20! Всего двадцать!! Всего-то двадцать!!!
"Мы едем в теплые края, туда, куда птички улетают на зиму. Там всегда тепло и не бывает снега" - единственно возможное объяснение маленькому, еще почти ничего не понимающему ребенку.
Дорога - это отдельная песня. Но вот мы подлетаем. В иллюминаторе чудо. Настоящее чудо!! Первое ощущение, что там, внизу, что-то живое, какой-то живой организм с венами-артериями, по которым течет кровь в разных упорядоченных направлениях, красная - туда, желтая - оттуда, со своими точками - остановками, перекрестками. Стоит только немного прищурить глаза, как эти потоки машин и создают ощущение жизни, дыхания...
Люк-дверь открылась и мы переступили порог самолета. Воздух загустел и обжег, очень захотелось повернуть обратно в самолет, там же можно было дышать, но туда почему-то уже не пускали. В зале ожидания тысячи человек, все такие разные, почему-то очень много детей, причем большая их часть сидит на персональных горшках. Какие же мы все предусмотрительные! Лица усталые и ошалевшие, взгляды какие-то затуманенные. А еще очень много молоденьких парней и девушек в одинаковых форменных костюмах с совершенно незнакомыми типами лиц, смуглые, почти все кудрявые , все улыбающиеся и все без исключения усталые. А еще меня удивило, что у них всех форма головы другая, вытянутая, а не кругленькая, как у наших детей. Сейчас я этого уже не вижу, но тогда это меня поразило.
Оформление документов, какие-то странные вопросы, кто-то фотографирует, разрешение позвонить дальним родственникам среди ночи, когда нормальные люди спят, сонный голос с акцентом на том конце провода, какое-то такси, которое отказалось везти в далекий Арад, муж с кем-то ругается на чисто русском языке, что нас обещали отвезти в одном направлении и что вот они, все подтверждающие это бумаги, скрипящий и гремящий минибус, забитый какими-то коробками и мы в межящичном пространстве в кромешной ночи и без сил. Куда везут? Не знаем. Туда, где уже и света-то нет, хотя вдоль дорог светлячки, так радующие водителя(и успокаивающие меня), но сил нет. Калейдоскоп вертится все быстрее И наконец чернеет, я отключаюсь.
Смутно знакомое лицо открывает машину и мы выходим. Кажется даже прохладно. Куда-то ведут, показывают душ, постели, холодильник, целуют куда-то в плечо и дверь закрывается. 5 утра, надо бы всем лечь. Лечь, ха. Мы рухнули. Проснулись и решили, что надо бы осмотреться, посмотреть в окно. Тут до меня впервые дошло понятие "белое солнце пустыни", совершенно белый свет совершенно ослепил, но танк мы все-таки заметили. “Ужас, тут танки на улицах”-была первая мысль. У меня выступили слезы. Муж присмотрелся и сказал, что это что-то похожее, но без дула и гусениц, поэтому скорее всего не стрельнет и не сдвинется. И тут появилось нечто шаркающее в шлепанцах, в трусах и майке, с тяжелой цепью на шее. Это был местный житель, который подошел к танку, приоткрыл люк и выбросил вовнутрь пакет.
Потом уже было привыкание, адаптация, ужасы и восторги, успокоительное и слезы, цветы без запаха И деревья без воды, улыбки и обман, много обмана, учеба и работа, дочка, которую вытолкали из садика в дождь ждать лохов-родителей у запертых ворот, не предупрежденных о коротком дне.
В августе начался музыкальный фестиваль, который оставил совершенно неизгладимое впечатление. Много громкой музыки, счастливые лица, лежбища в центре города, зачастую в два этажа и изредка прикрытых тряпочкой, но очень изредка, она же сползает...
Вода. О ней я уже однажды написала, неизгладимое впечатление: http://verssavia.livejournal.com/78629.html (тут целая веселая история)
Зима с 91 на 92 на удивление холодная, снег на улице И мороз дома сковывали все живое в букву “зю”. Раздеваться, чтобы лечь спать? Об этом даже и речи не было. Кажется мы и не снимали спортивных костюмов тогда вообще. С криком "Банзай!" влетали в ледяную постель и начинали дрожать, а засыпали благодаря усталости от этого дрожания.
