Шила, шила и нашарашила.
Устал как самосвал. Чувствую себя дымящимся асфальтом плотно намазанным на бетонный бутерброд дороги, а по мне, чёрному, вонючему и горячему, катят трудовые тонны крутобокие катки. Катят и катят, я дымлюсь и воняю обречённо гудронно - липну плотнее к хлебу бетона, а он пружинит на глиняной котлете, и внизу - на метры и метры вниз - недовольно гудит вековое болото: "Сожру все ваши глины-гудроны-асфальты! Сожру! Похрущу плитами-вафлями, как есть проглочу! Чу-чу-чу!" И вот я тоже чу - уууу - чугунный, чудовищно чумазый, только что не чумной. Чумовой портняжка меня покусал. Я переродился и тоже стал чумовой портняжка. Лучше б меня Золушка укусила, но когда в этой жизни было так, как лучше.
Лето нынче тоже всё на чу: в начале июня пролетал снежок, а с тринадцатого числа какой-то чудак врубил солнечную духовку сразу на тридцать два, а потом прибавлял и прибавлял с особым злорадством и энтузиазмом. Пиком было плюс сорок восемь, воздух тоже был асфальтом - на вкус и по консистенции, к воздуху можно было приклеиться - влипнуть в воздух. Кондиционер сдал все пятилетки, в его неумолчном круглосуточном шуме мне уже слышится море.
В начале июня я был бронхитный - кашлял песком и мелкими камушками, две недели работал ковриком в мастерской: закатился в угол и оттуда кашлял, вздымая пылевые облака. Облака танцевали и медленно оседали, вписывая меня в пейзаж. В мастерской был пейзаж, интерьера в ней с прошлого года не валялось. Слегка очухавшись таки разгрёб срач. Наслаждался расступившимся пространством и простой геометрией отмытого интерьера ровно один день, а потом случился бешеный портняжка. Портняжка был не только бешеный, но ещё и лютый, так что срач нарос пуще прежнего - со спринтерским задором. Пишу из ворохов. Устал как самосвал.
Напортняжил обидно мало: пару шмоток для Эрнста и форму для Генриха. С формой были чудеса. Сегодня про это.
Чтобы снова не писать простыню про кто-что-зачем, начало генриховой истории тут.
Техническая неподъёмность концепции мучила меня мучительно и ела поедом, ещё с первых шагов бредовой идеи, забредшей в мамикарлину вечно пустую голову. Сделать кукол солдат, отразить в них подневольность, безликость винтиков войны, её страшную, стальную, механическую, расчеловеченную красоту - форменные упаковочки - и вместе с тем вытащить из упаковок не верно обточенные детали, непонятные железки, без страха и упрёка, а живых людей, которых мучают предрассудки и призраки, чувство вины и жажда жизни, которые видят и хотят, чтобы увидели их. В общем задача была, как и всё что Мама Карла когда-либо сознательно себе выбирала: пойди и убейся с особой жестокостью - дурной головой об ватную стену. Но всё пошло иначе. У кого-то всё ходит конём или гоголем, а у Мамы Карлы есть только иначе и всё в это иначе ходит, ага... скрывается там с головою - в мутной жиже недодумок-недоконцепций. Задумала она войну красных кругов и чёрных квадратов - бессмысленную и беспощадную, как любая. И символическую. А потом пришёл Эрнст и всё испортил, наотрез отказавшись участвовать в этом балагане, с джокондовой улыбкой переломил через бусинную коленку все мамикарлины бродячие идеи, затребовал мешок уюта, тёплых одёжек, лучей любви, а ещё можно кошку и книжку - мне чашечку кофе и весь мир, пожалуйста. И не то чтобы это было предложение, от которого нельзя отказаться, но обезоруживающее до самого основания, оторопи и блаженной прострации.
На какое-то время идея была брошена, а после внезапно и непрошено появился Генрих из вадиммихалочевой книжки, точнее его зазеркальный брат - Мама Карла не делает людей или персонажей, она делает кукол - куклы другие, на другой бране... может быть даже в другом космосе. Карты судьбы - на любой бране должны быть Карты судьбы - легли так, что Генрих человек-происшествие попал в армию чёрных квадратов, чтобы стать человеком-катастрофой - в первую очередь для самого себя - идеальный кандидат для воплощения брошенной было задумки. Мамуля набодрила гордый хохолок художника и бросилась воплощать.
