Этнос - народ - нация - гражданское общество - глобальное общество - постобщество. IV
В течение трёх летних месяцев 2011 г. автором были составлены четыре статьи для энциклопедии общественного движения «Суть времени». По независящим от составителя причинам, осенью того же года энциклопедический проект прекратил своё существование. Прошло почти четыре года, но читая в LiveJournal статьи «сутевцев» и им сочувствующих, составителю представляется, что предлагаемые четыре статьи не потеряли свою актуальность в контексте ведущейся против России войны «soft power», так как «выросшие под портретом Маркса» (С. Кара-Мурза) гайдаро-чюбайсы и «народонаселение» - особенно научно-техническая интеллигенция позднего СССР, - двинулись вслед за своим цивилизационным референтом, не заметив, что Запад уже преодолел марксизм, а потому и нанёс России-СССР - своему цивилизационному врагу, - «хук» не «по Марксу» и... СССР не стало - «уноси готовенького».
«Цивилизация: слово - термин - теория» - это первая статья предлагаемого цикла. За ней следуют:
«Этнос - народ - нация - гражданское общество - глобальное общество - постобщество»
«Культура: регулятор общественных отношений и источник социальных энергий»
«СверхМодерн: "иначе-возможное" против универсума вечного "теперь"»
* * *
Оглавление
1. Введение в социологию: от общего к частному
1.1. Социальные страты и группы
1.2. Метафора театра
1.3. Человек как производная от общества
2. Этнос
2.1. Определение этноса (С.М. Широкогоров)
2.2. Этнос как открытая общность
2.3. Определение этничности (М. Вебер)
2.4. Теория этногенеза Л.Н. Гумилёва
2.4.1. Двусмысленность определений этноса у Гумилёва
2.4.2. Пассионарность и её вариации
2.4.3. Фазы этногенеза
2.4.4. Масштабирование этноса
2.4.5. Неизвестная история Евразии
2.4.6. Терминология Гумилёва и таксономия этносоциологии: коррекции и соответствия
2.5. Теория этноса Ю.В. Бромлея
2.6. Зарубежная этносоциология
2.7. Этнос и раса
2.8. Этнос и нация
2.9. Этнос и общество
2.10. Этнос как койнема
2.11. Голоморфизм этноса
2.12. Этнос как феномен
2.13. Этнос и «жизненный мир»
2.14. Этнос и пространство
3. Народ: первая производная от этноса
3.1. Творения народа: государство, религия, цивилизация
3.2. Обратимость соотношений этноса и народа
4. Нация: вторая производная от этноса
4.1. Нация и реверсивность
4.2. Национальность
5. Гражданское общество
5.1. Реверсивность гражданского общества
6. Глобальное общество: апофеоз гражданского общества
7. Постобщество и социология постмодернизма
Источники
Ссылки
(Окончание.)
3. Народ: первая производная от этноса
В этносоциологии концепт «народ» (λαός - «лаос») существенно отличается от концепта «этнос». Народ представляет собой социальную организацию общества, качественно более сложную, чем этнос.
В понятие λαός греки вкладывали представление о группе людей, объединённых либо общим участием в военном походе, либо просто организованных ради какой-то цели или движущихся куда-то.
Этнос статичен. Лаос подвижен. Лаос представляет собой более искусственную, целенаправленную и организованную общность, нежели этнос. Лаос может быть уподоблен ополчению, т.е. группе людей, мобилизованных для достижения какой-то исторической и чаще всего военной цели. Именно греческому слову λαός более всего соответствует немецкое «das Volk», «народ». Показательно, что русское слово «полк» является родственным немецкому по своему происхождению. Значение организованного коллектива, в первую очередь, военного (полк), точно соответствует понятию «народ».
В народе целостность этноса нарушается. Структура общества качественно усложняется. Возникают социальная стратификация и выделение чётких социальных групп. В народе уже есть классы и дифференцированные профессиональные и иные социальные градации. Начинается процесс разделения труда.
Народ есть этнос, вступивший в историю [33]. Вместо вечного возвращения, постоянного цикла, поддерживаемого мифом, возникают иные формы темпоральности. Самым ярким выражением этого является линейное время.
В народе начинается выделение различных социальных страт, которые обособляются друг от друга. У каждой страты формируются свои социологические особенности. Часто страты приобретают форму фиксированных каст. Перейти из одной касты в другую сложно или почти невозможно. Складывается институт рабства и практика наёмного труда.
Качественно меняется система мифов и обрядов. Они также дифференцируются по кастовому принципу. Если для этноса характерны сказки и мифы, то для народа - эпос.
Ужесточается разделение между полами, чаще всего в форме патриархата, который становится нормативом.
В образовании народа всегда с необходимостью участвуют несколько этносов - два или более. Никогда народ не образуется путём количественного роста этноса. Специфика народа заключается в том, что в его основе лежит контакт как минимум двух этносов (как правило, намного большего их числа). Один из этносов или группа этносов образуют в ходе сложных социологических, политических и экономических процедур высшую страту; другой этнос (или группа этносов) - низшую. Так закладываются основы социологических категорий - элита и массы.
Народ, «лаос», есть первая производная этноса. Не будучи этносом в чистом виде, народ сохраняет с ним органическую связь. В народе есть этнический срез, этническое измерение, но оно отныне не единственное. Народ как особая историческая форма общества содержит в себе этнос (как вневременную форму общества), но не исчерпывается ей. Можно представить себе народ (лаос) как двухэтажное здание. Первый этаж - этнос как концепт, и чаще всего этносы как феномены (во множественном числе). Второй этаж - собственно сам народ, т.е. то новое, что содержится только в нём и не содержится в этносе. Подробное освещение темы народа и описывающих его параметров дано в [34].
В отличие от идентичности в этносе, идентичность в народе является более сложной. Если в этносе доминировала безличность и коллективная, всё включающая в себя, инстанция (например, Do Kamo у меланезийских канаков), то в народе есть и коллективная, и индивидуальная идентичность. Индивидуальная идентичность, однако, мыслится не как нечто всеобщее, а как нечто исключительное, как прерогатива героев, вождей, выдающихся личностей, обобщённо - элиты. В структуре народа коллективная идентичность является наиболее распространённой, массовой, а индивидуальная - редкой, элитарной.
Тем самым, процесс самоидентификации для всего общества в целом качественно усложняется. Модель этноса как целого и рода как части дополняется стратификационной шкалой и делением на социальные группы, которые становятся дополнительными инстанциями идентичности. Теперь, кроме идентичности этноса и рода, в ответе на вопрос «кто я?» или «кто мы?» (вопрос «кто я?» уже имеет силу), требуется дать ссылку на касту, профессию и местонахождение.
Социум складывается из койнем (το κοινόν), как из мифем создаётся миф. Мифем, койнем или слов в языке ограниченное количество, а число их комбинаций в мифы, общества или речи огромно.
3.1. Творения народа: государство, религия, цивилизация
Этносоциологическая категория «народ», появляясь как исторический феномен, производит следующие формы:
- государство,
- религию,
- цивилизацию.
Эти формы могут существовать последовательно (история даёт примеры любых последовательностей), а могут все вместе или в каком угодно сочетании. Наличие общества как народа позволяет переходить от одной формы к другой. Именно народ обеспечивает этим формам преемственность, непрерывность и действительность.
