Культура: регулятор общественных отношений и источник социальных энергий. II
В течение трёх летних месяцев 2011 г. автором были составлены четыре статьи для энциклопедии общественного движения «Суть времени». По независящим от составителя причинам, осенью того же года энциклопедический проект прекратил своё существование. Прошло почти четыре года, но читая в LiveJournal статьи «сутевцев» и им сочувствующих, составителю представляется, что предлагаемые четыре статьи не потеряли свою актуальность в контексте ведущейся против России войны «soft power», так как «выросшие под портретом Маркса» (С. Кара-Мурза) гайдаро-чюбайсы и «народонаселение» - особенно научно-техническая интеллигенция позднего СССР, - двинулись вслед за своим цивилизационным референтом, не заметив, что Запад уже преодолел марксизм, а потому и нанёс России-СССР - своему цивилизационному врагу, - «хук» не «по Марксу» и... СССР не стало - «уноси готовенького».
«Цивилизация: слово - термин - теория» - это первая статья предлагаемого цикла. За ней следуют:
«Этнос - народ - нация - гражданское общество - глобальное общество - постобщество»
«Культура: регулятор общественных отношений и источник социальных энергий»
«СверхМодерн: "иначе-возможное" против универсума вечного "теперь"»
* * *
Оглавление
1. Введение
2. Гуманитарная герменевтика и социальная культурология
3. Культурная компаративистика
4. Культурно-историческая концепция
4.1. Язык
4.2. Стиль и символика
4.3. Этика
4.4. Знание
4.5. Культурное наследие
4.6. Экзистенции
4.7. Преемственность
4.8. Сеть отношений
5. «Большая» и «малая» традиции
6. «Срединная» культура
7. Мировые религии
7.1. Спасение
7.2. Интегративные функции
7.2.1. Пророк
7.2.2. Священное писание и Предание
7.2.3. Догматика
7.2.4. Вера
7.2.5. Культ (ритуал)
7.2.6. Церковь
8. Светская духовность
8.1. Художественная культура
8.2. Знание
8.3. Право
8.4. Наука
9. Заключение составителя
Источники
Ссылки
(Продолжение.)
4. Культурно-историческая концепция
Помимо выявления сущности всеобщего начала в каждом сложном обществе, общественная мысль испытывала всё большую потребность в исследовании многообразия культурного мира в его социальных и культурных измерениях и специфики его составных частей и субъектов историко-культурного процесса. С другой стороны, огромное количество накапливаемых знаний о той или иной культуре или религии всё более затрудняли общее понимание истории в её крупномасштабных измерениях. Ответом на эту потребность стало рождение культурно-исторической школы, в которой приоритетное, а иногда и определяющее значение отводится духовному фактору.
С ростом описательных и гуманитарных исследований, происходило постепенное совершенствование общетеоретического познания социальных и культурных явлений. При всех различиях в методах этого познания, им присуща установка не на «постижение внутреннего смысла текста культуры», а на анализ той роли, которую играют те или иные культурные факты, явления, образы и средства в социальной регуляции и социальных процессах. И лишь как источник и носитель социальных смыслов, как символическая фиксация ценностных мотиваций и представлений рассматривается в социологии «текст» любого рода. В соответствии с тем, как некоторые тексты (например, Священное писание в любой религии) остаются почти неизменными на протяжении многих веков, так как цивилизационная история «обтекает» их, помещая в ту или иную нишу и черпая из них необходимые для себя истины.
Культурно-историческая школа формируется в начале XX в. прежде всего в ходе развития философии истории и философии культуры - тех направлений, в рамках которых изучались духовные планы бытия крупномасштабных человеческих общностей. Хотя интенсивная работа западной общественной мысли в этом направлении началась довольно поздно, в первой половине XX в., тем не менее, у этой школы были видные предшественники, стоявшие за гранью эпохи. Они были «открыты» только тогда, когда «настало время», но оказали на общественную мысль существенное влияние.
Часто вспоминают имя итальянского мыслителя Джамбатиста Вико (1668-1744), который явно разошёлся с философами Просвещения в трактовке истории. Он раскрыл повторяемость в человеческой истории циклов «божественное - героическое - человеческое», заканчивавшихся кризисом и распадом - положение, ставшее одним из фундаментальных оснований культурно-исторической школы. Следует отметить и влияние упомянутого выше И.Г. Гердера, утвердившего просветительско-плюралистический подход к изучению человеческих обществ, а также Г.В.Ф. Гегеля и Ф. Шлегеля, создавших обширные философские концепции развития универсалий человеческого духа. Позднее, существенной предпосылкой формирования этой школы стала эволюционистская социология О. Конта и Г. Спенсера. В дальнейшем, важными предпосылками формирования культурно-исторической концепции стали как философия истории, философия культуры и теоретическая социология, так и достижения в различных социальных науках (экономика, политология, религиоведение, правоведение) и гуманитарных дисциплинах (филология, история литературы и искусств, философия и др.), в которых были накоплены огромные знания о содержании и функционировании различных компонентов социальной регуляции и их историческом развитии.
С большим основанием в новейшей истории общественной мысли не только России, но и Запада (в немалой степени благодаря П. Сорокину) к числу создателей культурно-исторической концепции относят русского мыслителя Н.Я. Данилевского (1822-1885), работа которого «Россия и Европа» была опубликована ещё в 1869 г. В его лице культурно-историческая школа заявила о себе раньше, чем материалистическая, хотя её окончательное формирование относится скорее к началу XX в. Следует заметить, что важной составной частью общей концепции Н.Я. Данилевского являлось положение о принципиальном несходстве России и Европы как культурно-исторических типов, что выражается в постоянной враждебности, питаемой Европой по отношению к своему восточному соседу. Это положение стало объектом жёстких дискуссий - «за» и «против» такой враждебности в отношениях между Россией и Западом или между цивилизациями вообще. (Характерно, что П. Сорокин в работе 1956 г. целиком поддержал эти антизападные выводы своего соотечественника.) Более чем через сто лет, американский геополитик С. Хантингтон развил идеи «столкновения цивилизаций», хотя и уделил основное внимание нарастающей угрозе Западу не со стороны России, а со стороны Китая и исламского мира. Необходимо отметить, что на формирование культурно-исторической концепции в немалой степени оказала влияние интеллектуальная реакция на разрозненную картину национальных историй и всё более утверждающееся признание грандиозности достижений неевропейских цивилизаций и их исторического упадка. Сказалось и разочарование в прогрессе как неуклонном развитии и распространении (западной) культуры и цивилизации. В этот контекст вписалась изданная в 1918-1922 гг. книга О. Шпенглера «Закат Европы» (т. 1-2), этого, по выражению С.С. Аверинцева, «гениального дилетанта», поразившего западный интеллектуальный мир своими историческими сопоставлениями. Впоследствии, важной вехой стала работа А. Тойнби «Постижение истории», вышедшая в 12 томах на протяжении 1934-1961 гг. По словам П. Сорокина, «теорию цивилизаций А. Тойнби можно рассматривать как кульминацию тех теоретических разработок, которые были проделаны Н.Я. Данилевским и О. Шпенглером. Она была осуществлена независимо от их работ, основана на несравненно более широком историческом материале и является подлинным шедевром исторического и макросоциологического знания» [12]. Труды А. Тойнби вошли в число основополагающих современных исследований, хотя по многим вопросам его концепция как по частям, так и в целом была подвергнута широкой критике.
Почти через три четверти века после Н.Я. Данилевского его соотечественник П. Сорокин объединит в одну группу Н.Я. Данилевского, О. Шпенглера, А. Тойнби и польского ученого Ф. Конечны [13], суммировав основные положения их единой концепции и признав её «величайшим достоянием современной социологии» [14].