На первых этапах всё шло замечательно: всякая апатичность, эмпатичность и прочая симпатичность ей удалась по всем фронтам - даже на уровне материалов, всё сложилось как бы само собой - происшествие произошло, осталось упаковать происшествие в прокрустовы военные тряпки, жёсткие объятия "Железной Леди", романтически благоухающие черёмухой и смертью, неуместно элегантные, эффективно безличащие, припечатывающие клеймом на лоб души - хлоп и нет больше сокола - шевроном прошило навылет - не летать, не плакать - ходить строем - героем в Рай - ведь с нами Бог. Маршировать, фаршировать собою овраги и воронки на синем омуте стынущей бестолковой жизни. На словах легко, а ты упакуй - выпей чаю с сахаром.
Ободрённая первыми успехами Мамуля, пересмотрев гору фоточек с военной формой, поняла, что бодриться начала рановато, и вообще, мягко говоря, погорячилась - чуть ли не до самосожжения. Сникла, расстроилась, отвернулась в угол - страдать. Перестрадав все страдания, перебрав в голове все варианты, вспомнила золотое правило любого художнега: "недостаточность - мать всех иллюзий!" Хочешь эффекта подлинности - организуй недостаточность, главное не сердечную, отрежь лишние подробности, и безоблачный ахуй настигнет смотрящего. Если ты Микеланжело тебе легко - поймал волну и шарашишь, только крошки летят. А если ты Мама Карла - копай окоп ложечкой для горчицы под вурдалачий вой истребителей - минут и часов пролетающих в твоё бездонное иначе, как в чёрную ненасытную дыру - только хруст костей на поворотах.
Кривые зеркала кукольного зазеркалья спасли от явного провала и дали возможность предаться разгулу преобразований любых любому enfant terrible постмодерна, который не желает жить в объективном мире, а хочет создавать свой собственный. Попросту говоря, спрячь кривые ручонки в шитые золотом перчатки и будешь король, чеши ЧСВ и морщи носик - ата-та, какой я умелый кукусик. Впрочем любые художества, даже самые реалистичные - плоды подобных преобразований, так что если чешется - пойди помойся. А если собрался делать - бери и делай.
Сначала Мама Карла бахнула галифе, одни ведь уже сшиты - за вторые браться не так страшно, да и недостатки можно поправить и терибля конфетами угостить. Даааа, дорвалась до преобразований: во-первых полностью переделала выкройку, ибо хотелось хитрого рельефа по внутренней стороне бедра, чтобы подчеркнуть кривизну ног. Мамуля фанат кривых ног, а у Генриха они вышли преступно прямые - верёвочная конструкция не дала сделать упругую линию, поэтому пришлось извратиться с кроем штанов и добавить иллюзию кривизны:
Во-вторых, ужос холодящий не покидал шьющую - а вдруг китель не получится, галифе получатся, а китель нет - там же столько мелких деталей мамадарагая. Не дотерпев до самого страшного, начала пробовать фигурные клапана, чтобы успокоиться. Клапана, на удивление, зафигурились - кривенько, но красивенько. Даже выбрасывать жалко. Решил пришить на задние карманы штанов.
В этот раз надоело портить глаза, и потому все отстрочки делались под лупой-лампой. Получилось заметно ровнее:
Мама Карла до последнего сомневалась, что безумная затея ей удастся - клапанок с коготок - да ну нафиг! Конечно знаю, что есть чудо Левши, которые и помельче навертят и повыкрутаснее; так они ж маньяки - миниатюристы. Я сильно мелкое делать не люблю - очень уж напряжно - нервы-канаты-глаз-алмаз-рука-хирурга-годы-опыта - нету. Пределы свои представляю - пробираюсь к ним осторожно - затаиваясь.
Тут сравнительный успех обеспечил материал. Долго и нудно выбирала чёрные льны - перекопала все секондхенды (насквозь натуральные тряпки у нас только там и бывают), накупила гору вещей мимо, и вот одна добрая продавщица подарила мне кофточку из тончайшего чёрного батиста. Ткань - натуральная - форменное говно - не дыхни на неё - расползётся, но. Если наклеить её на тонкий флизелин, получается форменное то, что надо: тоненькая-претоненькая, не прозрачная, жёсткая, при этом отлично драпируется, и замятые складки сохраняются без дополнительных плясок - вполне вмасштабно. Мечта, а не тряпка - армированная.