Всякий раз, когда народ даёт знать о своём существовании, он делает это посредством создания одной из этих форм или одновременно нескольких. Народ проявляет себя лишь через эти формы. С этим связано и то обстоятельство, что многие исторические и социологические школы упускают из виду народ как этносоциологическое явление, т.к. его сущность и его структура скрываются за более наглядными и доступными для изучения явлениями - государствами, религиями или цивилизациями. Марксисты тяготеют к экономическому толкованию природы государства. Либералы видят во всём индивидуумов, рыночные институты и системы межиндивидуальных контрактов. Политологи и историки бросаются исследовать политические режимы. Религиоведы сосредоточиваются на догматике и институтах. Культурологи погружаются в сопоставление между собой цивилизационных стилей. При всех этих подходах единство социальной системы (общества как народа), стоящей за всеми этими явлениями, испаряется. Для этносоциологии это представляет собой missing link (пропавшее звено).
3.2. Обратимость соотношений этноса и народа
В истории мы видим, что отношения между двумя формами общества - этносом и народом - бывают взаимообратимыми. Возникновение народа из этносов - это одно направление этносоциологического процесса. Но народ также может распадаться на этносы - как правило, новые. Это обратное направление. Поэтому соотношение «этнос - народ» является реверсивным.
Процесс возникновения народов из этносов, распада народов на новые этносы и снова возникновение народов и т.д. представляет собой систему исторических циклов. Этнос является койнемой, т.е. минимальной структурой общества как такового. Народ же представляет собой более сложную структуру, состоящую из нескольких койнем, расположенных в иерархической последовательности. Распад народа (государства, цивилизации, единой религии) на составляющие приводит к жизни новые койнемы. При этом надо заметить, что в составе народа этносы часто меняются до такой степени, что после распада народа происходит не возврат к старым этносам, но появление новых этносов, хотя в некоторых случаях старые этносы сохраняются. При этом как минимум один этнос меняется необратимо - тот, который был ядром формирования народа. После существования в качестве ядра народа этнос не возвращается к прежней исторической форме, вместо него формируются новые этносы.
Можно проследить это на примере греческой цивилизации. Древние греки были народом, состоящим из множества этносов и создавшим особую средиземноморскую цивилизацию. Когда цивилизация распалась, на её месте появились различные новые этносы, а ядро греческой цивилизации (население Пелопоннеса и Балкан) трансформировалось в совершенно новый этнос, которым являются современные греки.
Народ, создавший Римскую Империю, строился вокруг трёх этнических групп (рамны, тиции и луцеры - «tribus», что позже стало термином для обозначения понятия «племени» - англ. «tribe») и постепенно получил обобщённое название «римляне» или «латиняне», т.е. «жители Лации», «ядра» Римской Империи. История Рима знала множество сложнейших этнических трансформаций, но после её распада в её границах, включая саму Италию, появились совершенно новые этносы. Распад огромной структуры, созданной народом, породил целую серию новых койнем, хотя некоторые этносы (как правило, на периферии империи) сохранились с древнейших времен неизменными (например, баски).
4. Нация: вторая производная от этноса
Ещё одно понятие, имеющее множество толкований и вызывающее яростные споры, - это «нация». Поэтому здесь дается лишь базовое описание этого концепта, отсылая за подробностями к [35].
Народ как первая производная этноса создает государство и/или религию и/или цивилизацию. В том случае, если народ создает государство, мы имеем дело с особым типом общества, в котором четко прослеживаются политические структуры, институты, формы и уложения. Это свойство всех государств.
Определенный тип государств, а именно, европейские государства Нового времени, создают исторически особую модель политического устройства, основанную на началах и принципах, качественно отличающихся от остальных государств. Этот радикально новый тип государств и обществ, им соответствующих, принято называть «национальными государствами» или «Государствами-Нациями» («Etat-Nation» по-французски). Общество, выступающее как содержание «национального государства», и есть нация.
Нация - понятие строго политическое, неразрывно связанное с государством, причём с конкретным государством - современным европейским буржуазным государством Нового времени.
В этносоциологии «нация» является одним из основополагающих концептов. Она трактуется как вторая производная от этноса. Нация есть общество, качественно ещё более сложное и дифференцированное, нежели народ.
Как этнос был матрицей для народа (лаоса), так и народ является матрицей для нации. Но и здесь налицо диалектический момент. Народ, проявляя себя в истории, замещает собой этнос, вынося его в сферу подразумеваний, на нижний этаж или в подвал, скрывая его за своим фасадом.
Точно такой же диалектический момент есть и в нации. Нация, проявляя себя в политической истории Нового времени (а в другие эпохи мы следов наций в таком понимании не встречаем), замещает собой народ, вынося его в сферу подразумеваний, смещая на нижний этаж (на сей раз на второй этаж, т.к. первый занят этносом) и закрывая его фасадом.
На поверхностном уровне, когда есть народ, то нет этноса; когда есть нация, то нет народа. Но если заглянуть глубже, то под народом мы обнаружим этнос (койнему), а под нацией - народ (как первую производную от этноса).
Если в народе существовали две модели идентичности - этническая (количественно преобладающая, массовая) и индивидуальная (минимальная, элитарная), то в нации нормативом становится только одна - индивидуальная идентичность, которая распространяется на всех членов нации. В народе индивидуумами были «герои», аристократия. В нации индивидуумами являются «торговцы» [36], т.е. третье сословие, а нормативно вообще все.
Индивидуальная идентификация лежит в основе нации и выражается в конкретном правовом признаке - гражданстве. Элементом нации является гражданин данного государства. Эта форма идентичности является правовой, политической, строго фиксированной.
На первый взгляд, она вытесняет и отменяет другие формы идентичности - с этносом и с народом. С правовой точки зрения, так оно и есть: ни этнос, ни народ, ни сословность, ни профессия, ни местожительство в классических нациях не являются юридическими категориями и нигде в официальной документации или в правовых уложениях не фигурируют. Но на более глубоком уровне факторы этничности и принадлежности к народу как историческому целому, включая его стратификационную структуру, сохраняются и при определённых обстоятельствах дают о себе знать.
В нации доминирует городское (политизированное) население, которому точнее всего соответствует греческий термин δήμος («демос»). Демос, в отличие от этноса и лаоса, в греческой истории означал именно «население», жителей «городских концов» без ясной этнической или сословной идентичности. Поэтому Аристотель рассматривал «демократию» как отрицательную модель политического устройства, в отличие от «политии». И в «демократии», и в «политии», по Аристотелю, речь идёт о правлении большинства (в отличие от аристократии, монархии, тирании и олигархии). Но «полития» представляет собой качественное, социально компетентное, органическое большинство (что можно соотнести с народом), а «демократия» - правление «городских концов», где живут все без разбора, т.е. не-качественного большинства.
Нация состоит из граждан, совокупность которых является населением (демосом).
4.1. Нация и реверсивность
В отношениях между этносом и народом мы видим реверсивность, т.е. обратимость: из этносов создаётся народ, который может вновь «развалиться» на этносы. Сохраняется ли принцип реверсивности применительно к нации?
Здесь всё сложнее. Нация, в отличие от этноса, не является органическим, а в отличие от народа - историческим сообществом, т.е. зависящим от реализации проекта, выдвигаемого «героической» (в социологическом смысле) элитой. Нация задумана как чисто рациональное и договорное явление, а в самой идее договора заложена возможность его расторжения и заключения нового. Поэтому (теоретически) нация, распадаясь, порождает новые нации, на основе новых договоров с другой группой участников. Но на практике дело обстоит не совсем так. Распад национальных государств, например, Чехословакии или Югославии в 90-е гг. XX в., которые около столетия до того образовались как нации на обломках Австро-Венгерской и Османской империй, формально будучи новым договором, создающим новые нации, на практике является возвратом либо к этнической койнеме, либо к народу, исторически создавшему государство, оформленное как нация.