В самом общем виде, выделенная П. Сорокиным концептуальная схема, которой в той или иной степени придерживаются сторонники культурно-исторической школы, включает в себя семь основных положений, где в первую очередь называется выделение в качестве оснований цивилизации «крупных культурных систем», которые не совпадают с государством, нацией или любой другой социальной, политической или религиозной группой. То есть, речь идёт о системных причинно-смысловых связях в социальной и духовной сферах, в отличие от тех, которые основаны на сходстве каких-либо характеристик. П. Сорокин так раскрывает этот принцип: «Каждая из больших культурных систем и суперсистем зиждется на какой-то основной предпосылке, получившей выражение в философском принципе, прасимволе или конечной ценности, которые цивилизация порождает, развивает и реализует на протяжении своего жизненного пути во всех своих основных компонентах или подсистемах» [15]. Эти высшие духовные смыслы и конечные ценности и являются основой духовных систем, придающих эстетическую или стилевую согласованность, моральную нормативность и единство остальным компонентам и элементам. Складывающиеся на их основе крупные культурные системы заключают в себе соответствующее интеллектуальное, нравственное и символическое содержание. Представляя собой целостные системы, цивилизации значимым образом определяют существенные процессы и изменения, происходящие в огромном социокультурном регионе, в том числе исторические события и жизнедеятельность малых социокультурных единиц, групп или индивидов, их идеологию, поведение, материальную культуру, их жизненный путь и судьбу. Каковы же структура этого интеллектуального, нравственного и символического универсума, а также способы его выражения и носители?
4.1. Язык
Как полагал Н.Я. Данилевский, основой выделения цивилизации может быть выбран язык или же группа языков, «довольно близких между собою - для того, чтобы сродство их ощущалось непосредственно, без глубоких филологических изысканий». Эта позиция была подвергнута жёсткой критике как Вл. Соловьёвым, так и П. Сорокиным, показавшими, что языковая общность ещё не составляет цивилизации, а в рамках одной цивилизации получают значительное распространение различные языки. Впрочем, эта позиция может быть до некоторой степени оправданна, если за критерий исчисления брать «священные языки», на которых написаны Священное писание и большая часть произведений высокой культуры, созданных античной цивилизацией в её греческой и римской разновидностях, а также китайской, арабской, индийской и т.д. Это означает, что не сам по себе язык, а сакрализация созданных на нём священных текстов создаёт один из компонентов общей социокультурной системы.
4.2. Стиль и символика
После работы О. Шпенглера, понятия стиля и символа прочно вошли в перечень отличительных характеристик цивилизации. Для немецкого культуролога вся значимая история человеческого сознания - это стиль, выражающий посредством знаков все базовые принципы восприятия и отношения к миру, к жизни и действительности, истории и природе. «Душа и мир, и жизнь и действительность, история и природа, закон, чувство, судьба, Бог, прошлое и будущее, настоящее и вечность - всё это имеет для нас ещё и какой-то глубинный смысл, выражаемый в стиле той или иной культуры» [16]. Сама природа - это функция соответствующей культуры. Однако, функциональная неуловимость стиля за рамками собственно художественных целей, его очевидная несоотнесённость с другими важными компонентами социальной регуляции (экономикой, политикой, социальными отношениями) или же, казалось бы, чисто декоративная привязанность к ним для оформления внешней символики - всё это ограничивает обращение социальных наук к этой «гуманитарной» категории. Гениальные прозрения О. Шпенглера потребовали более рациональной научной трактовки.
В совершенно иной, не интуитивистской, а скорее позитивистской, манере А. Крёбер рассматривает стиль как существенную характеристику культуры, которая чётко выделяется и хорошо распознаётся в культурных явлениях и формирование которой связано с социальными процессами. В отличие от О. Шпенглера, А. Крёбер в книге «Стиль и цивилизация» ограничивает значение стиля как единого и доминирующего начала для каждой цивилизации и устанавливает его связь с другими компонентами социальной регуляции. Он указывает на обусловленность принятия стиля, создаваемого великими мастерами, социальной средой и отношениями. Стиль может быть и непринятым, если к этому не располагает существующая среда, может быть преданным забвению. Он принимается и сохраняется в немалой степени потому, что выполняет определённые функции. Они состоят, по Крёберу, в том, чтобы создать «согласованность и взаимосвязь различных элементов», в результате чего совокупность различных частей преобразуется в единство на основе «сверхстиля», формирующего определённый облик общества, его символическое своеобразие, а также и отражающего преемственность его существования. Конечно, при этом встаёт вопрос о правомерности выявления общего «стиля цивилизации», включающего в себя наиболее характерную символику, принципы оформления пространства, типы мышления, т.е. внешнее выражение содержания жизни общества - в отличие от всего того, что создаёт её внутреннее разнообразие и богатство. Книга А. Крёбера, как бы «растолковавшая» рациональное значение шпенглеровской концепции, упрочила место этой категории. Позднее, в работах Ш. Эйзенштадта «символические структуры» были подвергнуты развёрнутому рассмотрению в плане их места в общей системе социального устроения [17]. Впрочем, смысловое наполнение этого термина свидетельствует, что он вмещает в себя весьма широкий набор элементов культуры: нормы, ценности, смыслы и знания, фиксируемые в знаковой системе.
4.3. Этика
Если О. Шпенглер подчёркивает исключительно эстетическую сторону культуры, то А. Швейцер настойчиво утверждает её этические основания. По его мнению, отнюдь не господство над природными силами и материальный прогресс, а духовные достижения, раскрывающие превосходство разума над человеческими страстями и обеспечивающие взаимодействие людей, направленное на материальное и духовное благосостояние целого, - сущностная основа цивилизации. А сам по себе материальный прогресс гораздо менее значим, поскольку может иметь как благоприятное, так и неблагоприятное воздействие на развитие [18]. Эта позиция была подвергнута критике П. Сорокиным. Соглашаясь с тем, что каждой процветающей цивилизации присущ какой-то минимум действенных этических ценностей, а их упадок - одна из причин разлада, он полагает, что в таком подходе допускается идеализация этического фактора. Этические ценности тесно связаны с другими компонентами культурной системы, которая функционирует как целостность. Наряду с добром (этика), истина (наука, религия и философия) и красота (художественная культура) составляют, по мнению Сорокина, три важнейших ценностных компонента совокупного целого и взаимодействуют в системе духовной регуляции. Впрочем, в этих положениях Сорокина этика предстаёт как одномерно позитивное начало в регуляции общества. Между тем, она представляет собой сложное социокультурное образование, включающее не только жёсткую иерархию норм и отношений, но и репрессию против «ослушников». Допустимые критерии поведения определяются не имманентными свойствами этической системы, а различными принципами организации большого социокультурного начала.
4.4. Знание
Как элемент культуры, может быть определено через отделение субъекта и объекта и отражение этого объекта в общественном и индивидуальном сознании. Объектом может выступать любой «предмет» и знак - от орудия труда до бога - «общих законов» и образа внешнего мира. Содержательную концепцию знания, как ядра и определяющего начала каждой цивилизации, выдвинул американский учёный Дж. Хорд. В качестве примеров устоявшихся мыслительных систем он приводит католицизм и другие религии, философию, науку, а также и марксизм-ленинизм. Им присущ значительный уровень всеобщности, хотя каждая из них имеет свою специфику: философия имеет дело прежде всего с человеческой проблематикой, наука - с природной, а религия соединяет эти сферы воедино. В каждой из этих систем имеется ядро, содержащее стержневые и неизменные элементы, не подлежащие сомнению и опровержению, но признаваемые по существу всеми членами общества. Если этот принцип нарушается, то духовные и социальные связи рвутся, общество переживает надлом и проявляет готовность к усвоению новой системы формального знания, которая может радикально отличаться от прежней. Соединение ядра и конкретных компонентов общества (институты, группы, индивиды и т.д.), как полагает Дж. Хорд, происходит через религию и миф, и эти посредники действуют в любой системе знаний. Через них знание соединяется с другими элементами культуры (нормами, ценностями, смыслами). Сложная, многоуровневая система организации знаний, встроенная в цивилизационную систему, обеспечивает её устойчивое функционирование и развитие. Разногласия по поводу переформулирования исходных принципов могут нарушить всю систему духовной регуляции и способствовать разладу общества. Дж. Хорд выявил важную конституирующую роль знания как составной части общей системы культуры. И не только практическое или научное знание входит в эту категорию. Всякая мифология, религия или идеология служат формой организации знаний в разных его вариантах и уровнях [19]. Однако знание, во всём многообразии его проявлений, не составляет ни достаточного основания, ни определяющего начала цивилизации. Тесная связь и переплетение знания с ценностно-смысловыми элементами культуры, его зависимость от веры и сомнения, а также необходимость его социального и институционального обеспечения требуют выяснения всей системы функционирования духовных, интеллектуальных и институциональных измерений общества.