Получилось. Только пуговицу надо перешить. Заношенный вид я им не придавала пока, оно и так сносно - "практичная" чёрная тряпка весь пыльный трипер на себя собрала:
После галифе за китель схватилась уже без страха - отступать было некуда. Выкройки. Мерки снимались методом обмотки))) Обшиваешь кукела тряпкой и рисуешь на ней все стратегические линии, а потом хлобысь и на бумажку - с поправками - будет сидеть, как влитое:
О, чуть не забыла рассказать про "чудеса". Генрих отнекивался до последнего - упирался в прямом смысле, видимо надеялся, что если Мама Карла от Эрнста отстала, то и ему удастся выбить штатское, очень уж ненавидел он и форму свою и положение и неспособность самому из него выпутаться. Озлилась - не удалось. Однако упирался истово: началось всё с глаз - опять в очередной, неведомо какой, раз они потускнели и отказались видеть - "нет меня и не надо" - "падаю ниже нуля". Упаднические настроения пришлось устранять, для устранения снимать голову... Так что весь процесс шитья был без головы: туловище отдано на растерзание бессердечной кукольнице, а голова гордо изъята - вот ведь! Война с глазами дошла до того, что хрусталики треснули (!) - каждый перечеркнулся тоненькой чёрточкой, отменяя взгляд. Под новым лаком чёрточек почти не видно, а если присмотреться - вот они - отменяют - отказываются. Так что он, зараза, отчасти переупрямил. Совсем новых глаз, из присланного Кирой резина, так и не сделала ему, сама не знаю от чего... если уж эти совсем испортятся, тогда сделаю. А удивительное в свистопляске с глазами то, что в одно время с ними, таким же способом, были сделаны зелёные глаза для Ио, и вот они не испортились ни разу, до сих пор как новенькие!
Пока шила и примеряла китель, заметила, что у Генриха подушечки пальцев синеватые - словно перепачканы чернилами - писал письма Вайсу - жаловался на жестокую куклоделку, бгггг. Потом правда выяснилось, от чего они могли посинеть по эту сторону зеркал, но всё равно забавно.
Самая жестяная жесть была не в клапанах всё же, а в белом кантике толщиною меньше миллиметра, сама не знаю, как он получился. Не верила, что получится ни разу.
Припуски на швы заглаживать утюгом караул не удобно, но искать в завалах буличный ножик мне было лень, хотя им получилось бы аккуратнее, наверное.
Карманчики кривууущие. Воротник с тылу проклеен, как у пиджаков - для жёсткости:
Петли. Петли были скользящими - все четыре. На четвёртой Мама Карла совсем сдулась и нахалтурила:
Карманов хотелось всех и настоящих. Так что вот прорезные, не совсем по настоящей технологии, но вполне себе карманы - можно что-нибудь положить:
Внутрь аккуратная, можно было обойтись и без подкладки, но перфекционизм заел.
Рукава без подкладки, чтоб лишней толщины не создавать.
На шлице заморочилась, я и с человечьей одеждой не сильно-то разбиралась, как её правильно подкладкой обнять. Просто прихватила по уголкам (теперь на эрнстовом пиджаке уже разобралась, но это потом)
Таки получилось. Правда на Генрихе оно больше похоже на школьную форму, чем на военную, бгггг, но в этом, пожалуй, что-то есть. Пуговицы из перламутра на соплю - микробисерину (супер-пупер микробисерину) пришитые:
Да, а потом началась эпопея с дыркой от пули, осколка, или чем его там припечатало. В кителе нужно было прострелить дырку. Чем. Мама Карла планировала её именно прострелить из пневматики - мааааленькой пулькой, которая, по кукольным меркам, сделала бы здоровенную дырищу. Однако в последний момент на Мамулю что-то нашло, она схватила обрезанную клинышком бритву и проткнула одёжку бездумно лёгким движением руки.
На этой фотке ещё без дыр:
А потом портняжку одолело постыдное тщеславие - тьху - она решила, что всё получилось (не, ну могло быть и хуже, конечно) и шарахнула свой "фирменный" значок (рукалицо). Китель тоже ещё не мусолен, поэтому плод портняжкиного мелкого тщеславия сияет не засаленный. Фу-фу-фу. Результат ожидался гораздо худший, потому можно маленько и потщеславиться - совсем маленько.
После кителя рубашка пошла на ура. Почти. Из белого батиста.
Батист - сыпучая, ебучая, ползучая мерзость. Лёгким взмахом хвоста Мама Карла сотворила с полу сшитой рубашкой вот это:
Белый батист оказался ещё тоньше чёрного и шить что-то из не проклеенного... нуууу, можно конечно, но уж очень легко рвётся-ползётся, хочется попрочнее. Перешила из проклеенного, заодно улучшила внутреннюю часть воротника:
Он даже и проклеенный сыплется, как паскуда в песок:
На рубашке круглые петли сделала, их проще, да и под круглые же пуговки бисерные:
Тут запал кончился на неопределённый срок.
