Как я был главным редактором столичной газеты.
В октябре 97-го я стал редактором газеты "Российская Земля" Аграрной партии России.
Бросился, как в омут посреди большого водоёма, не будучи уверен, что доплыву до берега. Из глубокой провинции - да сразу "в князи".
Но повезло с лидером партии: Михаил Иванович Лапшин - для политика эрэфного слишком хороший человек (не без недостатков, но кто бросит камень - да и если сравнить с другими "вождями"!).
Подчинённых - три с половиной человека, включая наборщицу. И без верстальщика. Но это мелочи. Помня заветы Ильича про коллективного агитатора и организатора, пытался сделать газету боевой. Чтоб "возгорелось пламя".
А тогда в Думе было "коммунистов" много, с которыми у АПР начали портиться отношения. И лично у меня к КПРФ накопилось претензий. По конституции РФ у Думы всего лишь две возможности показать зубы - не утвердить или председателя правительства (ещё можно в отставку его), или бюджет. А коммунисты не противились ни тому, ни другому.
В чём же была их оппозиционность я так и не понял. Их идеолог Подберёзкин, большой спец по истмату, доказывал, что супротив законов истории не попрёшь, а они гласят, что сторонники более прогрессивного коммунистического строя в конце концов всё равно победят, надо только подождать немного, когда события соспеют. Странная такая точка зрения для 96-го года после всех "побед" "всесильного учения Маркса".
Я и написал сердитую статью "Власть и оппозиция - близнецы-сёстры". Руководству партии понравилось, но вот фанат Дзержинского полковник КГБ Николай Харитонов, один из замов председателя АПР, был возмущён предельно. "Кто вы такой, чтобы критиковать Компартию? - в гневе вопрошал он на пленуме. - Что вы понимаете в большой политике?!"
А я действительно тогда в ней понимал не больше перворазрядника, руководствовался только здравым смыслом. Вроде андерсеновского мальчика, подмечал, что "король-то голый". Но в отличие от сказки той в РФ народ равнодушен к политическому эксбиционизму.
А со статьёй - ничего, у Лапшина тогда контры начались с Харитоновым, так что мнение последнего для него мало значило.
Газета выходила раз в две недели, нужно было печатать статьи активистов партии, хронику партийной жизни, но пару страниц удавалось занимать остренькими матерьяльчиками. Очень хорошим получилось интервью с Шафаревичем - до сих пор им горжусь.
Мне здорово помогал пресс-секретарь Лапшина Владислав Крохин, который делал отличные обзоры прессы и писал злые стихотворные фельетоны политические. Но на все мои оптимистические заявления о том, что "в Россию надо только верить" он пессимистично реагировал: "Поздно, пора звать священника".
Всё шло ладно. Мной были довольны. Я начал мечтать о росте тиража. Рассуждая просто и здраво: у партии почти во всех регионах отделения - каждому члену партии надо вменить в партийную обязанность распространять по 10 номеров "Российской Земли" - или продавай, или сам заплати - и тогда можно было бы сделать тираж в 300.000 экз. - а это по российским меркам о-го-го! Тогда и реклама пойдёт, и популярность - в рост! Но предложение не прошло - газету раздавали бесплатно - а ведь можно было назначить малую символичную - и тогда бы газета даже окупалась бы! И "коллективный организатор" мощным становился...
Не прошло моё предложение и о переименовании партии. Я посчитал, что слово "аграрная" неудачно - росссийскому челолвеку на душу оно не ложится. А вот назвали бы Земледельческим Союзом - тут тебе всё родные словечки - и земля, и дело, и Союз! Тогда бы можно было вовлекать и городских - есть у обладателей "6 соток" - и земля, и дело на ней, и по Союзу ностальгия. А слово "Земля" для русских святое. Можно было бы здорово раскрутить партию. Но мне сразу же сказали "Тпру".
А жил я отдельно от семьи, ибо дети были "среднеклассниками", и переводить их в столицу нам казалось нежелательным, да и шибко проблематичным. Вот и ездил я раз в две недели на выходные к моим дорогим...
Как-то мы с Михал Иванычем поехали проведать районную парторганизацию в Гусь-Хрустальный, а по дороге отдали визит вежливости губернатору. Я был с ним знаком и когда-то намекал, что мог бы возродить закрытую за долги областную газету. И вот во время нашего визита он, улучив минутку, отвёл меня в сторонку и говорит:
- Чего тебе делать в Москве?! Никакой перспективы. А здесь ты очень нужен. Возвращайся домой.
Врасплох застал, но я пообещал подумать. Тем более, что он успел пообещать и квартиру мне в областном центре справить.
Гамлетовщина началась: Владимир или Москва?! Думал-думал, думал-думал, варианты считал-считал и решил: нет. Отказался.
Но сомнения остались. И через несколько днй позвонил: "Николай Владимирович, надо бы ещё поговорить".
Вскоре он приехал на заседание Совета Федерации, позвал меня в гостиницу "Россия". Сидим у него в номере, пьём пиво, и он кидает мне "лещей" - какой я замечательный редактор, как именно я ему нужен, какие у меня замечательные перспективы откроются!..
Ну, вещуньина вскружилась голова - я обещал ещё подумать. И через некоторое время "сломался": ладно, согласен.
И вот едем мы с Михал Иванычем на какую-то конференцию АПР в Подмосковье, и он мне говорит:
- Владимир Геннадьевич, будем тебя в Центральный Совет партии выбирать.
А я в смущеньи отвечаю:
- Так и так, Михаил Иванович, зовёт меня владимирский губернатор в родные пенаты, и замучила меня ностальгия по родной владимирской земле (ну, не так сказал, но типа того).
Удивился начальник партии, но переубеждать не стал, потому, думаю, что обиделся из-за моего каприза.
Так вот и кончилось моё главное редакторство в московской газете. И до сих пор я думаю, что большую глупость я совершил тогда. Карму журналистскую свою, так сказать,испортил. Второй раз в жизни покинул я столичное издание...
Быть редактором замечательно. Я бы и сейчас со всем моим удовольствием. Тем более, что и опыта накопилось много. И связей завязалось. Смог бы.
Но вряд ли теперь кто позовёт. А я взялся бы за какую-нибудь аутсайдерскую. Чтобы её вывести в лидеры.
Такая вот наполеоновская самоуверенность. Хотя возраст уже далеко не наполеоновский...