Чехословакия разделилась мирно и по договору на два национальных государства - Чехию и Словакию, но в основе такого разделения лежал этнический и этноконфессиональный принцип. Чехи - преимущественно протестанты, словаки - католики. Религия является социологическим признаком народа, а разделение двух близких славянских культур, чешской и словацкой, с очень близким, если не тождественным языком, указывает на обнажение чисто этнического начала - койнемы.
В бывшей Югославии народ формировался вокруг сербского этноса, пытавшегося консолидировать иные этнические и культурные группы Югославии. Сербы были этносом с амбициями народа, но оформленного как нация. Когда в Югославии ослабла вертикаль федеральной власти, этносы (оформленные в республики - хорваты, словенцы, македонцы, босняки, албанцы и черногорцы) стали расшатывать национальное государство. Этому отчаянно противостояли сербы, мыслившие себя народом, а Югославию - своим государством. Это закончилось трагически: почти все этнические регионы отделились и создали новые национальные государства, а сербы были отброшены от идентичности народа к идентичности этноса. Большинство этих процессов сопровождалось резнёй, битвами и вмешательством внешних государств-наций - стран НАТО и России.
Здесь мы видим, что на поверхностном уровне югославская нация пересматривала свой договор для создания новых национальных комбинаций. И с правовой точки зрения так оно и было. На практике же в этом трагическом и кровавом процессе происходили сначала
- частичная реабилитация этносов (кроме сербского), т.е. реверсивный распад нации на этносы (возврат к койнемам);
- а затем ускоренная (искусственная) трансформация этносов в нации, минуя стадию народа (т.к. весь процесс был определён правовым европейским контекстом Нового времени, где нормативным признаётся устройство общества именно по национально-государственному принципу).
Таким образом, с этносоциологической позиции мы можем различить реверсивность и в случае распада наций.
4.2. Национальность
Термин «национальность» получил особую смысловую нагрузку только в русскоязычном контексте (научном и правовом), тогда как на европейских языках смысл этого термина однозначен и не вызывает никаких двусмысленностей: «национальность» (английское «nationality», французское «nationalite», немецкое «Nazionalität») означает принадлежность к какому-то национальному государству, т.е. «гражданство». Это категория правовая и фиксируемая в документах.
В советской истории в связи с рядом обстоятельств, понятие «национальность» приобрело совершенно иное значение и стало означать «принадлежность к этносу». Таким образом, произошла существенная путаница между двумя социологическими концептами, отстоящими друг от друга на огромное расстояние - между этносом (койнемой) и нацией («второй производной» от этноса, политической и искусственной конструкцией).
Единственным значением, которое следует приписывать слову «национальность», является общепринятое европейское его употребление, подразумевающее только и строго «гражданство» и ничего кроме «гражданства». То есть, «национальность» в нашем случае - это гражданство Российской Федерации, бытие в качестве россиянина. А «татарин», «великоросс», «чеченец» или «якут» - это этничность, этническая принадлежность. Точно так же любой гражданин Франции, как этнический француз, так и натурализованный африканец или араб, имеют одну и ту же «национальность»: все «они французы по национальности» («leur nationalite c'est la nationalite francaise»). Этнически, религиозно, фенотипически, визуально они различаются, но это различие не юридическое и не правовое, оно не связано с нацией. Его могут фиксировать и самые обыкновенные наблюдатели, но корректно интерпретировать, описать и классифицировать - только этносоциологи.
5. Гражданское общество
Это ещё одна производная - на сей раз от нации. Оно основано, с одной стороны, на том же принципе, на котором строятся нации - на принципе индивидуального гражданства, но, в отличие от нации, оно отрицает фиксированность структуры агломерации, т.е. историческую оправданность (на современном этапе) государства как политического (хотя и сконструированного, механического) целого.
Взятое само по себе, в отрыве от нации, гражданское общество - это социологическая абстракция, представляющая собой проект существования граждан без национального государства, т.е. содержание без формы. Это общество мыслится как основанное исключительно на индивидуальной идентичности, по ту сторону всех форм идентичности коллективной - этнической, народной, сословной, религиозной и даже национальной.
Теория гражданского общества была создана философом Иммануилом Кантом (1724-1804) в духе пацифизма [37] и антропологического оптимизма: Кант считал, что люди однажды поймут, что воевать между собой, защищая государства-нации, неразумно, и что гораздо выгоднее и прибыльнее сотрудничать. Тогда-то и реализуется гражданское общество, основанное на разуме и морали. Идеи Канта легли в основу магистрального направления либеральной и буржуазно-демократической политико-социальной традиции.
Гражданское общество, таким образом, мыслится изначально выходящим за пределы национальных государств и противопоставляется им как формам организации, подлежащим постепенному упразднению. Форма агломеративной национальной идентичности должна уступить место идентичности исключительно индивидуальной. И только тогда мы получим общество индивидуумов, где никаких форм коллективной идентичности не останется.
В определённом смысле «гражданское общество» есть абстракция, т.к. эмпирически мы не знаем современного общества, которое существовало бы вне государственности и было бы постнациональным. Тем не менее, за этим концептом стоит вполне понятная система мысли, которая продолжает основной вектор социологических трансформаций, произошедших с европейскими обществами в Новое время, и рисует теоретический горизонт, к которому, следуя таким путем, мы рано или поздно должны прийти. Этот путь мыслится как уход от коллективной идентичности и индивидуальной героической идентичности (в сословном обществе) в сторону чисто индивидуальной идентичности и объявляется смыслом истории и направлением прогресса.
Для западной культуры и западного общества такой ход мысли вполне естественен и оправдан. Поэтому в этносоциологии вполне можно оперировать с категорией «гражданское общество».
Гражданское общество как концепт есть «третья производная» от этноса. В определённом смысле гражданское общество есть полная антитеза этноса, т.к. все соотношения, структурные симметрии, ценности и формы идентификации между ними перевёрнуты. Гражданское общество - это такая социологическая модель, которая предполагает отсутствие этноса даже в глубинном, бессознательном измерении.
5.1. Реверсивность гражданского общества
Реверсивно ли гражданское общество? На этот вопрос мы не можем ответить однозначно, т.к. процесс создания гражданского общества не завершён, и мы не имеем прецедентов, на которые можно было бы опираться. Единственное, что можно сделать в этом отношении, это проследить реверсивность предшествующих обществ, рассматриваемых с позиции этносоциологии. Этнос не исчезает до конца в народе и обнаруживается снова при распаде тех форм, которые исторически создает народ. Распад наций показывает, что и в национальных государствах этнический фактор и фактор народа до конца не упраздняются и снова могут стать важнейшей социальной формой идентификации. Таким образом, реверсивность наблюдается на практике во всех феноменологически наблюдаемых формах. «Первая» и «вторая производные» от этноса снова «возводимы к аргументу» - если использовать метафору дифференциальных исчислений. На этом основании можно предположить, что реверсивность является общим законом этносоциологии и распространяется на все типы обществ - как известных исторически (в этом можно наглядно убедиться), так и будущих, которым только предстоит «реализоваться».
Поэтому можно осторожно сказать, что скорее всего гражданское общество, когда (и если) оно будет построено, также имеет перспективу перехода назад - к менее сложным этносоциологическим моделям - таким как нации, народы и этносы.
6. Глобальное общество: апофеоз гражданского общества
Если поместить концепт гражданского общества в конкретный исторический контекст, мы увидим, что это общество не может не быть глобальным, сверхнациональным, постгосударственным. То есть гражданское общество предполагает, что в конце концов оно обязательно станет глобальным. Поэтому мы можем рассмотреть глобальное общество как высшую форму общества гражданского, как его оптимальное и конкретное воплощение.