Эх, когда теперь руки до сапог дойдут, и кожу где-то очень тонкую раздобыть надо и смелости, чтобы с нею поработать.
Лето нынче тоже всё на чу: в начале июня пролетал снежок, а с тринадцатого числа какой-то чудак врубил солнечную духовку сразу на тридцать два, а потом прибавлял и прибавлял с особым злорадством и энтузиазмом. Пиком было плюс сорок восемь, воздух тоже был асфальтом - на вкус и по консистенции, к воздуху можно было приклеиться - влипнуть в воздух. Кондиционер сдал все пятилетки, в его неумолчном круглосуточном шуме мне уже слышится море.
В начале июня я был бронхитный - кашлял песком и мелкими камушками, две недели работал ковриком в мастерской: закатился в угол и оттуда кашлял, вздымая пылевые облака. Облака танцевали и медленно оседали, вписывая меня в пейзаж. В мастерской был пейзаж, интерьера в ней с прошлого года не валялось. Слегка очухавшись таки разгрёб срач. Наслаждался расступившимся пространством и простой геометрией отмытого интерьера ровно один день, а потом случился бешеный портняжка. Портняжка был не только бешеный, но ещё и лютый, так что срач нарос пуще прежнего - со спринтерским задором. Пишу из ворохов. Устал как самосвал.
Напортняжил обидно мало: пару шмоток для Эрнста и форму для Генриха. С формой были чудеса. Сегодня про это.
Чтобы снова не писать простыню про кто-что-зачем, начало генриховой истории тут.
Техническая неподъёмность концепции мучила меня мучительно и ела поедом, ещё с первых шагов бредовой идеи, забредшей в мамикарлину вечно пустую голову. Сделать кукол солдат, отразить в них подневольность, безликость винтиков войны, её страшную, стальную, механическую, расчеловеченную красоту - форменные упаковочки - и вместе с тем вытащить из упаковок не верно обточенные детали, непонятные железки, без страха и упрёка, а живых людей, которых мучают предрассудки и призраки, чувство вины и жажда жизни, которые видят и хотят, чтобы увидели их. В общем задача была, как и всё что Мама Карла когда-либо сознательно себе выбирала: пойди и убейся с особой жестокостью - дурной головой об ватную стену. Но всё пошло иначе. У кого-то всё ходит конём или гоголем, а у Мамы Карлы есть только иначе и всё в это иначе ходит, ага... скрывается там с головою - в мутной жиже недодумок-недоконцепций. Задумала она войну красных кругов и чёрных квадратов - бессмысленную и беспощадную, как любая. И символическую. А потом пришёл Эрнст и всё испортил, наотрез отказавшись участвовать в этом балагане, с джокондовой улыбкой переломил через бусинную коленку все мамикарлины бродячие идеи, затребовал мешок уюта, тёплых одёжек, лучей любви, а ещё можно кошку и книжку - мне чашечку кофе и весь мир, пожалуйста. И не то чтобы это было предложение, от которого нельзя отказаться, но обезоруживающее до самого основания, оторопи и блаженной прострации.
На какое-то время идея была брошена, а после внезапно и непрошено появился Генрих из вадиммихалочевой книжки, точнее его зазеркальный брат - Мама Карла не делает людей или персонажей, она делает кукол - куклы другие, на другой бране... может быть даже в другом космосе. Карты судьбы - на любой бране должны быть Карты судьбы - легли так, что Генрих человек-происшествие попал в армию чёрных квадратов, чтобы стать человеком-катастрофой - в первую очередь для самого себя - идеальный кандидат для воплощения брошенной было задумки. Мамуля набодрила гордый хохолок художника и бросилась воплощать.
На первых этапах всё шло замечательно: всякая апатичность, эмпатичность и прочая симпатичность ей удалась по всем фронтам - даже на уровне материалов, всё сложилось как бы само собой - происшествие произошло, осталось упаковать происшествие в прокрустовы военные тряпки, жёсткие объятия "Железной Леди", романтически благоухающие черёмухой и смертью, неуместно элегантные, эффективно безличащие, припечатывающие клеймом на лоб души - хлоп и нет больше сокола - шевроном прошило навылет - не летать, не плакать - ходить строем - героем в Рай - ведь с нами Бог. Маршировать, фаршировать собою овраги и воронки на синем омуте стынущей бестолковой жизни. На словах легко, а ты упакуй - выпей чаю с сахаром.