4.5. Культурное наследие
При описательном подходе к истории цивилизаций, в круг внимания исследователей обычно входят те культурные достижения, которые составляют наиболее содержательное выражение её сущности. Этот суммарный подход может порождать и более обобщённое выражение в категории «культурное наследие», в которую обычно входят наиболее высокие культурные ценности и символика. Эту сторону культурной основы цивилизации специально рассматривает французский философ Э. Калло [20]. Он выделяет ценностные критерии вообще, придавая особое значение «живой вере в устоявшиеся ценности, постоянно признаваемые как подлинные, постоянно поддерживаемые и утверждаемые», т.е. те ценности, которые составляют культурное достояние общества, обеспечивают преемственность и его развитие. Следует подчеркнуть, что подход Э. Калло оказался весьма оправданным в свете развития культурно-исторической школы. Действительно, в культурное наследие входит всё многообразие ценностно-смысловых факторов, духовных и символических основ цивилизации, вырабатываемых на всём протяжении её существования. Однако, этот подход всё же ещё слишком схематичен и описателен, чтобы стать операциональным. Наследием обладает каждая достаточно длительно существующая культурная группа независимо от её размера, в том числе этнические или национальные общности и различные субкультуры. Таким образом, выделение отдельных компонентов духовной системы не даёт достаточного основания для выяснения содержательного состава той системы духовности, которая составляет основу общества. Недостаточно определённой представляется и категория культурного наследия, имеющая в культуроведении весьма «размытое» содержание. Изменения, которым подвергается это наследие, подчас жёстокая борьба, которая ведётся вокруг смыслов и символов, текстов и образов, диктуются тем спросом, который предъявляют на такое наследие различные «субъекты» общества и оно само как целостный организм. Необходимо выявление тех сущностных характеристик духовности, которые определяют собственно общество.
4.6. Экзистенции
В концепциях многих исследователей, значительную смысловую нагрузку несут некоторые «смыслообразы», выражающие взаимоотношение человека с окружающим миром и его участие в нём. Для О. Шпенглера это была «душа» культуры, получающая выражение в прасимволе и стиле и неотделимая от способа бытия народа. На протяжении всего своего труда, А. Тойнби большую нагрузку возлагает на принцип «вызов - ответ» как некоторую способность человеческих групп и целых цивилизаций справляться с важнейшими проблемами бытия и устроения жизни общества. Формулировки объективных факторов, составляющих «вызов» или «ответ», носят большей частью неопределённый характер, зависят от творческой интуиции английского историка, которая вновь и вновь обосновывается им изощрёнными теологическими ссылками. Конечно, «жизненные смыслы», связанные с этими движущими силами цивилизации, описаны очень содержательно. Однако, понятие «истории как богообщения», отмечаемое комментаторами А. Тойнби [21] и фиксируемое в явно христианской терминологии, не может заменить научного анализа. Отметим в связи с этим и эмоциональную нагруженность терминов, употребляемых Л. Гумилёвым. Ведущий термин - «пассионарность» как обозначение той психической энергии, которая проявляется лишь в фазе активного подъёма того или иного этноса. Свершения пассионарного периода перерастают, согласно его концепции, в грандиозные исторические свершения, приходя затем в упадок по мере «обскурации» духа. Впрочем, и более «строгие» учёные нередко обращаются к «цивилизационной интуиции» в попытках выявить существенные факторы организации крайне сложного, многоуровневого общества. Особенно, если речь идёт об обществе, в котором сформировался сам исследователь [22].
Поиск более определённых жизненных смыслов устроения цивилизации провёл Ш. Эйзенштадт, руководствовавшийся социологически обоснованным подходом к положению о существовании базовой экзистенциальной неопределённости человеческого бытия, связанной с сознанием человеческой бренности и смерти и попытками её преодоления через утверждение некоторой преемственности бытия. В каждой культуре есть установленные формы прощания с усопшими и сохранения памяти о предках, поддерживаются базовые черты семьи, культурный и социальный порядок, который гарантирует преодоление этой неопределённости. Существенное значение приобретает и способность выхода за пределы данного бытия, представление о возможности высшего социального порядка и установления «метаотношений», через которые обеспечиваются устойчивость базисных («примордиальных») принципов бытия и жизненные потребности, связанные с возрастом, поколением, полом, жизненной адаптацией к сложным и изменчивым условиям и т.п. В том же ряду находятся и ответы на некоторые вечные проблемы смерти и бессмертия, связанные с ними поиски установления связи между посюсторонним миром и потусторонним, между священным и профанным началами. Эти проблемы подлежат решению через символическое воплощение некоторой конечной связи между личной и коллективной идентичностью и выхода за их пределы - в космическую перспективу. Всем первичным и локальным структурам присущи ограниченные возможности удовлетворения таких потребностей. Семейные, родовые «предки», этнические «прародители» имеют локальную, структурную и временную привязанность. Поэтому тенденция к расширению рамок приводит к формированию универсальных «метаотношений», утверждаемых в мировых религиях. Как показывает Ш. Эйзенштадт, эти отношения утверждаются через создание соответствующих институтов, обеспечивающих членство в различных формах коллективности, коллективное соучастие в «общем деле» спасения, поддержание устойчивости и преемственности коллективного бытия.
4.7. Преемственность
Важная функция цивилизации - сохранение длительности бытия и поддержание его исторической преемственности. Сохранение прошлого, поддержание преемственности между прошлым, настоящим и будущим, обеспечение преемственности поколений, социальных отношений и духовных достижений - та важная задача, от решения которой зависит длительность бытия общества, его развитие или прекращение существования. Всякая цивилизация включает в себя и механизм длительной «памяти», т.е. фиксации и упорядочения значимой информации о пройденном жизненном пути. Как показал, например, известный этнограф и историк культуры М. Элиаде, далеко не всё сохраняется длительное время в памяти коллектива или общества любого масштаба и отнюдь не в подлинном и постоянном виде. Динамика памяти поддерживает знание о значимых событиях, поучительном опыте, оценка которого производится с учётом тех задач и принципов, которые должно решить и поддержать общество для своего выживания, самосохранения, повышения степени сопротивляемости трудным обстоятельствам и напастям извне или изнутри. Из памяти «изымаются» (или же подвергаются ослаблению) деструктивные свидетельства, подрывающие сплочённость и стойкость коллектива. Впрочем, идейная «хирургическая операция» может носить характер «предания суду истории» деятеля, «виновного» в невзгодах и потрясениях, обрушившихся на народ, и использовавшего неправомерные методы управления. Царь Навуходоносор, римский Цезарь, персидский Хосров, китайский Цинь Шихуан и другие «тираны» становились персонификацией властного зла, против которого должны быть установлены нерушимые препоны.