Глобальное общество в своём становлении «имеет» следующие этапы:
1. Начинается оно с укрепления индивидуальной идентичности в рамках национальных государств. Это называется «демократизацией» и «социальной модернизацией». Коллективная идентификация с нацией и, соответственно, с государством постепенно уступает место строго индивидуальной идентификации. Гражданское общество набирает силы. Демократические национальные государства становятся всё более демократическими и всё менее национальными.
2. Достигшие высокого уровня демократизации и модернизации государства-нации сливаются в одно наднациональное образование, которое превращается в основу постнационального демократического сверх-государства. (Этот этап мы видим реализованным на практике в современном Евросоюзе.)
3. Второй этап длится до тех пор, пока, наконец, все общества и государства не достигнут высокого уровня демократизации и не объединятся в единое мировое государство (Global State) с единым мировым правительством (World Governement). Граждане этого планетарного государства - Космополиса - будут только гражданами мира, и сам статус гражданина будет полностью приравнен к статусу человека. Эта идеология получила название «права человека». Она подразумевает именно концепт глобального гражданства или глобального общества.
С социологической точки зрения следует обратить внимание на главный момент концепта глобального общества (как общества гражданского): это общество отрицает любую форму коллективной идентичности - этническую, историческую, цивилизационную, культурную, сословную, национальную и т.д. Реальное гражданское общество может быть только глобальным.
С точки зрения таксономии этносоциологии, глобальное общество не представляет собой отдельной социологической парадигмы. Его можно рассматривать, скорее, как совершенную форму гражданского общества. Можно посмотреть и иначе. Если взять глобальное общество как парадигму, то гражданское общество будет переходным состоянием от нации к глобальному обществу. В этом случае все качественные признаки гражданского общества (в первую очередь, чисто индивидуальна идентификация) автоматически переносятся на глобальное общество.
7. Постобщество и социология постмодернизма
Все модели рассмотренных обществ - от этноса (как койнемы) до глобального общества - представляют собой версии «человеческого общества» [38] (Р. Турнвальд). Этносы, народы и нации, а также определённые формы «гражданского общества» мы встречаем эмпирически в окружающем нас мире. А глобальное общество можно себе представить, продлив в будущее определённые тенденции, которые несомненно существуют уже сегодня. Все эти типы обществ предполагают человека как их участника. Все представления о переходе от стада зверей к первобытным человеческим обществам остаются гипотезами. Однако эти гипотезы остаются достаточно популярными, в том числе и в социологии (например, социал-дарвинизм известного социолога Герберта Спенсера (1820-1903), повлиявший на одну из авторитетных школ социологии - Чикагскую).
В настоящее время популярны другие гипотезы, которые представляют собой не гипотетический взгляд в до-человеческое прошлое, но столь же гипотетический взгляд в постчеловеческое будущее. Это направление известно как постмодернизм.
Существуют постмодернистские реконструкции, которые пытаются реконструировать следующий, находящийся уже за пределом глобального общества, горизонт будущего общества. Смысл таких конструкций основан на желании продлить вектор существующих сегодня социологических тенденций не только в «завтрашний день» («глобальное общество»), но и в послезавтрашний. Эта гипотеза, ещё более абстрактная, нежели гражданское и глобальное общество, симметрична относительно человеческого общества представлению о животном «предисловии» человеческой социальности, но может быть названа «машинным послесловием». Это идея постчеловека, который должен прийти на смену человеку как индивидууму.
Постчеловек - это концепт, продлевающий вектор дробления идентичности ещё на один качественный уровень и предлагающий расчленить индивидуальность на составляющие. Человеческий индивидуум тоже может быть осмыслен как нечто целостное и органическое, подобно этносу. И как социальная история (по меньшей мере, западных обществ) есть стремление раздробить эту цельность до атомарного уровня, так постистория или концепция «постчеловечества» предполагает раздробить и самого человека, заменив его машиной, киборгом, клоном или мутантом. Сама идея расшифровки гена уже содержит в себе поиск машинного кода человека, который можно будет улучшать и которым можно будет управлять, манипулировать. Сам человек осмысливается как машина, механизм, в функционирование которого можно вмешаться и его совершенствовать.
На основании такой социологической гипотезы, многократно обыгрываемой в современной научной фантастике (фрагменты которой постепенно становятся явью по мере прогресса генной инженерии, клонирования, нанотехнологий и т.д.), можно построить последнюю, чисто теоретическую модель, выходящую за рамки человеческого общества.
Последней производной этноса будет постчеловеческое общество, или постобщество. Если в рамках человеческого максимальной антитезой этноса является глобальное общество («третья производная» от этноса, равно как «третьей производной» является и гражданское общество), то за его пределами - в проекции постлюдей (уже дивидуумов, а не индивидуумов), можно пунктиром наметить условную «четвёртую производную» от этноса, представляющую собой ассоциацию киборгов, мутантов, клонов и машин. Это логический предел, в который упирается этносоциология при анализе гипотетического будущего человечества.
Источники
Дугин А.Г. Этносоциология. М.: Академический Проект, 2011. С. 5-43, 175-182, 186-188.
Ссылки
[33] Если читать Св. Писание не только богословски и философски (это большие и отдельные темы), но и социологически, то можно увидеть 40-летнюю моисееву «пустынную эпопею» как обобщение опыта человеческого в деле «народостроительства». Когда наказаны смертью в пустыне не «униженные» обязанностью исполнять волю Отца и нести за это ответственность, а «непокорные» носители «эдипова комплекса» (З. Фрейд), тяготящиеся требуемыми Отцом долгом и дисциплиной, так как по слову ап. Павла «если вы терпите наказание, то Бог поступает с вами, как с сынами. Ибо есть ли какой сын, которого бы не наказывал отец? Если же остаётесь без наказания, которое всем обще, то вы незаконные дети, а не сыны» (Евр 12:7-8). Так формируются в поколениях народа требуемые Отцом качества не в благоприятных условиях (хлебного Египта), а в испытаниях (голодной пустыней), когда, по слову Моисея, «да не будет между вами [...] такого человека, который [...] похвалялся бы в сердце своём, говоря: "я буду счастлив, несмотря на то, что буду ходить по произволу сердца моего"» (Втор 29:18-19). Так как ко времени выхода из Египта еврейский этнос уже «имелся в наличии», то перед Моисеем стояла задача исправления поведения «разболтавшихся» соплеменников. Но как известно из этнологии, для изменения стереотипа поведения этнической системы обычно требуется 2-3 поколения, что согласуется с 40 годами моисеевой «пустынной эпопеи», давшей импульс созиданию из этноса народа, то есть субъекта истории - культурно-исторической личности, имеющей память и задание. Так и после татарского нашествия, Русь «мигрирует» с щадящего Юга на суровый Север, из Киева к болотам Суздаля и Москвы. В начале этого пути была мозаика мелких этносов и субкультур, а в конце его - единый, закалённый в испытаниях, посуровевший, но и повзрослевший народ - уже не западный, а скорее восточный по своему стереотипу поведения. Этот путь на Север - воспроизведение библейского архетипа - нравственно закаляющего пути Израиля через пустыню. (Прим. сост.)
[34] Дугин А.Г. Этносоциология. М.: Академический Проект, 2011. С. 251-287. См. также: Дугин А.Г. Социология воображения. Введение в структурную социологию. М.: Академический Проект. С. 338-344.
[35] Дугин А.Г. Этносоциология. М.: Академический Проект, 2011. С. 288-315.