Ой, что-то много я тут навспоминала. Хватит уже, хотя воспоминаний как-то вдруг много. Прошло двадцать лет… Много? Мало? Даже не важно, если сегодня уже хорошо.
Дорога - это отдельная песня. Но вот мы подлетаем. В иллюминаторе чудо. Настоящее чудо!! Первое ощущение, что там, внизу, что-то живое, какой-то живой организм с венами-артериями, по которым течет кровь в разных упорядоченных направлениях, красная - туда, желтая - оттуда, со своими точками - остановками, перекрестками. Стоит только немного прищурить глаза, как эти потоки машин и создают ощущение жизни, дыхания...
Люк-дверь открылась и мы переступили порог самолета. Воздух загустел и обжег, очень захотелось повернуть обратно в самолет, там же можно было дышать, но туда почему-то уже не пускали. В зале ожидания тысячи человек, все такие разные, почему-то очень много детей, причем большая их часть сидит на персональных горшках. Какие же мы все предусмотрительные! Лица усталые и ошалевшие, взгляды какие-то затуманенные. А еще очень много молоденьких парней и девушек в одинаковых форменных костюмах с совершенно незнакомыми типами лиц, смуглые, почти все кудрявые , все улыбающиеся и все без исключения усталые. А еще меня удивило, что у них всех форма головы другая, вытянутая, а не кругленькая, как у наших детей. Сейчас я этого уже не вижу, но тогда это меня поразило.
Оформление документов, какие-то странные вопросы, кто-то фотографирует, разрешение позвонить дальним родственникам среди ночи, когда нормальные люди спят, сонный голос с акцентом на том конце провода, какое-то такси, которое отказалось везти в далекий Арад, муж с кем-то ругается на чисто русском языке, что нас обещали отвезти в одном направлении и что вот они, все подтверждающие это бумаги, скрипящий и гремящий минибус, забитый какими-то коробками и мы в межящичном пространстве в кромешной ночи и без сил. Куда везут? Не знаем. Туда, где уже и света-то нет, хотя вдоль дорог светлячки, так радующие водителя(и успокаивающие меня), но сил нет. Калейдоскоп вертится все быстрее И наконец чернеет, я отключаюсь.
Смутно знакомое лицо открывает машину и мы выходим. Кажется даже прохладно. Куда-то ведут, показывают душ, постели, холодильник, целуют куда-то в плечо и дверь закрывается. 5 утра, надо бы всем лечь. Лечь, ха. Мы рухнули. Проснулись и решили, что надо бы осмотреться, посмотреть в окно. Тут до меня впервые дошло понятие "белое солнце пустыни", совершенно белый свет совершенно ослепил, но танк мы все-таки заметили. “Ужас, тут танки на улицах”-была первая мысль. У меня выступили слезы. Муж присмотрелся и сказал, что это что-то похожее, но без дула и гусениц, поэтому скорее всего не стрельнет и не сдвинется. И тут появилось нечто шаркающее в шлепанцах, в трусах и майке, с тяжелой цепью на шее. Это был местный житель, который подошел к танку, приоткрыл люк и выбросил вовнутрь пакет.
Потом уже было привыкание, адаптация, ужасы и восторги, успокоительное и слезы, цветы без запаха И деревья без воды, улыбки и обман, много обмана, учеба и работа, дочка, которую вытолкали из садика в дождь ждать лохов-родителей у запертых ворот, не предупрежденных о коротком дне.
В августе начался музыкальный фестиваль, который оставил совершенно неизгладимое впечатление. Много громкой музыки, счастливые лица, лежбища в центре города, зачастую в два этажа и изредка прикрытых тряпочкой, но очень изредка, она же сползает...
Вода. О ней я уже однажды написала, неизгладимое впечатление: http://verssavia.livejournal.com/78629.html (тут целая веселая история)
Зима с 91 на 92 на удивление холодная, снег на улице И мороз дома сковывали все живое в букву “зю”. Раздеваться, чтобы лечь спать? Об этом даже и речи не было. Кажется мы и не снимали спортивных костюмов тогда вообще. С криком "Банзай!" влетали в ледяную постель и начинали дрожать, а засыпали благодаря усталости от этого дрожания.
Ой, что-то много я тут навспоминала. Хватит уже, хотя воспоминаний как-то вдруг много. Прошло двадцать лет… Много? Мало? Даже не важно, если сегодня уже хорошо.