на бескнижье попала случайно в руки книга о героях Гражданской войны. Удивило, что все герои книги плохо кончили - "врагами народа". Думал: как же так - Блюхер получил орден Красного Знамени под номером 1, но оказался "вражиной"? Потом реабилитировали, но никто не понёс тяжёлого наказания. Что же это за партия, у которой ТАКАЯ история. Впрочем, изучать её глубоко желания не было.
Друг женился на москвичке - дочке дипломатов. Побывав в квартире, я увидел, как велика пропасть социальная между "рабочими" и "номенклатурой".
Много всяких наблюдений накапливалось. На курсе училась дочь 1-го секретаря компартии Туркмении Марала Гапурова, это была тоже из другой расы - она всегда была в стороне...
Максим Никулин - тоже из "спецстудентов", он, вроде бы, ездил на фак-т на первом курсе на машине.
Потом "пропал" - перевёлся на вечерний.
А в общежитии по выходным пили всё больше и шумней.
Году в 75-м "культ Брежнева" стал уже усиливаться. Пик его - 70-летие. Тогда "верный ленинец" уже начал сильно раздражать, но ещё больше - славословящие его.
Пока всё...
Политика в школе волновала меня мало. Помню лишь, как всё скучнее и заформализованней становились комсомольские собрания, где за что-то поднимали руки, но которые никто не считал.
Брежневизм на жизнь провинциальных школьников влиял мало. "Малую землю" не помню, когда написали, в школе, вроде, проскочили.
Приезд на учёбу на факультет журналистики МГУ стал для меня отчасти экзистенциальным шоком. Шокировал контингент студентов. "Школьников", прошедших довольно мелкое конкурсное сито (12 человек на место) было мало (если б не объявленный дополнительный набор для москвичей, совсем бы дошло до мизера). У "стажников" после сочинения конкурса практически не стало. Но легче всем было "рабфаковцам", которые поступали вне конкурса, им было достаточно сдать "выпускные" экзамены на тройки.
В результате средний IQ оказался низким. К тому же "стажники" сильно отставали в знании школьной программы. Особенно слабы были некоторые из "нацкадров" - в диктанте по русскому делали до 35 ошибок. А я думал, что попал в "Храм знаний".
Уровень преподавания был невысок, ну а дисциплины быстро вызвали тошноту - История КПСС, Теория и практика партийной печати, История марксистско-ленинской печати.
Конспектирование "Капитала" Маркса обрыдло через месяц (а начинал с цветных фломастеров, но потом задал вопрос - а зачем мне это?!).
Быстро я обнаружил, что в Москве социализм никто не собирается строить (тем более коммунизм). Москвичи-однокурсники вели себя как люди избранной расы, перед которыми провинциалы - второсортные. Даже на картошке (был большой урожай, потому в октябре послали на 10 дней нас-первокурсников) они, за небольшим исключением держались в стороне.
В общаге парни-послеармейцы вели себя "по-дедовски". Я к "старослужащим" соседям по комнате относился с уважением, но конфликтов не избежал, и после случая рукоприкладства перешёл к друзьям-"школьникам", гда был и "дед", но который этого никогда не демонстрировал (замечательный Сергей Сахно - Царство ему Небесное!).
Политика на курсе мало кого интересовала. Царили гедонизм, конформизм и цинизм. Общага на выходные превращалась в гульбище - спитное лилось ручьями.
После первого курса заставили поехать в стройотряд - под Рузу. Кормили плохо(аж прошлогодней картошкой). Работали много (строили чего-то). Заработали мало. Зато командир отряда, комиссар и комсорг вскоре отпраздновали шикарно свадьбы. Народ не бунтовал. Я попытался через партком добиться СПРАВЕДЛИВОСТИ. Мне там намекнули, что, если я не хочу иметь неприятности, то мне лучше не рыпаться. Оставшись в протестном одиночестве, я смирился с поражением.
От принципа партийности изучаемых "наук" тошнило всё сильней. Я нацеливался на спортивную журналистику, спорт казался мне "оазисом", свободным от абсурдной дури и партийности. Но встреча с известным журналистом Дм. Рыжковым из "Спорта" (у нас учился его сын Николай, один из немногих москвичей, кто вёл себя с иногородними на равных) сильно изменила мои представления. Он рассказал о договорных ничьих в футболе, о рвачестве спортсменов, об их валютных и фарцовочных операциях и прочих "нечестностях", после чего моё "розовое" видение спорта сменилось на "серое" - я понял, что и здесь "всё не так, ребята!"
Начались сомнения в выбре профессии - "партийным журналистом" мне быть не хотелось. Задумал уйти в армию - бывший десантник Серёга Сахно удержал, сказал, что лично мне туда не надо, ибо там гораздо хуже, чем я представлял (а о развлечениях дедов он немного порассказал).
И всё же "брежневизм" тогда ещё не доставал. Хотя Лёня начинал уже надоедать. Но ТВ мы мало смотрели, потому его не так часто видели. Помню шумиху вокруг отъезда делегации КПСС на совещание в Хельсинки (для соглашений). Как будто отправляли в космос.
Как-то на отдыхе на бескнижье попала случайно в руки книга о героях Гражданской войны. Удивило, что все герои книги плохо кончили - "врагами народа". Думал: как же так - Блюхер получил орден Красного Знамени под номером 1, но оказался "вражиной"? Потом реабилитировали, но никто не понёс тяжёлого наказания. Что же это за партия, у которой ТАКАЯ история. Впрочем, изучать её глубоко желания не было.
Друг женился на москвичке - дочке дипломатов. Побывав в квартире, я увидел, как велика пропасть социальная между "рабочими" и "номенклатурой".
Много всяких наблюдений накапливалось. На курсе училась дочь 1-го секретаря компартии Туркмении Марала Гапурова, это была тоже из другой расы - она всегда была в стороне...
Максим Никулин - тоже из "спецстудентов", он, вроде бы, ездил на фак-т на первом курсе на машине.
Потом "пропал" - перевёлся на вечерний.
А в общежитии по выходным пили всё больше и шумней.
Году в 75-м "культ Брежнева" стал уже усиливаться. Пик его - 70-летие. Тогда "верный ленинец" уже начал сильно раздражать, но ещё больше - славословящие его.
Пока всё...