В качестве средства хранения и накопления информации выступают естественная память индивида, коллективная память, запечатлённая в языке, образности, символические и вещественные средства сохранения информации: тексты, книги, артефакты [23], изобразительные средства, в том числе памятники, архитектурные сооружения и т.д. Во всех случаях сохранение памяти требует поддержания знаковых систем, методов упорядочения и организации информации по её ценности и содержанию. Сложная и долговременная общественная система должна была опираться и на средства, обеспечивающие длительное, а в идеале «вечное» хранение нужной информации. В ходе формирования каждой цивилизации несколько веков уходило на отработку и упорядочение её памяти через сочетание различных методов - устного предания, мифологии, письменности, канона, комментариев, логически и семантически разработанных систем знания, создаваемых различными науками. Длительное время письменная культура хранила лишь наиболее важные знания и смыслы, имевшие сакральный статус и воплощённые в Священном писании и сопутствующих текстах преданий. Но и их поддержание требовало огромных усилий, времени, средств, специальных кадров. Религиозные догматы способствовали закреплению информации, относящейся к функционированию социальных систем организма, а также основных мировоззренческих категорий. Догматы претендовали на универсальность и освящались высшими авторитетами. Догма господствовала над живым опытом, существенные результаты которого не находили себе места в социальной памяти. Изменение догматов шло медленно и затруднялось сопротивлением хранителей «священных заветов». Чем сложнее и разветвлённее становилась деятельность общества и чем больше накапливалось информации, тем чаще догматический способ её систематизации, имевший ограниченную «вместимость» в силу невозможности привести в системное соответствие слишком большое разнообразие явлений общественной жизни, вступал в противоречие с задачей выработки новых знаний. Это приводило к тому, что в обществе обострялась дилемма: сохранение единства или развитие, неизбежно носившее «выборочный» и структурный характер [24].
4.8. Сеть отношений
В работах как французских историков школы «Анналов», так и ряда американских исследователей используется концепция цивилизации как сети отношений между различными элементами и сферами социокультурной системы, лишённой единого начала и допускающей различные формы взаимосвязи и зависимости, которые могут иметь экономическую, политическую и культурную природу, но так или иначе они создают пути и структуру общения и обмена, снимающие локальную ограниченность. В последние годы эта концепция получила дополнительное развитие в работах миросистемников (И. Уоллерстайна, Г. Франка и др.) [25].
Отстаивая эту концепцию, Д. Уилкинсон [26] подчеркивает, что различные формы взаимодействия, включающие торговые связи, перемещение людей, образовательные связи, миссионерскую деятельность и военные конфликты, существовали в течение длительного времени, начиная с ранней истории. Некоторые компоненты этой системы приходили в упадок и разрушались, но возвышались другие, города и центры власти перемещались, а сеть могла расширяться и сужаться, менять степень интенсивности. Сеть взаимодействия обеспечивает возможность специализации индивидов и групп, обусловливая тем самым разделение труда. Эта сеть включает хозяйственные связи, классовые или статусные системы, государство и бюрократическую систему, налаженный социокультурный обмен между городами и общую инфраструктуру, обеспечивающую все эти функции. Важное обстоятельство, скрытое от нашего внимания картинами упадка и гибели различных компонентов этой системы, заключалось в том, что цивилизация как сеть отношений никогда не терпела крушения, а испытывала лишь флуктуации и перемещения. Однако, в понимании исследователей критерии целостности и единства социокультурных образований постоянно преобладали над критериями взаимосвязи, поэтому судьбы этих компонентов всегда привлекали интерес - в отличие от более крупных сетевых образований, в которые они были включены и которые их пережили. Границы этой единой системной сущности более или менее постоянно расширялись, и сеть отношений охватывала всё большие пространства, начиная примерно с XII в. до н.э. Хотя эта система переживала периоды значительных, но временных отступлений в периоды нашествий «варваров» с V по XV в. н.э., она так или иначе сохраняла своё значение. Средневековая, византийская, исламская и русская цивилизации никогда не были в достаточной степени изолированы друг от друга в военном, экономическом или культурном отношениях, чтобы рассматривать их как независимые друг от друга. Как полагает Д. Уилкинсон, системная связь сохранялась, переставая быть собственно египетской, месопотамской или даже «ближневосточной» как в культурном, так и в политическом планах. На основании такого подхода можно выделить, например, средиземноморскую или центральноазиатскую цивилизации. Именно так складывается, начиная с XV в., Центральная цивилизация как распространение Запада на всё более обширные пространства.
Стремясь примирить сторонников различных точек зрения на сущность цивилизации, американский исследователь Р. Максвелл [27] полагает, что концепции цивилизации оправданны и как «воплощения общего мировоззрения», и как «сети взаимодействия». Нельзя игнорировать свидетельства глобальной цивилизации, формирующейся на основе торговых связей, общей технологии, науки и коммуникаций, стремительно преодолевающих пространства. Вместе с тем, нельзя игнорировать и радикально расходящиеся, «взаимно непостижимые» мировоззренческие принципы, лежащие в основе тех или иных цивилизаций и за их пределами, например, американского индивидуализма, исламского фундаментализма и японского группизма. Концепция сети взаимодействия подчеркивает значение взаимосвязей, создающих широкую инклузивную основу цивилизации. Напротив, сторонники мировоззренческой концепции выявляют связные символические и институциональные системы, и для них цивилизации предстают как разделённые и изолированные общности, вступающие друг с другом в ограниченное взаимодействие. Взаимосвязи, такие, как торговля, перенос изобретений и идей и даже войны, могут действовать на длительных расстояниях. Вполне возможно торговать, вести культурный обмен или воевать с другой «цивилизацией» при отсутствии понимания и не оказывая влияния на культурное ядро друг друга. Границы сети могут расширяться и сокращаться, но основные её характеристики сохраняются в течение долгого времени, тогда как ядро символической системы может исчезнуть как целостное образование. Даже развитая сеть отношений сама по себе ещё не формирует общества, а может быть продуктом взаимодействия сравнительно развитых обществ, принадлежащих к разным цивилизациям («Великий шёлковый путь»), или коммуникацией между имперским центром и зависимой от него колонией-периферией (Британская Индия). Такая сеть отношений зачастую представляет собой структурно выделенные функциональные связи, оказывающие лишь побочное воздействие на прилегающие территории.
Источники
Ерасов Б.С. Цивилизации. Универсалии и самобытность. М., 2002. С. 12-219.
Ссылки
[12] Sorokin P. Sociological theories of today. N.Y., 1966. P. 187.
[13] Феликс Конечны (1862-1949) - польский историк, прозванный «польским Тойнби». Его основная работа «О множественности цивилизаций» издана на польском языке в Кракове в 1935 г., а в английском переводе - в Лондоне в 1962 г. Книга была воспринята как подтверждение того, что наука о цивилизациях становится особой дисциплиной и «почти точной наукой». П. Сорокин посвящает разбору этой книги отдельный параграф.
[14] Sorokin P. Sociological theories of today. N.Y., 1966. P. 378.
[15] Там же.
[16] Шпенглер О. Закат Европы: Очерки морфологии мировой истории. М., 1993. С. 324.
[17] Эйзенштадт Ш. Революция и трансформация обществ: Сравнительное изучение цивилизаций. М., 1998.
[18] Schweitzer A. Kulturphilosophie. Munchen, 1926. Bd. 1: Verfall und wiederaufbau der Kultur. S. 23-24.
[19] Ерасов Б.С. Социальная культурология. М., 1996. С. 140-148.
[20] Callot E. Civilisations et civilizations: Recherches d'une philosophie de la culture. P., 1954. P. 114-128.
[21] Рашковский Е. Востоковедная проблематика в культурно-исторической концепции А.Дж. Тойнби. М., 1976. С. 107.
[22] Такие формулировки мы найдём, например, в работах А.С. Ахиезера и А.С. Панарина.
[23] В более конкретном смысле артефакт - материальный предмет, имеющий художественный смысл в отличие от собственно идеационного объекта или символа, через который осуществляется означивание смыслов в данной культуре. См. характерное расхождение значений этого термина в статьях «Артефакт» и «Артефакт культурный» в словаре: Культурология. XX век. СПб., 1997. С. 44-45.