Ободрённая первыми успехами Мамуля, пересмотрев гору фоточек с военной формой, поняла, что бодриться начала рановато, и вообще, мягко говоря, погорячилась - чуть ли не до самосожжения. Сникла, расстроилась, отвернулась в угол - страдать. Перестрадав все страдания, перебрав в голове все варианты, вспомнила золотое правило любого художнега: "недостаточность - мать всех иллюзий!" Хочешь эффекта подлинности - организуй недостаточность, главное не сердечную, отрежь лишние подробности, и безоблачный ахуй настигнет смотрящего. Если ты Микеланжело тебе легко - поймал волну и шарашишь, только крошки летят. А если ты Мама Карла - копай окоп ложечкой для горчицы под вурдалачий вой истребителей - минут и часов пролетающих в твоё бездонное иначе, как в чёрную ненасытную дыру - только хруст костей на поворотах.
Кривые зеркала кукольного зазеркалья спасли от явного провала и дали возможность предаться разгулу преобразований любых любому enfant terrible постмодерна, который не желает жить в объективном мире, а хочет создавать свой собственный. Попросту говоря, спрячь кривые ручонки в шитые золотом перчатки и будешь король, чеши ЧСВ и морщи носик - ата-та, какой я умелый кукусик. Впрочем любые художества, даже самые реалистичные - плоды подобных преобразований, так что если чешется - пойди помойся. А если собрался делать - бери и делай.
Сначала Мама Карла бахнула галифе, одни ведь уже сшиты - за вторые браться не так страшно, да и недостатки можно поправить и терибля конфетами угостить. Даааа, дорвалась до преобразований: во-первых полностью переделала выкройку, ибо хотелось хитрого рельефа по внутренней стороне бедра, чтобы подчеркнуть кривизну ног. Мамуля фанат кривых ног, а у Генриха они вышли преступно прямые - верёвочная конструкция не дала сделать упругую линию, поэтому пришлось извратиться с кроем штанов и добавить иллюзию кривизны:
Во-вторых, ужос холодящий не покидал шьющую - а вдруг китель не получится, галифе получатся, а китель нет - там же столько мелких деталей мамадарагая. Не дотерпев до самого страшного, начала пробовать фигурные клапана, чтобы успокоиться. Клапана, на удивление, зафигурились - кривенько, но красивенько. Даже выбрасывать жалко. Решил пришить на задние карманы штанов.
В этот раз надоело портить глаза, и потому все отстрочки делались под лупой-лампой. Получилось заметно ровнее:
Мама Карла до последнего сомневалась, что безумная затея ей удастся - клапанок с коготок - да ну нафиг! Конечно знаю, что есть чудо Левши, которые и помельче навертят и повыкрутаснее; так они ж маньяки - миниатюристы. Я сильно мелкое делать не люблю - очень уж напряжно - нервы-канаты-глаз-алмаз-рука-хирурга-годы-опыта - нету. Пределы свои представляю - пробираюсь к ним осторожно - затаиваясь.
Тут сравнительный успех обеспечил материал. Долго и нудно выбирала чёрные льны - перекопала все секондхенды (насквозь натуральные тряпки у нас только там и бывают), накупила гору вещей мимо, и вот одна добрая продавщица подарила мне кофточку из тончайшего чёрного батиста. Ткань - натуральная - форменное говно - не дыхни на неё - расползётся, но. Если наклеить её на тонкий флизелин, получается форменное то, что надо: тоненькая-претоненькая, не прозрачная, жёсткая, при этом отлично драпируется, и замятые складки сохраняются без дополнительных плясок - вполне вмасштабно. Мечта, а не тряпка - армированная.
