ДВА КИЛОГРАММА БЕЛОЙ ЧЕРЕШНИ, или ОСЫ ОТ БАБУШКИ НИНЫ
Никакая она не белая. Желтая. А в готовом виде - вообще оранжево-коричневая. Но я не смогла устоять перед этим призывом, да, именно призывом: варенье из белой черешни. Купила ее прямо на улице, у незнакомой тетеньки в стихийном торговом ряду. Два килограмма сразу. Хорошего варенья должно быть много!
Только вот сначала доя хорошего варенья из каждой ягоды надо косточку извлечь. Самые отборные черешневые садо-мазохисты и на этом не останавливаются: на место каждой косточки кладут кусочек фундука или грецкого ореха. Но я пока не с ними. У меня только косточки. Подумаешь! В этом деле я - ас. Из вишни достаю ее твердую сердцевину с помощью двух собственных пальцев, без всяких допотопных шпилек и высокотехнологических машинок.
Но черешня оказалась... крепкой ягодой. Обливала меня соком (почему только одна буква до слова облевать?), пугала червяками - действительно белыми на ее желтом фоне, теряла в знак протеста целостность и в забытьи прыгала в гору с косточками вместо миски с грядущим вареньем.
Результат своих препирательств с черешней я опустила в горячий сахарный сироп и почему-то, глядя на свои руки, подумала о дамах, леди и пани, которые никогда не портят свой маникюр борьбой за черешневое варенье. Темно-желтая от ягодного сока кожа вокруг моих ногтей совсем испортила бы присутствие моего женского духа, если бы не запись на маникюр уже на следующее утро.
- Два килограмма черешни, - смиренно и с надеждой сказала я мастеру маникюра Юле, как только положила свои трудовые руки перед ней.
- Сок от черешни вишней убирается! - уверенно сказала Юля. - Вишня даже следы шелковицы с кожи выгоняет, - и насыпала в ванночку для моих рук розовый порошок с добавлением вишневой кислоты и запахом вишневого мороженого.
Готовое варенье я разливала заново ухоженными руками.
Варится оно в три приема. Уже на первом я поняла, что мне напоминает этот аромат: компот из черешни же! В магазинных банках! Венгерский или болгарский, из самого дальнего закутка детства! Вот, значит, зачем я откликнулась на этот призыв: варенье из белой черешни!
Я ждала нашествия ос, как было в бабушкином доме, когда варилось варенье в большом алюминиевом тазу. Черешня у бабушки не росла - слишком это южное дерево для моего родного севера Беларуси. Росла желтая и красная слива, с передышками на каждый второй урожай. Росла смородина красная, белая и черная - всегда и в необъятных для всех ведер подворья количествах (до сих пор не могу полюбить смородину из-за той ее избыточности). Я даже не знаю, пробовала ли моя бабушка черешню хоть раз в жизни. Неважно какую - белую или любую другую. Варенье из белой черешни она точно не пробовала.
А осы - весточки от бабушки - ко мне все-так прилетели. Я увидела их нашествие на алые маки. Срезанные где-то в поле и привезенные в самый центр Киева, на мою любимую улицу Ярославов Вал. Маки продавались, как черешня: в белых ведрах и прямо с асфальта.
Бабушка, я знаю, это ты подала мне знак. Осы на маках - такие же, как в наших с тобой полях, с которых мы вместе отгоняли деревенское стадо. Мы тогда много говорили и самом интересном и самом важном. О том, что я после детства начисто забыла. Просто ты слишком рано умерла, бабушка, сразу, как закончилось мое детство. И вот теперь говоришь со мной запахом черешневого компота и узором из ос на маках.
Только вот сначала доя хорошего варенья из каждой ягоды надо косточку извлечь. Самые отборные черешневые садо-мазохисты и на этом не останавливаются: на место каждой косточки кладут кусочек фундука или грецкого ореха. Но я пока не с ними. У меня только косточки. Подумаешь! В этом деле я - ас. Из вишни достаю ее твердую сердцевину с помощью двух собственных пальцев, без всяких допотопных шпилек и высокотехнологических машинок.
Но черешня оказалась... крепкой ягодой. Обливала меня соком (почему только одна буква до слова облевать?), пугала червяками - действительно белыми на ее желтом фоне, теряла в знак протеста целостность и в забытьи прыгала в гору с косточками вместо миски с грядущим вареньем.
Результат своих препирательств с черешней я опустила в горячий сахарный сироп и почему-то, глядя на свои руки, подумала о дамах, леди и пани, которые никогда не портят свой маникюр борьбой за черешневое варенье. Темно-желтая от ягодного сока кожа вокруг моих ногтей совсем испортила бы присутствие моего женского духа, если бы не запись на маникюр уже на следующее утро.
- Два килограмма черешни, - смиренно и с надеждой сказала я мастеру маникюра Юле, как только положила свои трудовые руки перед ней.
- Сок от черешни вишней убирается! - уверенно сказала Юля. - Вишня даже следы шелковицы с кожи выгоняет, - и насыпала в ванночку для моих рук розовый порошок с добавлением вишневой кислоты и запахом вишневого мороженого.
Готовое варенье я разливала заново ухоженными руками.
Варится оно в три приема. Уже на первом я поняла, что мне напоминает этот аромат: компот из черешни же! В магазинных банках! Венгерский или болгарский, из самого дальнего закутка детства! Вот, значит, зачем я откликнулась на этот призыв: варенье из белой черешни!
Я ждала нашествия ос, как было в бабушкином доме, когда варилось варенье в большом алюминиевом тазу. Черешня у бабушки не росла - слишком это южное дерево для моего родного севера Беларуси. Росла желтая и красная слива, с передышками на каждый второй урожай. Росла смородина красная, белая и черная - всегда и в необъятных для всех ведер подворья количествах (до сих пор не могу полюбить смородину из-за той ее избыточности). Я даже не знаю, пробовала ли моя бабушка черешню хоть раз в жизни. Неважно какую - белую или любую другую. Варенье из белой черешни она точно не пробовала.
А осы - весточки от бабушки - ко мне все-так прилетели. Я увидела их нашествие на алые маки. Срезанные где-то в поле и привезенные в самый центр Киева, на мою любимую улицу Ярославов Вал. Маки продавались, как черешня: в белых ведрах и прямо с асфальта.
Бабушка, я знаю, это ты подала мне знак. Осы на маках - такие же, как в наших с тобой полях, с которых мы вместе отгоняли деревенское стадо. Мы тогда много говорили и самом интересном и самом важном. О том, что я после детства начисто забыла. Просто ты слишком рано умерла, бабушка, сразу, как закончилось мое детство. И вот теперь говоришь со мной запахом черешневого компота и узором из ос на маках.