[24] Ерасов Б.С. Цивилизации. Универсалии и самобытность. М., 2002. С. 220-256.
[25] Указ. соч. С. 462-488.
[26] Wilkinson D. The connectedness criterion and central civilization // The boundaries of civilizations in space and time. P. 27.
[27] См.: ISCSC Newsletter. 1989, Winter-Spring. Boohe, NC.
(Продолжение следует.)
«Цивилизация: слово - термин - теория» - это первая статья предлагаемого цикла. За ней следуют:
«Этнос - народ - нация - гражданское общество - глобальное общество - постобщество»
«Культура: регулятор общественных отношений и источник социальных энергий»
«СверхМодерн: "иначе-возможное" против универсума вечного "теперь"»
* * *
Оглавление
1. Введение
2. Гуманитарная герменевтика и социальная культурология
3. Культурная компаративистика
4. Культурно-историческая концепция
4.1. Язык
4.2. Стиль и символика
4.3. Этика
4.4. Знание
4.5. Культурное наследие
4.6. Экзистенции
4.7. Преемственность
4.8. Сеть отношений
5. «Большая» и «малая» традиции
6. «Срединная» культура
7. Мировые религии
7.1. Спасение
7.2. Интегративные функции
7.2.1. Пророк
7.2.2. Священное писание и Предание
7.2.3. Догматика
7.2.4. Вера
7.2.5. Культ (ритуал)
7.2.6. Церковь
8. Светская духовность
8.1. Художественная культура
8.2. Знание
8.3. Право
8.4. Наука
9. Заключение составителя
Источники
Ссылки
(Продолжение.)
4. Культурно-историческая концепция
Помимо выявления сущности всеобщего начала в каждом сложном обществе, общественная мысль испытывала всё большую потребность в исследовании многообразия культурного мира в его социальных и культурных измерениях и специфики его составных частей и субъектов историко-культурного процесса. С другой стороны, огромное количество накапливаемых знаний о той или иной культуре или религии всё более затрудняли общее понимание истории в её крупномасштабных измерениях. Ответом на эту потребность стало рождение культурно-исторической школы, в которой приоритетное, а иногда и определяющее значение отводится духовному фактору.
С ростом описательных и гуманитарных исследований, происходило постепенное совершенствование общетеоретического познания социальных и культурных явлений. При всех различиях в методах этого познания, им присуща установка не на «постижение внутреннего смысла текста культуры», а на анализ той роли, которую играют те или иные культурные факты, явления, образы и средства в социальной регуляции и социальных процессах. И лишь как источник и носитель социальных смыслов, как символическая фиксация ценностных мотиваций и представлений рассматривается в социологии «текст» любого рода. В соответствии с тем, как некоторые тексты (например, Священное писание в любой религии) остаются почти неизменными на протяжении многих веков, так как цивилизационная история «обтекает» их, помещая в ту или иную нишу и черпая из них необходимые для себя истины.
Культурно-историческая школа формируется в начале XX в. прежде всего в ходе развития философии истории и философии культуры - тех направлений, в рамках которых изучались духовные планы бытия крупномасштабных человеческих общностей. Хотя интенсивная работа западной общественной мысли в этом направлении началась довольно поздно, в первой половине XX в., тем не менее, у этой школы были видные предшественники, стоявшие за гранью эпохи. Они были «открыты» только тогда, когда «настало время», но оказали на общественную мысль существенное влияние.
Часто вспоминают имя итальянского мыслителя Джамбатиста Вико (1668-1744), который явно разошёлся с философами Просвещения в трактовке истории. Он раскрыл повторяемость в человеческой истории циклов «божественное - героическое - человеческое», заканчивавшихся кризисом и распадом - положение, ставшее одним из фундаментальных оснований культурно-исторической школы. Следует отметить и влияние упомянутого выше И.Г. Гердера, утвердившего просветительско-плюралистический подход к изучению человеческих обществ, а также Г.В.Ф. Гегеля и Ф. Шлегеля, создавших обширные философские концепции развития универсалий человеческого духа. Позднее, существенной предпосылкой формирования этой школы стала эволюционистская социология О. Конта и Г. Спенсера. В дальнейшем, важными предпосылками формирования культурно-исторической концепции стали как философия истории, философия культуры и теоретическая социология, так и достижения в различных социальных науках (экономика, политология, религиоведение, правоведение) и гуманитарных дисциплинах (филология, история литературы и искусств, философия и др.), в которых были накоплены огромные знания о содержании и функционировании различных компонентов социальной регуляции и их историческом развитии.
С большим основанием в новейшей истории общественной мысли не только России, но и Запада (в немалой степени благодаря П. Сорокину) к числу создателей культурно-исторической концепции относят русского мыслителя Н.Я. Данилевского (1822-1885), работа которого «Россия и Европа» была опубликована ещё в 1869 г. В его лице культурно-историческая школа заявила о себе раньше, чем материалистическая, хотя её окончательное формирование относится скорее к началу XX в. Следует заметить, что важной составной частью общей концепции Н.Я. Данилевского являлось положение о принципиальном несходстве России и Европы как культурно-исторических типов, что выражается в постоянной враждебности, питаемой Европой по отношению к своему восточному соседу. Это положение стало объектом жёстких дискуссий - «за» и «против» такой враждебности в отношениях между Россией и Западом или между цивилизациями вообще. (Характерно, что П. Сорокин в работе 1956 г. целиком поддержал эти антизападные выводы своего соотечественника.) Более чем через сто лет, американский геополитик С. Хантингтон развил идеи «столкновения цивилизаций», хотя и уделил основное внимание нарастающей угрозе Западу не со стороны России, а со стороны Китая и исламского мира. Необходимо отметить, что на формирование культурно-исторической концепции в немалой степени оказала влияние интеллектуальная реакция на разрозненную картину национальных историй и всё более утверждающееся признание грандиозности достижений неевропейских цивилизаций и их исторического упадка. Сказалось и разочарование в прогрессе как неуклонном развитии и распространении (западной) культуры и цивилизации. В этот контекст вписалась изданная в 1918-1922 гг. книга О. Шпенглера «Закат Европы» (т. 1-2), этого, по выражению С.С. Аверинцева, «гениального дилетанта», поразившего западный интеллектуальный мир своими историческими сопоставлениями. Впоследствии, важной вехой стала работа А. Тойнби «Постижение истории», вышедшая в 12 томах на протяжении 1934-1961 гг. По словам П. Сорокина, «теорию цивилизаций А. Тойнби можно рассматривать как кульминацию тех теоретических разработок, которые были проделаны Н.Я. Данилевским и О. Шпенглером. Она была осуществлена независимо от их работ, основана на несравненно более широком историческом материале и является подлинным шедевром исторического и макросоциологического знания» [12]. Труды А. Тойнби вошли в число основополагающих современных исследований, хотя по многим вопросам его концепция как по частям, так и в целом была подвергнута широкой критике.
Почти через три четверти века после Н.Я. Данилевского его соотечественник П. Сорокин объединит в одну группу Н.Я. Данилевского, О. Шпенглера, А. Тойнби и польского ученого Ф. Конечны [13], суммировав основные положения их единой концепции и признав её «величайшим достоянием современной социологии» [14].