[36] Концепция социологических типов «героев» и «торговцев» предложена немецким социологом Вернером Зомбартом. См.: Зомбарт В. Торгаши и герои // Зомбарт В. Собрание сочинений: В 3 т. Том 2. СПб.: Владимир Даль, 2005.
[37] Кант И. К вечному миру // Кант И. Собрание сочинений: В 6 т. Том 6. М.: Мысль, 1966.
[38] Thurnwald R. Die menschliche Gesellschaft in ihren ethno-soziologischen Grundlagen, 5 B. Berlin: de Gruyter, 1931-1934.
«Цивилизация: слово - термин - теория» - это первая статья предлагаемого цикла. За ней следуют:
«Этнос - народ - нация - гражданское общество - глобальное общество - постобщество»
«Культура: регулятор общественных отношений и источник социальных энергий»
«СверхМодерн: "иначе-возможное" против универсума вечного "теперь"»
* * *
Оглавление
1. Введение в социологию: от общего к частному
1.1. Социальные страты и группы
1.2. Метафора театра
1.3. Человек как производная от общества
2. Этнос
2.1. Определение этноса (С.М. Широкогоров)
2.2. Этнос как открытая общность
2.3. Определение этничности (М. Вебер)
2.4. Теория этногенеза Л.Н. Гумилёва
2.4.1. Двусмысленность определений этноса у Гумилёва
2.4.2. Пассионарность и её вариации
2.4.3. Фазы этногенеза
2.4.4. Масштабирование этноса
2.4.5. Неизвестная история Евразии
2.4.6. Терминология Гумилёва и таксономия этносоциологии: коррекции и соответствия
2.5. Теория этноса Ю.В. Бромлея
2.6. Зарубежная этносоциология
2.7. Этнос и раса
2.8. Этнос и нация
2.9. Этнос и общество
2.10. Этнос как койнема
2.11. Голоморфизм этноса
2.12. Этнос как феномен
2.13. Этнос и «жизненный мир»
2.14. Этнос и пространство
3. Народ: первая производная от этноса
3.1. Творения народа: государство, религия, цивилизация
3.2. Обратимость соотношений этноса и народа
4. Нация: вторая производная от этноса
4.1. Нация и реверсивность
4.2. Национальность
5. Гражданское общество
5.1. Реверсивность гражданского общества
6. Глобальное общество: апофеоз гражданского общества
7. Постобщество и социология постмодернизма
Источники
Ссылки
(Окончание.)
3. Народ: первая производная от этноса
В этносоциологии концепт «народ» (λαός - «лаос») существенно отличается от концепта «этнос». Народ представляет собой социальную организацию общества, качественно более сложную, чем этнос.
В понятие λαός греки вкладывали представление о группе людей, объединённых либо общим участием в военном походе, либо просто организованных ради какой-то цели или движущихся куда-то.
Этнос статичен. Лаос подвижен. Лаос представляет собой более искусственную, целенаправленную и организованную общность, нежели этнос. Лаос может быть уподоблен ополчению, т.е. группе людей, мобилизованных для достижения какой-то исторической и чаще всего военной цели. Именно греческому слову λαός более всего соответствует немецкое «das Volk», «народ». Показательно, что русское слово «полк» является родственным немецкому по своему происхождению. Значение организованного коллектива, в первую очередь, военного (полк), точно соответствует понятию «народ».
В народе целостность этноса нарушается. Структура общества качественно усложняется. Возникают социальная стратификация и выделение чётких социальных групп. В народе уже есть классы и дифференцированные профессиональные и иные социальные градации. Начинается процесс разделения труда.
Народ есть этнос, вступивший в историю [33]. Вместо вечного возвращения, постоянного цикла, поддерживаемого мифом, возникают иные формы темпоральности. Самым ярким выражением этого является линейное время.
В народе начинается выделение различных социальных страт, которые обособляются друг от друга. У каждой страты формируются свои социологические особенности. Часто страты приобретают форму фиксированных каст. Перейти из одной касты в другую сложно или почти невозможно. Складывается институт рабства и практика наёмного труда.
Качественно меняется система мифов и обрядов. Они также дифференцируются по кастовому принципу. Если для этноса характерны сказки и мифы, то для народа - эпос.
Ужесточается разделение между полами, чаще всего в форме патриархата, который становится нормативом.
В образовании народа всегда с необходимостью участвуют несколько этносов - два или более. Никогда народ не образуется путём количественного роста этноса. Специфика народа заключается в том, что в его основе лежит контакт как минимум двух этносов (как правило, намного большего их числа). Один из этносов или группа этносов образуют в ходе сложных социологических, политических и экономических процедур высшую страту; другой этнос (или группа этносов) - низшую. Так закладываются основы социологических категорий - элита и массы.
Народ, «лаос», есть первая производная этноса. Не будучи этносом в чистом виде, народ сохраняет с ним органическую связь. В народе есть этнический срез, этническое измерение, но оно отныне не единственное. Народ как особая историческая форма общества содержит в себе этнос (как вневременную форму общества), но не исчерпывается ей. Можно представить себе народ (лаос) как двухэтажное здание. Первый этаж - этнос как концепт, и чаще всего этносы как феномены (во множественном числе). Второй этаж - собственно сам народ, т.е. то новое, что содержится только в нём и не содержится в этносе. Подробное освещение темы народа и описывающих его параметров дано в [34].
В отличие от идентичности в этносе, идентичность в народе является более сложной. Если в этносе доминировала безличность и коллективная, всё включающая в себя, инстанция (например, Do Kamo у меланезийских канаков), то в народе есть и коллективная, и индивидуальная идентичность. Индивидуальная идентичность, однако, мыслится не как нечто всеобщее, а как нечто исключительное, как прерогатива героев, вождей, выдающихся личностей, обобщённо - элиты. В структуре народа коллективная идентичность является наиболее распространённой, массовой, а индивидуальная - редкой, элитарной.
Тем самым, процесс самоидентификации для всего общества в целом качественно усложняется. Модель этноса как целого и рода как части дополняется стратификационной шкалой и делением на социальные группы, которые становятся дополнительными инстанциями идентичности. Теперь, кроме идентичности этноса и рода, в ответе на вопрос «кто я?» или «кто мы?» (вопрос «кто я?» уже имеет силу), требуется дать ссылку на касту, профессию и местонахождение.
Социум складывается из койнем (το κοινόν), как из мифем создаётся миф. Мифем, койнем или слов в языке ограниченное количество, а число их комбинаций в мифы, общества или речи огромно.
3.1. Творения народа: государство, религия, цивилизация
Этносоциологическая категория «народ», появляясь как исторический феномен, производит следующие формы:
- государство,
- религию,
- цивилизацию.
Эти формы могут существовать последовательно (история даёт примеры любых последовательностей), а могут все вместе или в каком угодно сочетании. Наличие общества как народа позволяет переходить от одной формы к другой. Именно народ обеспечивает этим формам преемственность, непрерывность и действительность.
Всякий раз, когда народ даёт знать о своём существовании, он делает это посредством создания одной из этих форм или одновременно нескольких. Народ проявляет себя лишь через эти формы. С этим связано и то обстоятельство, что многие исторические и социологические школы упускают из виду народ как этносоциологическое явление, т.к. его сущность и его структура скрываются за более наглядными и доступными для изучения явлениями - государствами, религиями или цивилизациями. Марксисты тяготеют к экономическому толкованию природы государства. Либералы видят во всём индивидуумов, рыночные институты и системы межиндивидуальных контрактов. Политологи и историки бросаются исследовать политические режимы. Религиоведы сосредоточиваются на догматике и институтах. Культурологи погружаются в сопоставление между собой цивилизационных стилей. При всех этих подходах единство социальной системы (общества как народа), стоящей за всеми этими явлениями, испаряется. Для этносоциологии это представляет собой missing link (пропавшее звено).