Получилось. Только пуговицу надо перешить. Заношенный вид я им не придавала пока, оно и так сносно - "практичная" чёрная тряпка весь пыльный трипер на себя собрала:
После галифе за китель схватилась уже без страха - отступать было некуда. Выкройки. Мерки снимались методом обмотки))) Обшиваешь кукела тряпкой и рисуешь на ней все стратегические линии, а потом хлобысь и на бумажку - с поправками - будет сидеть, как влитое:
О, чуть не забыла рассказать про "чудеса". Генрих отнекивался до последнего - упирался в прямом смысле, видимо надеялся, что если Мама Карла от Эрнста отстала, то и ему удастся выбить штатское, очень уж ненавидел он и форму свою и положение и неспособность самому из него выпутаться. Озлилась - не удалось. Однако упирался истово: началось всё с глаз - опять в очередной, неведомо какой, раз они потускнели и отказались видеть - "нет меня и не надо" - "падаю ниже нуля". Упаднические настроения пришлось устранять, для устранения снимать голову... Так что весь процесс шитья был без головы: туловище отдано на растерзание бессердечной кукольнице, а голова гордо изъята - вот ведь! Война с глазами дошла до того, что хрусталики треснули (!) - каждый перечеркнулся тоненькой чёрточкой, отменяя взгляд. Под новым лаком чёрточек почти не видно, а если присмотреться - вот они - отменяют - отказываются. Так что он, зараза, отчасти переупрямил. Совсем новых глаз, из присланного Кирой резина, так и не сделала ему, сама не знаю от чего... если уж эти совсем испортятся, тогда сделаю. А удивительное в свистопляске с глазами то, что в одно время с ними, таким же способом, были сделаны зелёные глаза для Ио, и вот они не испортились ни разу, до сих пор как новенькие!
Пока шила и примеряла китель, заметила, что у Генриха подушечки пальцев синеватые - словно перепачканы чернилами - писал письма Вайсу - жаловался на жестокую куклоделку, бгггг. Потом правда выяснилось, от чего они могли посинеть по эту сторону зеркал, но всё равно забавно.
Самая жестяная жесть была не в клапанах всё же, а в белом кантике толщиною меньше миллиметра, сама не знаю, как он получился. Не верила, что получится ни разу.
Припуски на швы заглаживать утюгом караул не удобно, но искать в завалах буличный ножик мне было лень, хотя им получилось бы аккуратнее, наверное.
Карманчики кривууущие. Воротник с тылу проклеен, как у пиджаков - для жёсткости:
Петли. Петли были скользящими - все четыре. На четвёртой Мама Карла совсем сдулась и нахалтурила:
Карманов хотелось всех и настоящих. Так что вот прорезные, не совсем по настоящей технологии, но вполне себе карманы - можно что-нибудь положить:
Внутрь аккуратная, можно было обойтись и без подкладки, но перфекционизм заел.
Рукава без подкладки, чтоб лишней толщины не создавать.
На шлице заморочилась, я и с человечьей одеждой не сильно-то разбиралась, как её правильно подкладкой обнять. Просто прихватила по уголкам (теперь на эрнстовом пиджаке уже разобралась, но это потом)
Таки получилось. Правда на Генрихе оно больше похоже на школьную форму, чем на военную, бгггг, но в этом, пожалуй, что-то есть. Пуговицы из перламутра на соплю - микробисерину (супер-пупер микробисерину) пришитые:
Да, а потом началась эпопея с дыркой от пули, осколка, или чем его там припечатало. В кителе нужно было прострелить дырку. Чем. Мама Карла планировала её именно прострелить из пневматики - мааааленькой пулькой, которая, по кукольным меркам, сделала бы здоровенную дырищу. Однако в последний момент на Мамулю что-то нашло, она схватила обрезанную клинышком бритву и проткнула одёжку бездумно лёгким движением руки.
На этой фотке ещё без дыр:
А потом портняжку одолело постыдное тщеславие - тьху - она решила, что всё получилось (не, ну могло быть и хуже, конечно) и шарахнула свой "фирменный" значок (рукалицо). Китель тоже ещё не мусолен, поэтому плод портняжкиного мелкого тщеславия сияет не засаленный. Фу-фу-фу. Результат ожидался гораздо худший, потому можно маленько и потщеславиться - совсем маленько.
После кителя рубашка пошла на ура. Почти. Из белого батиста.
Батист - сыпучая, ебучая, ползучая мерзость. Лёгким взмахом хвоста Мама Карла сотворила с полу сшитой рубашкой вот это:
Белый батист оказался ещё тоньше чёрного и шить что-то из не проклеенного... нуууу, можно конечно, но уж очень легко рвётся-ползётся, хочется попрочнее. Перешила из проклеенного, заодно улучшила внутреннюю часть воротника:
Он даже и проклеенный сыплется, как паскуда в песок:
На рубашке круглые петли сделала, их проще, да и под круглые же пуговки бисерные:
Тут запал кончился на неопределённый срок.
Эх, когда теперь руки до сапог дойдут, и кожу где-то очень тонкую раздобыть надо и смелости, чтобы с нею поработать.