В самом общем виде, выделенная П. Сорокиным концептуальная схема, которой в той или иной степени придерживаются сторонники культурно-исторической школы, включает в себя семь основных положений, где в первую очередь называется выделение в качестве оснований цивилизации «крупных культурных систем», которые не совпадают с государством, нацией или любой другой социальной, политической или религиозной группой. То есть, речь идёт о системных причинно-смысловых связях в социальной и духовной сферах, в отличие от тех, которые основаны на сходстве каких-либо характеристик. П. Сорокин так раскрывает этот принцип: «Каждая из больших культурных систем и суперсистем зиждется на какой-то основной предпосылке, получившей выражение в философском принципе, прасимволе или конечной ценности, которые цивилизация порождает, развивает и реализует на протяжении своего жизненного пути во всех своих основных компонентах или подсистемах» [15]. Эти высшие духовные смыслы и конечные ценности и являются основой духовных систем, придающих эстетическую или стилевую согласованность, моральную нормативность и единство остальным компонентам и элементам. Складывающиеся на их основе крупные культурные системы заключают в себе соответствующее интеллектуальное, нравственное и символическое содержание. Представляя собой целостные системы, цивилизации значимым образом определяют существенные процессы и изменения, происходящие в огромном социокультурном регионе, в том числе исторические события и жизнедеятельность малых социокультурных единиц, групп или индивидов, их идеологию, поведение, материальную культуру, их жизненный путь и судьбу. Каковы же структура этого интеллектуального, нравственного и символического универсума, а также способы его выражения и носители?
4.1. Язык
Как полагал Н.Я. Данилевский, основой выделения цивилизации может быть выбран язык или же группа языков, «довольно близких между собою - для того, чтобы сродство их ощущалось непосредственно, без глубоких филологических изысканий». Эта позиция была подвергнута жёсткой критике как Вл. Соловьёвым, так и П. Сорокиным, показавшими, что языковая общность ещё не составляет цивилизации, а в рамках одной цивилизации получают значительное распространение различные языки. Впрочем, эта позиция может быть до некоторой степени оправданна, если за критерий исчисления брать «священные языки», на которых написаны Священное писание и большая часть произведений высокой культуры, созданных античной цивилизацией в её греческой и римской разновидностях, а также китайской, арабской, индийской и т.д. Это означает, что не сам по себе язык, а сакрализация созданных на нём священных текстов создаёт один из компонентов общей социокультурной системы.
4.2. Стиль и символика
После работы О. Шпенглера, понятия стиля и символа прочно вошли в перечень отличительных характеристик цивилизации. Для немецкого культуролога вся значимая история человеческого сознания - это стиль, выражающий посредством знаков все базовые принципы восприятия и отношения к миру, к жизни и действительности, истории и природе. «Душа и мир, и жизнь и действительность, история и природа, закон, чувство, судьба, Бог, прошлое и будущее, настоящее и вечность - всё это имеет для нас ещё и какой-то глубинный смысл, выражаемый в стиле той или иной культуры» [16]. Сама природа - это функция соответствующей культуры. Однако, функциональная неуловимость стиля за рамками собственно художественных целей, его очевидная несоотнесённость с другими важными компонентами социальной регуляции (экономикой, политикой, социальными отношениями) или же, казалось бы, чисто декоративная привязанность к ним для оформления внешней символики - всё это ограничивает обращение социальных наук к этой «гуманитарной» категории. Гениальные прозрения О. Шпенглера потребовали более рациональной научной трактовки.
В совершенно иной, не интуитивистской, а скорее позитивистской, манере А. Крёбер рассматривает стиль как существенную характеристику культуры, которая чётко выделяется и хорошо распознаётся в культурных явлениях и формирование которой связано с социальными процессами. В отличие от О. Шпенглера, А. Крёбер в книге «Стиль и цивилизация» ограничивает значение стиля как единого и доминирующего начала для каждой цивилизации и устанавливает его связь с другими компонентами социальной регуляции. Он указывает на обусловленность принятия стиля, создаваемого великими мастерами, социальной средой и отношениями. Стиль может быть и непринятым, если к этому не располагает существующая среда, может быть преданным забвению. Он принимается и сохраняется в немалой степени потому, что выполняет определённые функции. Они состоят, по Крёберу, в том, чтобы создать «согласованность и взаимосвязь различных элементов», в результате чего совокупность различных частей преобразуется в единство на основе «сверхстиля», формирующего определённый облик общества, его символическое своеобразие, а также и отражающего преемственность его существования. Конечно, при этом встаёт вопрос о правомерности выявления общего «стиля цивилизации», включающего в себя наиболее характерную символику, принципы оформления пространства, типы мышления, т.е. внешнее выражение содержания жизни общества - в отличие от всего того, что создаёт её внутреннее разнообразие и богатство. Книга А. Крёбера, как бы «растолковавшая» рациональное значение шпенглеровской концепции, упрочила место этой категории. Позднее, в работах Ш. Эйзенштадта «символические структуры» были подвергнуты развёрнутому рассмотрению в плане их места в общей системе социального устроения [17]. Впрочем, смысловое наполнение этого термина свидетельствует, что он вмещает в себя весьма широкий набор элементов культуры: нормы, ценности, смыслы и знания, фиксируемые в знаковой системе.
4.3. Этика
Если О. Шпенглер подчёркивает исключительно эстетическую сторону культуры, то А. Швейцер настойчиво утверждает её этические основания. По его мнению, отнюдь не господство над природными силами и материальный прогресс, а духовные достижения, раскрывающие превосходство разума над человеческими страстями и обеспечивающие взаимодействие людей, направленное на материальное и духовное благосостояние целого, - сущностная основа цивилизации. А сам по себе материальный прогресс гораздо менее значим, поскольку может иметь как благоприятное, так и неблагоприятное воздействие на развитие [18]. Эта позиция была подвергнута критике П. Сорокиным. Соглашаясь с тем, что каждой процветающей цивилизации присущ какой-то минимум действенных этических ценностей, а их упадок - одна из причин разлада, он полагает, что в таком подходе допускается идеализация этического фактора. Этические ценности тесно связаны с другими компонентами культурной системы, которая функционирует как целостность. Наряду с добром (этика), истина (наука, религия и философия) и красота (художественная культура) составляют, по мнению Сорокина, три важнейших ценностных компонента совокупного целого и взаимодействуют в системе духовной регуляции. Впрочем, в этих положениях Сорокина этика предстаёт как одномерно позитивное начало в регуляции общества. Между тем, она представляет собой сложное социокультурное образование, включающее не только жёсткую иерархию норм и отношений, но и репрессию против «ослушников». Допустимые критерии поведения определяются не имманентными свойствами этической системы, а различными принципами организации большого социокультурного начала.
4.4. Знание
Как элемент культуры, может быть определено через отделение субъекта и объекта и отражение этого объекта в общественном и индивидуальном сознании. Объектом может выступать любой «предмет» и знак - от орудия труда до бога - «общих законов» и образа внешнего мира. Содержательную концепцию знания, как ядра и определяющего начала каждой цивилизации, выдвинул американский учёный Дж. Хорд. В качестве примеров устоявшихся мыслительных систем он приводит католицизм и другие религии, философию, науку, а также и марксизм-ленинизм. Им присущ значительный уровень всеобщности, хотя каждая из них имеет свою специфику: философия имеет дело прежде всего с человеческой проблематикой, наука - с природной, а религия соединяет эти сферы воедино. В каждой из этих систем имеется ядро, содержащее стержневые и неизменные элементы, не подлежащие сомнению и опровержению, но признаваемые по существу всеми членами общества. Если этот принцип нарушается, то духовные и социальные связи рвутся, общество переживает надлом и проявляет готовность к усвоению новой системы формального знания, которая может радикально отличаться от прежней. Соединение ядра и конкретных компонентов общества (институты, группы, индивиды и т.д.), как полагает Дж. Хорд, происходит через религию и миф, и эти посредники действуют в любой системе знаний. Через них знание соединяется с другими элементами культуры (нормами, ценностями, смыслами). Сложная, многоуровневая система организации знаний, встроенная в цивилизационную систему, обеспечивает её устойчивое функционирование и развитие. Разногласия по поводу переформулирования исходных принципов могут нарушить всю систему духовной регуляции и способствовать разладу общества. Дж. Хорд выявил важную конституирующую роль знания как составной части общей системы культуры. И не только практическое или научное знание входит в эту категорию. Всякая мифология, религия или идеология служат формой организации знаний в разных его вариантах и уровнях [19]. Однако знание, во всём многообразии его проявлений, не составляет ни достаточного основания, ни определяющего начала цивилизации. Тесная связь и переплетение знания с ценностно-смысловыми элементами культуры, его зависимость от веры и сомнения, а также необходимость его социального и институционального обеспечения требуют выяснения всей системы функционирования духовных, интеллектуальных и институциональных измерений общества.