3.2. Обратимость соотношений этноса и народа
В истории мы видим, что отношения между двумя формами общества - этносом и народом - бывают взаимообратимыми. Возникновение народа из этносов - это одно направление этносоциологического процесса. Но народ также может распадаться на этносы - как правило, новые. Это обратное направление. Поэтому соотношение «этнос - народ» является реверсивным.
Процесс возникновения народов из этносов, распада народов на новые этносы и снова возникновение народов и т.д. представляет собой систему исторических циклов. Этнос является койнемой, т.е. минимальной структурой общества как такового. Народ же представляет собой более сложную структуру, состоящую из нескольких койнем, расположенных в иерархической последовательности. Распад народа (государства, цивилизации, единой религии) на составляющие приводит к жизни новые койнемы. При этом надо заметить, что в составе народа этносы часто меняются до такой степени, что после распада народа происходит не возврат к старым этносам, но появление новых этносов, хотя в некоторых случаях старые этносы сохраняются. При этом как минимум один этнос меняется необратимо - тот, который был ядром формирования народа. После существования в качестве ядра народа этнос не возвращается к прежней исторической форме, вместо него формируются новые этносы.
Можно проследить это на примере греческой цивилизации. Древние греки были народом, состоящим из множества этносов и создавшим особую средиземноморскую цивилизацию. Когда цивилизация распалась, на её месте появились различные новые этносы, а ядро греческой цивилизации (население Пелопоннеса и Балкан) трансформировалось в совершенно новый этнос, которым являются современные греки.
Народ, создавший Римскую Империю, строился вокруг трёх этнических групп (рамны, тиции и луцеры - «tribus», что позже стало термином для обозначения понятия «племени» - англ. «tribe») и постепенно получил обобщённое название «римляне» или «латиняне», т.е. «жители Лации», «ядра» Римской Империи. История Рима знала множество сложнейших этнических трансформаций, но после её распада в её границах, включая саму Италию, появились совершенно новые этносы. Распад огромной структуры, созданной народом, породил целую серию новых койнем, хотя некоторые этносы (как правило, на периферии империи) сохранились с древнейших времен неизменными (например, баски).
4. Нация: вторая производная от этноса
Ещё одно понятие, имеющее множество толкований и вызывающее яростные споры, - это «нация». Поэтому здесь дается лишь базовое описание этого концепта, отсылая за подробностями к [35].
Народ как первая производная этноса создает государство и/или религию и/или цивилизацию. В том случае, если народ создает государство, мы имеем дело с особым типом общества, в котором четко прослеживаются политические структуры, институты, формы и уложения. Это свойство всех государств.
Определенный тип государств, а именно, европейские государства Нового времени, создают исторически особую модель политического устройства, основанную на началах и принципах, качественно отличающихся от остальных государств. Этот радикально новый тип государств и обществ, им соответствующих, принято называть «национальными государствами» или «Государствами-Нациями» («Etat-Nation» по-французски). Общество, выступающее как содержание «национального государства», и есть нация.
Нация - понятие строго политическое, неразрывно связанное с государством, причём с конкретным государством - современным европейским буржуазным государством Нового времени.
В этносоциологии «нация» является одним из основополагающих концептов. Она трактуется как вторая производная от этноса. Нация есть общество, качественно ещё более сложное и дифференцированное, нежели народ.
Как этнос был матрицей для народа (лаоса), так и народ является матрицей для нации. Но и здесь налицо диалектический момент. Народ, проявляя себя в истории, замещает собой этнос, вынося его в сферу подразумеваний, на нижний этаж или в подвал, скрывая его за своим фасадом.
Точно такой же диалектический момент есть и в нации. Нация, проявляя себя в политической истории Нового времени (а в другие эпохи мы следов наций в таком понимании не встречаем), замещает собой народ, вынося его в сферу подразумеваний, смещая на нижний этаж (на сей раз на второй этаж, т.к. первый занят этносом) и закрывая его фасадом.
На поверхностном уровне, когда есть народ, то нет этноса; когда есть нация, то нет народа. Но если заглянуть глубже, то под народом мы обнаружим этнос (койнему), а под нацией - народ (как первую производную от этноса).
Если в народе существовали две модели идентичности - этническая (количественно преобладающая, массовая) и индивидуальная (минимальная, элитарная), то в нации нормативом становится только одна - индивидуальная идентичность, которая распространяется на всех членов нации. В народе индивидуумами были «герои», аристократия. В нации индивидуумами являются «торговцы» [36], т.е. третье сословие, а нормативно вообще все.
Индивидуальная идентификация лежит в основе нации и выражается в конкретном правовом признаке - гражданстве. Элементом нации является гражданин данного государства. Эта форма идентичности является правовой, политической, строго фиксированной.
На первый взгляд, она вытесняет и отменяет другие формы идентичности - с этносом и с народом. С правовой точки зрения, так оно и есть: ни этнос, ни народ, ни сословность, ни профессия, ни местожительство в классических нациях не являются юридическими категориями и нигде в официальной документации или в правовых уложениях не фигурируют. Но на более глубоком уровне факторы этничности и принадлежности к народу как историческому целому, включая его стратификационную структуру, сохраняются и при определённых обстоятельствах дают о себе знать.
В нации доминирует городское (политизированное) население, которому точнее всего соответствует греческий термин δήμος («демос»). Демос, в отличие от этноса и лаоса, в греческой истории означал именно «население», жителей «городских концов» без ясной этнической или сословной идентичности. Поэтому Аристотель рассматривал «демократию» как отрицательную модель политического устройства, в отличие от «политии». И в «демократии», и в «политии», по Аристотелю, речь идёт о правлении большинства (в отличие от аристократии, монархии, тирании и олигархии). Но «полития» представляет собой качественное, социально компетентное, органическое большинство (что можно соотнести с народом), а «демократия» - правление «городских концов», где живут все без разбора, т.е. не-качественного большинства.
Нация состоит из граждан, совокупность которых является населением (демосом).
4.1. Нация и реверсивность
В отношениях между этносом и народом мы видим реверсивность, т.е. обратимость: из этносов создаётся народ, который может вновь «развалиться» на этносы. Сохраняется ли принцип реверсивности применительно к нации?
Здесь всё сложнее. Нация, в отличие от этноса, не является органическим, а в отличие от народа - историческим сообществом, т.е. зависящим от реализации проекта, выдвигаемого «героической» (в социологическом смысле) элитой. Нация задумана как чисто рациональное и договорное явление, а в самой идее договора заложена возможность его расторжения и заключения нового. Поэтому (теоретически) нация, распадаясь, порождает новые нации, на основе новых договоров с другой группой участников. Но на практике дело обстоит не совсем так. Распад национальных государств, например, Чехословакии или Югославии в 90-е гг. XX в., которые около столетия до того образовались как нации на обломках Австро-Венгерской и Османской империй, формально будучи новым договором, создающим новые нации, на практике является возвратом либо к этнической койнеме, либо к народу, исторически создавшему государство, оформленное как нация.
Чехословакия разделилась мирно и по договору на два национальных государства - Чехию и Словакию, но в основе такого разделения лежал этнический и этноконфессиональный принцип. Чехи - преимущественно протестанты, словаки - католики. Религия является социологическим признаком народа, а разделение двух близких славянских культур, чешской и словацкой, с очень близким, если не тождественным языком, указывает на обнажение чисто этнического начала - койнемы.
