Позолоченный пластилин.
За последнее время прочитал и послушал целую гору книг, ну, ладно - горку... Впрочем, и незначительная высота положительной формы рельефа меня смущает - когда успел-то? Ну, успел, а толку - прошло аккуратно - навылет - и ничего положительного - не застряло нигде, не зацепилось, не приросло! Хотя... вот, например, убедился на практике: даже если ты знаешь о существовании ложных воспоминаний, это знание совсем не обязательно тебя от них избавит. А ты думал, что умный, ага! Чем чаще думаешь, что умный, тем с большей вероятностью - дурак! (Спасибо, Кэп)
Интересных не читанных книг вагоны вагонов и всё растут, пачкуются, только на жёстких дисках сколько гигов собрали, а сколько бумаги съели! Книгами обрастаю быстро, хоть читатель и бестолковый. Да, не читанных сотни, но всё равно тянет перечитывать старое - как в детстве, слушаешь любимую сказку в сто пятидесятый раз и не надоедает.
Но бывают сюрпризы. Собираешься радостно перечитывать, снова вступить на цветущую полянку, и - шлёп, а у тебя под ногой собачья какашка...
Многие книги нельзя читать в подростковом возрасте - вредно, особенно всяких романтиков - совсем вредно. Это как мешок пестицидов в гостеприимную землю, нитратов-стимуляторов и прочих симулякров - помидоры вырастут с арбуз - ого-го - лихо - красно-прекрасные, но таки дубовые, в лучшем случае просто безвкусные, в худшем - ядовитые. Это я про Ксеню говорю - она помидор ядовитый - монстр-мутант, потому что с детства была не в меру доверчивая и читала всякую романтическую дрянь типа "Степного волка" или "Жизни взаймы" - очень вкусные нитраты для помидоров, желающих раскустить чувство собственного достоинства и без того кустистое... правда на тоненьком стебельке.
Горделивое самоумиление идиота - вот она основа всякой пошлости. Я одинокий герой на горе и грозный ветер треплет мою огнекудрую гриву, смахивает скупую слезу (ой-ржу-нимагу-Дунька-маклауд-бля)! Подростковый байронизм вообще-то страшная болезнь, когда рядом нету никого, кто мог бы показать всю смехотворность положения, позволить взглянуть на себя со стороны. Сам-то едва ли удосужишься, ты же одинокий-волк одиночка, одинокие волки-одиночки не снисходят до унизительного посмотреть-на-себя-со-стороны - уйди, старушка, я в печали... ага.
В тринадцать лет приятно думать, что ты не признанный миром гений, и вроде нет ничего в этом предосудительного - вроде - ну, смешно, даже мило. А потом очнулся в сорок лет - и ты никто, и звать тебя никак, и хорошо если очнулся, а некоторые ведь так и умирают (попадался на глаза один пример - дотянул байронитом до шестидесяти... ожидаемо - умер) Поза непризнанного гения отвратительна тем, что не предполагает развития - я неугасимое Солнце - я светю - все в сад! А то, что с термоядерным реактором в отдельно взятой жопе тухло - ложь, пиздёжь и провокация. Не переубедишь - не трать время.
Надо всё самому, ох, всё самому! А расставаться с пьедесталом, кто ж добровольно захочет. Однако жизнь скидывает с пьедесталов и романтиццки умирающих дев и героически воющих волков, угнетённых сознанием собственного величия, довольно быстро - мордой в грязь, больно, противно; но хорошо, что скидывает - им повезло - лёжа в луже у них появляется стимул подняться, помыться и начать думать. Помыться, кстати, давно надо было, а то пока высился памятником голуби всего обсидели, но памятник же гордый - не замечал.
Ксеня поздновато очнулась, и это опоздание видимо навсегда отравило ей общение с людьми. Можно, конечно, и на четвёртом десятке активно учиться, восполнять пропасти пробелов в образовании, тренировать ум и прочее чю, но на это нету столько сил и времени, сколько было в подростковом возрасте (всё - время убито и потеряно безвозвратно) Остались силы только на творчество, поэтому сиди, дура, не высовывайся, рукодельничай и желательно молча. Ксеня говорит и делает невыносимое количество глупостей, ей за себя часто бывает стыдно, но к сожалению пост фактум, потому что она сперва ляпнет, а думает уже на следующий день (рукалицо).