4.5. Культурное наследие
При описательном подходе к истории цивилизаций, в круг внимания исследователей обычно входят те культурные достижения, которые составляют наиболее содержательное выражение её сущности. Этот суммарный подход может порождать и более обобщённое выражение в категории «культурное наследие», в которую обычно входят наиболее высокие культурные ценности и символика. Эту сторону культурной основы цивилизации специально рассматривает французский философ Э. Калло [20]. Он выделяет ценностные критерии вообще, придавая особое значение «живой вере в устоявшиеся ценности, постоянно признаваемые как подлинные, постоянно поддерживаемые и утверждаемые», т.е. те ценности, которые составляют культурное достояние общества, обеспечивают преемственность и его развитие. Следует подчеркнуть, что подход Э. Калло оказался весьма оправданным в свете развития культурно-исторической школы. Действительно, в культурное наследие входит всё многообразие ценностно-смысловых факторов, духовных и символических основ цивилизации, вырабатываемых на всём протяжении её существования. Однако, этот подход всё же ещё слишком схематичен и описателен, чтобы стать операциональным. Наследием обладает каждая достаточно длительно существующая культурная группа независимо от её размера, в том числе этнические или национальные общности и различные субкультуры. Таким образом, выделение отдельных компонентов духовной системы не даёт достаточного основания для выяснения содержательного состава той системы духовности, которая составляет основу общества. Недостаточно определённой представляется и категория культурного наследия, имеющая в культуроведении весьма «размытое» содержание. Изменения, которым подвергается это наследие, подчас жёстокая борьба, которая ведётся вокруг смыслов и символов, текстов и образов, диктуются тем спросом, который предъявляют на такое наследие различные «субъекты» общества и оно само как целостный организм. Необходимо выявление тех сущностных характеристик духовности, которые определяют собственно общество.
4.6. Экзистенции
В концепциях многих исследователей, значительную смысловую нагрузку несут некоторые «смыслообразы», выражающие взаимоотношение человека с окружающим миром и его участие в нём. Для О. Шпенглера это была «душа» культуры, получающая выражение в прасимволе и стиле и неотделимая от способа бытия народа. На протяжении всего своего труда, А. Тойнби большую нагрузку возлагает на принцип «вызов - ответ» как некоторую способность человеческих групп и целых цивилизаций справляться с важнейшими проблемами бытия и устроения жизни общества. Формулировки объективных факторов, составляющих «вызов» или «ответ», носят большей частью неопределённый характер, зависят от творческой интуиции английского историка, которая вновь и вновь обосновывается им изощрёнными теологическими ссылками. Конечно, «жизненные смыслы», связанные с этими движущими силами цивилизации, описаны очень содержательно. Однако, понятие «истории как богообщения», отмечаемое комментаторами А. Тойнби [21] и фиксируемое в явно христианской терминологии, не может заменить научного анализа. Отметим в связи с этим и эмоциональную нагруженность терминов, употребляемых Л. Гумилёвым. Ведущий термин - «пассионарность» как обозначение той психической энергии, которая проявляется лишь в фазе активного подъёма того или иного этноса. Свершения пассионарного периода перерастают, согласно его концепции, в грандиозные исторические свершения, приходя затем в упадок по мере «обскурации» духа. Впрочем, и более «строгие» учёные нередко обращаются к «цивилизационной интуиции» в попытках выявить существенные факторы организации крайне сложного, многоуровневого общества. Особенно, если речь идёт об обществе, в котором сформировался сам исследователь [22].
Поиск более определённых жизненных смыслов устроения цивилизации провёл Ш. Эйзенштадт, руководствовавшийся социологически обоснованным подходом к положению о существовании базовой экзистенциальной неопределённости человеческого бытия, связанной с сознанием человеческой бренности и смерти и попытками её преодоления через утверждение некоторой преемственности бытия. В каждой культуре есть установленные формы прощания с усопшими и сохранения памяти о предках, поддерживаются базовые черты семьи, культурный и социальный порядок, который гарантирует преодоление этой неопределённости. Существенное значение приобретает и способность выхода за пределы данного бытия, представление о возможности высшего социального порядка и установления «метаотношений», через которые обеспечиваются устойчивость базисных («примордиальных») принципов бытия и жизненные потребности, связанные с возрастом, поколением, полом, жизненной адаптацией к сложным и изменчивым условиям и т.п. В том же ряду находятся и ответы на некоторые вечные проблемы смерти и бессмертия, связанные с ними поиски установления связи между посюсторонним миром и потусторонним, между священным и профанным началами. Эти проблемы подлежат решению через символическое воплощение некоторой конечной связи между личной и коллективной идентичностью и выхода за их пределы - в космическую перспективу. Всем первичным и локальным структурам присущи ограниченные возможности удовлетворения таких потребностей. Семейные, родовые «предки», этнические «прародители» имеют локальную, структурную и временную привязанность. Поэтому тенденция к расширению рамок приводит к формированию универсальных «метаотношений», утверждаемых в мировых религиях. Как показывает Ш. Эйзенштадт, эти отношения утверждаются через создание соответствующих институтов, обеспечивающих членство в различных формах коллективности, коллективное соучастие в «общем деле» спасения, поддержание устойчивости и преемственности коллективного бытия.
4.7. Преемственность
Важная функция цивилизации - сохранение длительности бытия и поддержание его исторической преемственности. Сохранение прошлого, поддержание преемственности между прошлым, настоящим и будущим, обеспечение преемственности поколений, социальных отношений и духовных достижений - та важная задача, от решения которой зависит длительность бытия общества, его развитие или прекращение существования. Всякая цивилизация включает в себя и механизм длительной «памяти», т.е. фиксации и упорядочения значимой информации о пройденном жизненном пути. Как показал, например, известный этнограф и историк культуры М. Элиаде, далеко не всё сохраняется длительное время в памяти коллектива или общества любого масштаба и отнюдь не в подлинном и постоянном виде. Динамика памяти поддерживает знание о значимых событиях, поучительном опыте, оценка которого производится с учётом тех задач и принципов, которые должно решить и поддержать общество для своего выживания, самосохранения, повышения степени сопротивляемости трудным обстоятельствам и напастям извне или изнутри. Из памяти «изымаются» (или же подвергаются ослаблению) деструктивные свидетельства, подрывающие сплочённость и стойкость коллектива. Впрочем, идейная «хирургическая операция» может носить характер «предания суду истории» деятеля, «виновного» в невзгодах и потрясениях, обрушившихся на народ, и использовавшего неправомерные методы управления. Царь Навуходоносор, римский Цезарь, персидский Хосров, китайский Цинь Шихуан и другие «тираны» становились персонификацией властного зла, против которого должны быть установлены нерушимые препоны.