В бывшей Югославии народ формировался вокруг сербского этноса, пытавшегося консолидировать иные этнические и культурные группы Югославии. Сербы были этносом с амбициями народа, но оформленного как нация. Когда в Югославии ослабла вертикаль федеральной власти, этносы (оформленные в республики - хорваты, словенцы, македонцы, босняки, албанцы и черногорцы) стали расшатывать национальное государство. Этому отчаянно противостояли сербы, мыслившие себя народом, а Югославию - своим государством. Это закончилось трагически: почти все этнические регионы отделились и создали новые национальные государства, а сербы были отброшены от идентичности народа к идентичности этноса. Большинство этих процессов сопровождалось резнёй, битвами и вмешательством внешних государств-наций - стран НАТО и России.
Здесь мы видим, что на поверхностном уровне югославская нация пересматривала свой договор для создания новых национальных комбинаций. И с правовой точки зрения так оно и было. На практике же в этом трагическом и кровавом процессе происходили сначала
- частичная реабилитация этносов (кроме сербского), т.е. реверсивный распад нации на этносы (возврат к койнемам);
- а затем ускоренная (искусственная) трансформация этносов в нации, минуя стадию народа (т.к. весь процесс был определён правовым европейским контекстом Нового времени, где нормативным признаётся устройство общества именно по национально-государственному принципу).
Таким образом, с этносоциологической позиции мы можем различить реверсивность и в случае распада наций.
4.2. Национальность
Термин «национальность» получил особую смысловую нагрузку только в русскоязычном контексте (научном и правовом), тогда как на европейских языках смысл этого термина однозначен и не вызывает никаких двусмысленностей: «национальность» (английское «nationality», французское «nationalite», немецкое «Nazionalität») означает принадлежность к какому-то национальному государству, т.е. «гражданство». Это категория правовая и фиксируемая в документах.
В советской истории в связи с рядом обстоятельств, понятие «национальность» приобрело совершенно иное значение и стало означать «принадлежность к этносу». Таким образом, произошла существенная путаница между двумя социологическими концептами, отстоящими друг от друга на огромное расстояние - между этносом (койнемой) и нацией («второй производной» от этноса, политической и искусственной конструкцией).
Единственным значением, которое следует приписывать слову «национальность», является общепринятое европейское его употребление, подразумевающее только и строго «гражданство» и ничего кроме «гражданства». То есть, «национальность» в нашем случае - это гражданство Российской Федерации, бытие в качестве россиянина. А «татарин», «великоросс», «чеченец» или «якут» - это этничность, этническая принадлежность. Точно так же любой гражданин Франции, как этнический француз, так и натурализованный африканец или араб, имеют одну и ту же «национальность»: все «они французы по национальности» («leur nationalite c'est la nationalite francaise»). Этнически, религиозно, фенотипически, визуально они различаются, но это различие не юридическое и не правовое, оно не связано с нацией. Его могут фиксировать и самые обыкновенные наблюдатели, но корректно интерпретировать, описать и классифицировать - только этносоциологи.
5. Гражданское общество
Это ещё одна производная - на сей раз от нации. Оно основано, с одной стороны, на том же принципе, на котором строятся нации - на принципе индивидуального гражданства, но, в отличие от нации, оно отрицает фиксированность структуры агломерации, т.е. историческую оправданность (на современном этапе) государства как политического (хотя и сконструированного, механического) целого.
Взятое само по себе, в отрыве от нации, гражданское общество - это социологическая абстракция, представляющая собой проект существования граждан без национального государства, т.е. содержание без формы. Это общество мыслится как основанное исключительно на индивидуальной идентичности, по ту сторону всех форм идентичности коллективной - этнической, народной, сословной, религиозной и даже национальной.
Теория гражданского общества была создана философом Иммануилом Кантом (1724-1804) в духе пацифизма [37] и антропологического оптимизма: Кант считал, что люди однажды поймут, что воевать между собой, защищая государства-нации, неразумно, и что гораздо выгоднее и прибыльнее сотрудничать. Тогда-то и реализуется гражданское общество, основанное на разуме и морали. Идеи Канта легли в основу магистрального направления либеральной и буржуазно-демократической политико-социальной традиции.
Гражданское общество, таким образом, мыслится изначально выходящим за пределы национальных государств и противопоставляется им как формам организации, подлежащим постепенному упразднению. Форма агломеративной национальной идентичности должна уступить место идентичности исключительно индивидуальной. И только тогда мы получим общество индивидуумов, где никаких форм коллективной идентичности не останется.
В определённом смысле «гражданское общество» есть абстракция, т.к. эмпирически мы не знаем современного общества, которое существовало бы вне государственности и было бы постнациональным. Тем не менее, за этим концептом стоит вполне понятная система мысли, которая продолжает основной вектор социологических трансформаций, произошедших с европейскими обществами в Новое время, и рисует теоретический горизонт, к которому, следуя таким путем, мы рано или поздно должны прийти. Этот путь мыслится как уход от коллективной идентичности и индивидуальной героической идентичности (в сословном обществе) в сторону чисто индивидуальной идентичности и объявляется смыслом истории и направлением прогресса.
Для западной культуры и западного общества такой ход мысли вполне естественен и оправдан. Поэтому в этносоциологии вполне можно оперировать с категорией «гражданское общество».
Гражданское общество как концепт есть «третья производная» от этноса. В определённом смысле гражданское общество есть полная антитеза этноса, т.к. все соотношения, структурные симметрии, ценности и формы идентификации между ними перевёрнуты. Гражданское общество - это такая социологическая модель, которая предполагает отсутствие этноса даже в глубинном, бессознательном измерении.
5.1. Реверсивность гражданского общества
Реверсивно ли гражданское общество? На этот вопрос мы не можем ответить однозначно, т.к. процесс создания гражданского общества не завершён, и мы не имеем прецедентов, на которые можно было бы опираться. Единственное, что можно сделать в этом отношении, это проследить реверсивность предшествующих обществ, рассматриваемых с позиции этносоциологии. Этнос не исчезает до конца в народе и обнаруживается снова при распаде тех форм, которые исторически создает народ. Распад наций показывает, что и в национальных государствах этнический фактор и фактор народа до конца не упраздняются и снова могут стать важнейшей социальной формой идентификации. Таким образом, реверсивность наблюдается на практике во всех феноменологически наблюдаемых формах. «Первая» и «вторая производные» от этноса снова «возводимы к аргументу» - если использовать метафору дифференциальных исчислений. На этом основании можно предположить, что реверсивность является общим законом этносоциологии и распространяется на все типы обществ - как известных исторически (в этом можно наглядно убедиться), так и будущих, которым только предстоит «реализоваться».
Поэтому можно осторожно сказать, что скорее всего гражданское общество, когда (и если) оно будет построено, также имеет перспективу перехода назад - к менее сложным этносоциологическим моделям - таким как нации, народы и этносы.
6. Глобальное общество: апофеоз гражданского общества
Если поместить концепт гражданского общества в конкретный исторический контекст, мы увидим, что это общество не может не быть глобальным, сверхнациональным, постгосударственным. То есть гражданское общество предполагает, что в конце концов оно обязательно станет глобальным. Поэтому мы можем рассмотреть глобальное общество как высшую форму общества гражданского, как его оптимальное и конкретное воплощение.
Глобальное общество в своём становлении «имеет» следующие этапы:
1. Начинается оно с укрепления индивидуальной идентичности в рамках национальных государств. Это называется «демократизацией» и «социальной модернизацией». Коллективная идентификация с нацией и, соответственно, с государством постепенно уступает место строго индивидуальной идентификации. Гражданское общество набирает силы. Демократические национальные государства становятся всё более демократическими и всё менее национальными.