Очень полезно осознать свою глупость и мелкость, как можно раньше, чтобы начать активно исправлять положение - учиться, меняться, расти-цвести, чтобы не стать потом зелёной пупыркой кактусом... иголками вовнутрь, цветущим раз в десять лет.
Бывают, конечно, гениальные детки, у которых супер-память, супер-айкью и вообще всё супер, получается и ата-та, но их крайне мало и обычно проблем со степной волчанкой у них нет, они вообще об этом не думают, они познанием мира заняты - не до романтики им. А средненькие детки, которым всё же хочется быть особенными, сильно рискуют, начитавшись романтического яду. У средненьких тоже есть шанс, если они будут работать, как одержимые, а не страдать в печали от того, что их никто не понимает, не сознаёт масштабного масштаба их уникальной Личности.
Да, это я решил перечитать "Жизнь взаймы" Ремарка - пошлая, плохо написанная, или плохо переведённая, или то и другое, дрянь - не осилил и половины, а в детстве столько восторгов было (рукалицо) Душеподъёмные воспоминания рассыпались горсткой пыли. Отвратительная книга. Надо читать "Волшебную гору" Томаса Манна, а не эту херню!
Вчера дослушал манновских "Будденброков" - как не прожаренный кирпич съел, причём глотать пришлось целиком. Книга очень хорошая, но неподъёмная совершенно. Манновская многословность, которая в "Горе" как-то освежает и успокаивает - словесное курортное море, густой буран, а ты у камина... но может быть и там в горах замерзаешь вместе с главным героем, подумай - на всякий случай... В "Будденброках" же словесная масса - тяжёлое отсыревшее тесто, пополам с цементом. Перевод местами сильно кривой. Однако, мне кажется, уродливый кривоперевод книгу не портит, она и должна быть таким каменным пряником-обелиском - форма соответствует содержанию. Надгробная плитка молочного шоколада - чтобы жир стыл на зубах, плёнкой облеплял нёбо.
Почему Манн псих и гений, потому что ни один обычный вменяемый человек-писатель не сможет написать о противных людях такую здоровенную книгу! При этом ни разу не скатиться в банальные излияния желчи, ненавиздь и фу-фу-антиутопию, но показать беспристрастно, спокойно, даже изнутри - глазами персонажей - всю их мелкую, отвратительную, жалкую сущность - не осознанную ими ни разу... Хотя нет, Томаса Будденброка всё же чуть-чуть накрывало, или мне показалось... как-будто в чём-то сомневался на долю секунды; если не в сознание, то в сердце ему явно попало горсткой настоящей жизни.
Вот эта книга полезна для всех любителей "аристократичного" - важненьких птичек со склонностью к умильному самолюбованию, кому глаза застит блеск собственной чести и величина величия, кому с горки гордости видно всех кроме себя. Но выпить рвотного после неё очень подмывает и устроить пару-тройку голодных дней - на одной воде. Чтобы потом, промывшись изнутри и снаружи, срочно взяться за самообразование и самовоспитание. Томас Манн хороший писатель, Томаса Манна - любить!
И для иллюстрации как нельзя лучше подходит, по-моему, совершенно гениальный - да-да-да - портрет Церетели, автор - Виктор Меламед.
Авторское описание работы: "Зураб Церетели для журнала «Медведь»
Это пластилин, крашеный золотом, на фоне чьей-то красной кофточки, и покрытый текстурой карельской березы. Это примерно единственный мой лепной портрет, но тут важна не лепка сама по себе, а адекватность материала герою."