В качестве средства хранения и накопления информации выступают естественная память индивида, коллективная память, запечатлённая в языке, образности, символические и вещественные средства сохранения информации: тексты, книги, артефакты [23], изобразительные средства, в том числе памятники, архитектурные сооружения и т.д. Во всех случаях сохранение памяти требует поддержания знаковых систем, методов упорядочения и организации информации по её ценности и содержанию. Сложная и долговременная общественная система должна была опираться и на средства, обеспечивающие длительное, а в идеале «вечное» хранение нужной информации. В ходе формирования каждой цивилизации несколько веков уходило на отработку и упорядочение её памяти через сочетание различных методов - устного предания, мифологии, письменности, канона, комментариев, логически и семантически разработанных систем знания, создаваемых различными науками. Длительное время письменная культура хранила лишь наиболее важные знания и смыслы, имевшие сакральный статус и воплощённые в Священном писании и сопутствующих текстах преданий. Но и их поддержание требовало огромных усилий, времени, средств, специальных кадров. Религиозные догматы способствовали закреплению информации, относящейся к функционированию социальных систем организма, а также основных мировоззренческих категорий. Догматы претендовали на универсальность и освящались высшими авторитетами. Догма господствовала над живым опытом, существенные результаты которого не находили себе места в социальной памяти. Изменение догматов шло медленно и затруднялось сопротивлением хранителей «священных заветов». Чем сложнее и разветвлённее становилась деятельность общества и чем больше накапливалось информации, тем чаще догматический способ её систематизации, имевший ограниченную «вместимость» в силу невозможности привести в системное соответствие слишком большое разнообразие явлений общественной жизни, вступал в противоречие с задачей выработки новых знаний. Это приводило к тому, что в обществе обострялась дилемма: сохранение единства или развитие, неизбежно носившее «выборочный» и структурный характер [24].
4.8. Сеть отношений
В работах как французских историков школы «Анналов», так и ряда американских исследователей используется концепция цивилизации как сети отношений между различными элементами и сферами социокультурной системы, лишённой единого начала и допускающей различные формы взаимосвязи и зависимости, которые могут иметь экономическую, политическую и культурную природу, но так или иначе они создают пути и структуру общения и обмена, снимающие локальную ограниченность. В последние годы эта концепция получила дополнительное развитие в работах миросистемников (И. Уоллерстайна, Г. Франка и др.) [25].
Отстаивая эту концепцию, Д. Уилкинсон [26] подчеркивает, что различные формы взаимодействия, включающие торговые связи, перемещение людей, образовательные связи, миссионерскую деятельность и военные конфликты, существовали в течение длительного времени, начиная с ранней истории. Некоторые компоненты этой системы приходили в упадок и разрушались, но возвышались другие, города и центры власти перемещались, а сеть могла расширяться и сужаться, менять степень интенсивности. Сеть взаимодействия обеспечивает возможность специализации индивидов и групп, обусловливая тем самым разделение труда. Эта сеть включает хозяйственные связи, классовые или статусные системы, государство и бюрократическую систему, налаженный социокультурный обмен между городами и общую инфраструктуру, обеспечивающую все эти функции. Важное обстоятельство, скрытое от нашего внимания картинами упадка и гибели различных компонентов этой системы, заключалось в том, что цивилизация как сеть отношений никогда не терпела крушения, а испытывала лишь флуктуации и перемещения. Однако, в понимании исследователей критерии целостности и единства социокультурных образований постоянно преобладали над критериями взаимосвязи, поэтому судьбы этих компонентов всегда привлекали интерес - в отличие от более крупных сетевых образований, в которые они были включены и которые их пережили. Границы этой единой системной сущности более или менее постоянно расширялись, и сеть отношений охватывала всё большие пространства, начиная примерно с XII в. до н.э. Хотя эта система переживала периоды значительных, но временных отступлений в периоды нашествий «варваров» с V по XV в. н.э., она так или иначе сохраняла своё значение. Средневековая, византийская, исламская и русская цивилизации никогда не были в достаточной степени изолированы друг от друга в военном, экономическом или культурном отношениях, чтобы рассматривать их как независимые друг от друга. Как полагает Д. Уилкинсон, системная связь сохранялась, переставая быть собственно египетской, месопотамской или даже «ближневосточной» как в культурном, так и в политическом планах. На основании такого подхода можно выделить, например, средиземноморскую или центральноазиатскую цивилизации. Именно так складывается, начиная с XV в., Центральная цивилизация как распространение Запада на всё более обширные пространства.
Стремясь примирить сторонников различных точек зрения на сущность цивилизации, американский исследователь Р. Максвелл [27] полагает, что концепции цивилизации оправданны и как «воплощения общего мировоззрения», и как «сети взаимодействия». Нельзя игнорировать свидетельства глобальной цивилизации, формирующейся на основе торговых связей, общей технологии, науки и коммуникаций, стремительно преодолевающих пространства. Вместе с тем, нельзя игнорировать и радикально расходящиеся, «взаимно непостижимые» мировоззренческие принципы, лежащие в основе тех или иных цивилизаций и за их пределами, например, американского индивидуализма, исламского фундаментализма и японского группизма. Концепция сети взаимодействия подчеркивает значение взаимосвязей, создающих широкую инклузивную основу цивилизации. Напротив, сторонники мировоззренческой концепции выявляют связные символические и институциональные системы, и для них цивилизации предстают как разделённые и изолированные общности, вступающие друг с другом в ограниченное взаимодействие. Взаимосвязи, такие, как торговля, перенос изобретений и идей и даже войны, могут действовать на длительных расстояниях. Вполне возможно торговать, вести культурный обмен или воевать с другой «цивилизацией» при отсутствии понимания и не оказывая влияния на культурное ядро друг друга. Границы сети могут расширяться и сокращаться, но основные её характеристики сохраняются в течение долгого времени, тогда как ядро символической системы может исчезнуть как целостное образование. Даже развитая сеть отношений сама по себе ещё не формирует общества, а может быть продуктом взаимодействия сравнительно развитых обществ, принадлежащих к разным цивилизациям («Великий шёлковый путь»), или коммуникацией между имперским центром и зависимой от него колонией-периферией (Британская Индия). Такая сеть отношений зачастую представляет собой структурно выделенные функциональные связи, оказывающие лишь побочное воздействие на прилегающие территории.
Источники
Ерасов Б.С. Цивилизации. Универсалии и самобытность. М., 2002. С. 12-219.
Ссылки
[12] Sorokin P. Sociological theories of today. N.Y., 1966. P. 187.
[13] Феликс Конечны (1862-1949) - польский историк, прозванный «польским Тойнби». Его основная работа «О множественности цивилизаций» издана на польском языке в Кракове в 1935 г., а в английском переводе - в Лондоне в 1962 г. Книга была воспринята как подтверждение того, что наука о цивилизациях становится особой дисциплиной и «почти точной наукой». П. Сорокин посвящает разбору этой книги отдельный параграф.
[14] Sorokin P. Sociological theories of today. N.Y., 1966. P. 378.
[15] Там же.
[16] Шпенглер О. Закат Европы: Очерки морфологии мировой истории. М., 1993. С. 324.
[17] Эйзенштадт Ш. Революция и трансформация обществ: Сравнительное изучение цивилизаций. М., 1998.
[18] Schweitzer A. Kulturphilosophie. Munchen, 1926. Bd. 1: Verfall und wiederaufbau der Kultur. S. 23-24.
[19] Ерасов Б.С. Социальная культурология. М., 1996. С. 140-148.
[20] Callot E. Civilisations et civilizations: Recherches d'une philosophie de la culture. P., 1954. P. 114-128.
[21] Рашковский Е. Востоковедная проблематика в культурно-исторической концепции А.Дж. Тойнби. М., 1976. С. 107.
[22] Такие формулировки мы найдём, например, в работах А.С. Ахиезера и А.С. Панарина.
[23] В более конкретном смысле артефакт - материальный предмет, имеющий художественный смысл в отличие от собственно идеационного объекта или символа, через который осуществляется означивание смыслов в данной культуре. См. характерное расхождение значений этого термина в статьях «Артефакт» и «Артефакт культурный» в словаре: Культурология. XX век. СПб., 1997. С. 44-45.
[24] Ерасов Б.С. Цивилизации. Универсалии и самобытность. М., 2002. С. 220-256.
[25] Указ. соч. С. 462-488.
[26] Wilkinson D. The connectedness criterion and central civilization // The boundaries of civilizations in space and time. P. 27.
[27] См.: ISCSC Newsletter. 1989, Winter-Spring. Boohe, NC.
(Продолжение следует.)