2. Достигшие высокого уровня демократизации и модернизации государства-нации сливаются в одно наднациональное образование, которое превращается в основу постнационального демократического сверх-государства. (Этот этап мы видим реализованным на практике в современном Евросоюзе.)
3. Второй этап длится до тех пор, пока, наконец, все общества и государства не достигнут высокого уровня демократизации и не объединятся в единое мировое государство (Global State) с единым мировым правительством (World Governement). Граждане этого планетарного государства - Космополиса - будут только гражданами мира, и сам статус гражданина будет полностью приравнен к статусу человека. Эта идеология получила название «права человека». Она подразумевает именно концепт глобального гражданства или глобального общества.
С социологической точки зрения следует обратить внимание на главный момент концепта глобального общества (как общества гражданского): это общество отрицает любую форму коллективной идентичности - этническую, историческую, цивилизационную, культурную, сословную, национальную и т.д. Реальное гражданское общество может быть только глобальным.
С точки зрения таксономии этносоциологии, глобальное общество не представляет собой отдельной социологической парадигмы. Его можно рассматривать, скорее, как совершенную форму гражданского общества. Можно посмотреть и иначе. Если взять глобальное общество как парадигму, то гражданское общество будет переходным состоянием от нации к глобальному обществу. В этом случае все качественные признаки гражданского общества (в первую очередь, чисто индивидуальна идентификация) автоматически переносятся на глобальное общество.
7. Постобщество и социология постмодернизма
Все модели рассмотренных обществ - от этноса (как койнемы) до глобального общества - представляют собой версии «человеческого общества» [38] (Р. Турнвальд). Этносы, народы и нации, а также определённые формы «гражданского общества» мы встречаем эмпирически в окружающем нас мире. А глобальное общество можно себе представить, продлив в будущее определённые тенденции, которые несомненно существуют уже сегодня. Все эти типы обществ предполагают человека как их участника. Все представления о переходе от стада зверей к первобытным человеческим обществам остаются гипотезами. Однако эти гипотезы остаются достаточно популярными, в том числе и в социологии (например, социал-дарвинизм известного социолога Герберта Спенсера (1820-1903), повлиявший на одну из авторитетных школ социологии - Чикагскую).
В настоящее время популярны другие гипотезы, которые представляют собой не гипотетический взгляд в до-человеческое прошлое, но столь же гипотетический взгляд в постчеловеческое будущее. Это направление известно как постмодернизм.
Существуют постмодернистские реконструкции, которые пытаются реконструировать следующий, находящийся уже за пределом глобального общества, горизонт будущего общества. Смысл таких конструкций основан на желании продлить вектор существующих сегодня социологических тенденций не только в «завтрашний день» («глобальное общество»), но и в послезавтрашний. Эта гипотеза, ещё более абстрактная, нежели гражданское и глобальное общество, симметрична относительно человеческого общества представлению о животном «предисловии» человеческой социальности, но может быть названа «машинным послесловием». Это идея постчеловека, который должен прийти на смену человеку как индивидууму.
Постчеловек - это концепт, продлевающий вектор дробления идентичности ещё на один качественный уровень и предлагающий расчленить индивидуальность на составляющие. Человеческий индивидуум тоже может быть осмыслен как нечто целостное и органическое, подобно этносу. И как социальная история (по меньшей мере, западных обществ) есть стремление раздробить эту цельность до атомарного уровня, так постистория или концепция «постчеловечества» предполагает раздробить и самого человека, заменив его машиной, киборгом, клоном или мутантом. Сама идея расшифровки гена уже содержит в себе поиск машинного кода человека, который можно будет улучшать и которым можно будет управлять, манипулировать. Сам человек осмысливается как машина, механизм, в функционирование которого можно вмешаться и его совершенствовать.
На основании такой социологической гипотезы, многократно обыгрываемой в современной научной фантастике (фрагменты которой постепенно становятся явью по мере прогресса генной инженерии, клонирования, нанотехнологий и т.д.), можно построить последнюю, чисто теоретическую модель, выходящую за рамки человеческого общества.
Последней производной этноса будет постчеловеческое общество, или постобщество. Если в рамках человеческого максимальной антитезой этноса является глобальное общество («третья производная» от этноса, равно как «третьей производной» является и гражданское общество), то за его пределами - в проекции постлюдей (уже дивидуумов, а не индивидуумов), можно пунктиром наметить условную «четвёртую производную» от этноса, представляющую собой ассоциацию киборгов, мутантов, клонов и машин. Это логический предел, в который упирается этносоциология при анализе гипотетического будущего человечества.
Источники
Дугин А.Г. Этносоциология. М.: Академический Проект, 2011. С. 5-43, 175-182, 186-188.
Ссылки
[33] Если читать Св. Писание не только богословски и философски (это большие и отдельные темы), но и социологически, то можно увидеть 40-летнюю моисееву «пустынную эпопею» как обобщение опыта человеческого в деле «народостроительства». Когда наказаны смертью в пустыне не «униженные» обязанностью исполнять волю Отца и нести за это ответственность, а «непокорные» носители «эдипова комплекса» (З. Фрейд), тяготящиеся требуемыми Отцом долгом и дисциплиной, так как по слову ап. Павла «если вы терпите наказание, то Бог поступает с вами, как с сынами. Ибо есть ли какой сын, которого бы не наказывал отец? Если же остаётесь без наказания, которое всем обще, то вы незаконные дети, а не сыны» (Евр 12:7-8). Так формируются в поколениях народа требуемые Отцом качества не в благоприятных условиях (хлебного Египта), а в испытаниях (голодной пустыней), когда, по слову Моисея, «да не будет между вами [...] такого человека, который [...] похвалялся бы в сердце своём, говоря: "я буду счастлив, несмотря на то, что буду ходить по произволу сердца моего"» (Втор 29:18-19). Так как ко времени выхода из Египта еврейский этнос уже «имелся в наличии», то перед Моисеем стояла задача исправления поведения «разболтавшихся» соплеменников. Но как известно из этнологии, для изменения стереотипа поведения этнической системы обычно требуется 2-3 поколения, что согласуется с 40 годами моисеевой «пустынной эпопеи», давшей импульс созиданию из этноса народа, то есть субъекта истории - культурно-исторической личности, имеющей память и задание. Так и после татарского нашествия, Русь «мигрирует» с щадящего Юга на суровый Север, из Киева к болотам Суздаля и Москвы. В начале этого пути была мозаика мелких этносов и субкультур, а в конце его - единый, закалённый в испытаниях, посуровевший, но и повзрослевший народ - уже не западный, а скорее восточный по своему стереотипу поведения. Этот путь на Север - воспроизведение библейского архетипа - нравственно закаляющего пути Израиля через пустыню. (Прим. сост.)
[34] Дугин А.Г. Этносоциология. М.: Академический Проект, 2011. С. 251-287. См. также: Дугин А.Г. Социология воображения. Введение в структурную социологию. М.: Академический Проект. С. 338-344.
[35] Дугин А.Г. Этносоциология. М.: Академический Проект, 2011. С. 288-315.
[36] Концепция социологических типов «героев» и «торговцев» предложена немецким социологом Вернером Зомбартом. См.: Зомбарт В. Торгаши и герои // Зомбарт В. Собрание сочинений: В 3 т. Том 2. СПб.: Владимир Даль, 2005.
[37] Кант И. К вечному миру // Кант И. Собрание сочинений: В 6 т. Том 6. М.: Мысль, 1966.
[38] Thurnwald R. Die menschliche Gesellschaft in ihren ethno-soziologischen Grundlagen, 5 B. Berlin: de Gruyter, 1931-1934.