Занятно, что Меламеда я недолюбливаю, что-то мне у него нравится, что-то нет, многое из того, что он говорит совсем не нравится, но некоторые его графические работы хороши до скрежета зубовного))) - предельно точны, лаконичны, красивы по-японски. Впрочем, уже давно заметил, что именно те люди, к которым отношусь не однозначно - люблю-ненавижу и обратно, никак не могу решить нравятся они мне или нет - именно они "говорят" мне что-то самое полезное в самый подходящий момент.
Интересных не читанных книг вагоны вагонов и всё растут, пачкуются, только на жёстких дисках сколько гигов собрали, а сколько бумаги съели! Книгами обрастаю быстро, хоть читатель и бестолковый. Да, не читанных сотни, но всё равно тянет перечитывать старое - как в детстве, слушаешь любимую сказку в сто пятидесятый раз и не надоедает.
Но бывают сюрпризы. Собираешься радостно перечитывать, снова вступить на цветущую полянку, и - шлёп, а у тебя под ногой собачья какашка...
Многие книги нельзя читать в подростковом возрасте - вредно, особенно всяких романтиков - совсем вредно. Это как мешок пестицидов в гостеприимную землю, нитратов-стимуляторов и прочих симулякров - помидоры вырастут с арбуз - ого-го - лихо - красно-прекрасные, но таки дубовые, в лучшем случае просто безвкусные, в худшем - ядовитые. Это я про Ксеню говорю - она помидор ядовитый - монстр-мутант, потому что с детства была не в меру доверчивая и читала всякую романтическую дрянь типа "Степного волка" или "Жизни взаймы" - очень вкусные нитраты для помидоров, желающих раскустить чувство собственного достоинства и без того кустистое... правда на тоненьком стебельке.
Горделивое самоумиление идиота - вот она основа всякой пошлости. Я одинокий герой на горе и грозный ветер треплет мою огнекудрую гриву, смахивает скупую слезу (ой-ржу-нимагу-Дунька-маклауд-бля)! Подростковый байронизм вообще-то страшная болезнь, когда рядом нету никого, кто мог бы показать всю смехотворность положения, позволить взглянуть на себя со стороны. Сам-то едва ли удосужишься, ты же одинокий-волк одиночка, одинокие волки-одиночки не снисходят до унизительного посмотреть-на-себя-со-стороны - уйди, старушка, я в печали... ага.
В тринадцать лет приятно думать, что ты не признанный миром гений, и вроде нет ничего в этом предосудительного - вроде - ну, смешно, даже мило. А потом очнулся в сорок лет - и ты никто, и звать тебя никак, и хорошо если очнулся, а некоторые ведь так и умирают (попадался на глаза один пример - дотянул байронитом до шестидесяти... ожидаемо - умер) Поза непризнанного гения отвратительна тем, что не предполагает развития - я неугасимое Солнце - я светю - все в сад! А то, что с термоядерным реактором в отдельно взятой жопе тухло - ложь, пиздёжь и провокация. Не переубедишь - не трать время.
Надо всё самому, ох, всё самому! А расставаться с пьедесталом, кто ж добровольно захочет. Однако жизнь скидывает с пьедесталов и романтиццки умирающих дев и героически воющих волков, угнетённых сознанием собственного величия, довольно быстро - мордой в грязь, больно, противно; но хорошо, что скидывает - им повезло - лёжа в луже у них появляется стимул подняться, помыться и начать думать. Помыться, кстати, давно надо было, а то пока высился памятником голуби всего обсидели, но памятник же гордый - не замечал.
Ксеня поздновато очнулась, и это опоздание видимо навсегда отравило ей общение с людьми. Можно, конечно, и на четвёртом десятке активно учиться, восполнять пропасти пробелов в образовании, тренировать ум и прочее чю, но на это нету столько сил и времени, сколько было в подростковом возрасте (всё - время убито и потеряно безвозвратно) Остались силы только на творчество, поэтому сиди, дура, не высовывайся, рукодельничай и желательно молча. Ксеня говорит и делает невыносимое количество глупостей, ей за себя часто бывает стыдно, но к сожалению пост фактум, потому что она сперва ляпнет, а думает уже на следующий день (рукалицо).
Очень полезно осознать свою глупость и мелкость, как можно раньше, чтобы начать активно исправлять положение - учиться, меняться, расти-цвести, чтобы не стать потом зелёной пупыркой кактусом... иголками вовнутрь, цветущим раз в десять лет.
Бывают, конечно, гениальные детки, у которых супер-память, супер-айкью и вообще всё супер, получается и ата-та, но их крайне мало и обычно проблем со степной волчанкой у них нет, они вообще об этом не думают, они познанием мира заняты - не до романтики им. А средненькие детки, которым всё же хочется быть особенными, сильно рискуют, начитавшись романтического яду. У средненьких тоже есть шанс, если они будут работать, как одержимые, а не страдать в печали от того, что их никто не понимает, не сознаёт масштабного масштаба их уникальной Личности.
Да, это я решил перечитать "Жизнь взаймы" Ремарка - пошлая, плохо написанная, или плохо переведённая, или то и другое, дрянь - не осилил и половины, а в детстве столько восторгов было (рукалицо) Душеподъёмные воспоминания рассыпались горсткой пыли. Отвратительная книга. Надо читать "Волшебную гору" Томаса Манна, а не эту херню!
Вчера дослушал манновских "Будденброков" - как не прожаренный кирпич съел, причём глотать пришлось целиком. Книга очень хорошая, но неподъёмная совершенно. Манновская многословность, которая в "Горе" как-то освежает и успокаивает - словесное курортное море, густой буран, а ты у камина... но может быть и там в горах замерзаешь вместе с главным героем, подумай - на всякий случай... В "Будденброках" же словесная масса - тяжёлое отсыревшее тесто, пополам с цементом. Перевод местами сильно кривой. Однако, мне кажется, уродливый кривоперевод книгу не портит, она и должна быть таким каменным пряником-обелиском - форма соответствует содержанию. Надгробная плитка молочного шоколада - чтобы жир стыл на зубах, плёнкой облеплял нёбо.
Почему Манн псих и гений, потому что ни один обычный вменяемый человек-писатель не сможет написать о противных людях такую здоровенную книгу! При этом ни разу не скатиться в банальные излияния желчи, ненавиздь и фу-фу-антиутопию, но показать беспристрастно, спокойно, даже изнутри - глазами персонажей - всю их мелкую, отвратительную, жалкую сущность - не осознанную ими ни разу... Хотя нет, Томаса Будденброка всё же чуть-чуть накрывало, или мне показалось... как-будто в чём-то сомневался на долю секунды; если не в сознание, то в сердце ему явно попало горсткой настоящей жизни.
Вот эта книга полезна для всех любителей "аристократичного" - важненьких птичек со склонностью к умильному самолюбованию, кому глаза застит блеск собственной чести и величина величия, кому с горки гордости видно всех кроме себя. Но выпить рвотного после неё очень подмывает и устроить пару-тройку голодных дней - на одной воде. Чтобы потом, промывшись изнутри и снаружи, срочно взяться за самообразование и самовоспитание. Томас Манн хороший писатель, Томаса Манна - любить!
И для иллюстрации как нельзя лучше подходит, по-моему, совершенно гениальный - да-да-да - портрет Церетели, автор - Виктор Меламед.
Авторское описание работы: "Зураб Церетели для журнала «Медведь»
Это пластилин, крашеный золотом, на фоне чьей-то красной кофточки, и покрытый текстурой карельской березы. Это примерно единственный мой лепной портрет, но тут важна не лепка сама по себе, а адекватность материала герою."
Занятно, что Меламеда я недолюбливаю, что-то мне у него нравится, что-то нет, многое из того, что он говорит совсем не нравится, но некоторые его графические работы хороши до скрежета зубовного))) - предельно точны, лаконичны, красивы по-японски. Впрочем, уже давно заметил, что именно те люди, к которым отношусь не однозначно - люблю-ненавижу и обратно, никак не могу решить нравятся они мне или нет - именно они "говорят" мне что-то самое полезное в самый подходящий момент.