БЕСЦЕРЕМОННОСТЬ ОТ ВСЕЙ ДУШИ
Без всякого очевидного повода, впервые за много лет почему-то вспомнила хозяина квартиры, которую снимала в Будапеште, Яноша. Показательный пример на мою любимую тему бесцеремонности.
Его квартира была в довольно унылом районе недалеко от вокзала (ой, а название вокзала и не помню уже), в типично каменной части Пешта и обычном доме. Но в самой квартире было что-то особенное, что подкупило меня с первого взгляда: мебель под старину, настоящие картины, большие комнаты (не считая крошечных кухни, ванной и туалета) и очень длинный коридор. Больше всего меня в той квартире угнетали звуки из-за стены, от ближайших соседей. Там жил с родителями молодой сумасшедший, который периодически очень громко кричал. Хорошо, что я не понимала ни слова в его венгерском. О сумасшедшем соседе меня, естественно, никто не предупредил. Зато Янош похвастался во время нашего знакомства, что его семья увлекается каким-то тайным религиозным учением, поэтому энергетика в их квартире тщательно исследована - и она безупречна.
Янош немного говорил по-английски и немного по-русски. Каждое наше общение оставляло у меня ощущение, что мы оба не очень хорошо понимаем смысл сказанного собеседником. На первой встрече нашим посредником и переводчиком была риэлтор, которая сносно говорила по-английски. Янош очень тщательно что-то высчитывал на бумажке, когда она попыталась с ним торговаться от моего имени насчет арендной платы. Уступил ровно 20 долларов в месяц, но за это потребовал с меня оплату не в форинтах, а в долларах. Жизнь показала, что он очень точно угадал дальнейшее движение инфляции.
Это был очень трудный шаг для Яноша - сдавать свою квартиру. Нелегкие обстоятельства заставили. Я была первой квартиранткой в истории его семьи. Из двух просторных комнат он, его жена и две несовершеннолетние дочери были вынуждены переехать в тесную квартиру его матери, потому что она серьезно болела и нуждалась в постоянном присутствии и помощи близких.
Через несколько дней после моего переезда я обнаружила, придя вечером с работы домой, что в мое отсутствие у меня побывали гости. Появились очевидные перемены в кухне и кладовке. Исчезла картина со стены в гостиной. Я позвонила Яношу, но толком объясниться мы не смогли. Он явно не понимал, что я от него хочу. А я догадалась, что свой визит на квартиру он не отрицает. Тогда утром я попросила своего коллегу, который свободно говорил по-венгерски, поговорить с моим хозяином. Янош возмущенно ему ответил, что это его квартира, и он имеет право приходить туда в любое время. Пришлось призвать на помощь риэлтора-посредника. Она пообещала, что подробно объяснит несведущему хозяину право квартиросъемцика на privacy (английское слово, для которого не могу найти точного перевода на русский). По ее словам, Янош в итоге с этим условием согласился и пообещал меня беспокоить только по предварительному согласованию со мной.
Через пару дней он позвонил мне на рабочий телефон и очень любезно, на ломаной смеси русского с английским сообщил:
- Вероника, я после 40 минут ехать на улицу, вещей посмотреть.
В чем заключается частное пространство квартиранта, он так и не понял.
Вот такая душевная бесцеремонность. Я разозлилась тогда, а сейчас вспоминаю чудаковатого Яноша с ностальгической теплотой. Для меня он был частью очень странного города, где я чувствовала себя чужой и временной. 15 лет спустя мне кажется, что я была очень счастлива в Будапеште, где прожила неполные два года. И Яноша, конечно же, я за всё простила. И ты меня, Янош, пожалуйста, прости.
Его квартира была в довольно унылом районе недалеко от вокзала (ой, а название вокзала и не помню уже), в типично каменной части Пешта и обычном доме. Но в самой квартире было что-то особенное, что подкупило меня с первого взгляда: мебель под старину, настоящие картины, большие комнаты (не считая крошечных кухни, ванной и туалета) и очень длинный коридор. Больше всего меня в той квартире угнетали звуки из-за стены, от ближайших соседей. Там жил с родителями молодой сумасшедший, который периодически очень громко кричал. Хорошо, что я не понимала ни слова в его венгерском. О сумасшедшем соседе меня, естественно, никто не предупредил. Зато Янош похвастался во время нашего знакомства, что его семья увлекается каким-то тайным религиозным учением, поэтому энергетика в их квартире тщательно исследована - и она безупречна.
Янош немного говорил по-английски и немного по-русски. Каждое наше общение оставляло у меня ощущение, что мы оба не очень хорошо понимаем смысл сказанного собеседником. На первой встрече нашим посредником и переводчиком была риэлтор, которая сносно говорила по-английски. Янош очень тщательно что-то высчитывал на бумажке, когда она попыталась с ним торговаться от моего имени насчет арендной платы. Уступил ровно 20 долларов в месяц, но за это потребовал с меня оплату не в форинтах, а в долларах. Жизнь показала, что он очень точно угадал дальнейшее движение инфляции.
Это был очень трудный шаг для Яноша - сдавать свою квартиру. Нелегкие обстоятельства заставили. Я была первой квартиранткой в истории его семьи. Из двух просторных комнат он, его жена и две несовершеннолетние дочери были вынуждены переехать в тесную квартиру его матери, потому что она серьезно болела и нуждалась в постоянном присутствии и помощи близких.
Через несколько дней после моего переезда я обнаружила, придя вечером с работы домой, что в мое отсутствие у меня побывали гости. Появились очевидные перемены в кухне и кладовке. Исчезла картина со стены в гостиной. Я позвонила Яношу, но толком объясниться мы не смогли. Он явно не понимал, что я от него хочу. А я догадалась, что свой визит на квартиру он не отрицает. Тогда утром я попросила своего коллегу, который свободно говорил по-венгерски, поговорить с моим хозяином. Янош возмущенно ему ответил, что это его квартира, и он имеет право приходить туда в любое время. Пришлось призвать на помощь риэлтора-посредника. Она пообещала, что подробно объяснит несведущему хозяину право квартиросъемцика на privacy (английское слово, для которого не могу найти точного перевода на русский). По ее словам, Янош в итоге с этим условием согласился и пообещал меня беспокоить только по предварительному согласованию со мной.
Через пару дней он позвонил мне на рабочий телефон и очень любезно, на ломаной смеси русского с английским сообщил:
- Вероника, я после 40 минут ехать на улицу, вещей посмотреть.
В чем заключается частное пространство квартиранта, он так и не понял.
Вот такая душевная бесцеремонность. Я разозлилась тогда, а сейчас вспоминаю чудаковатого Яноша с ностальгической теплотой. Для меня он был частью очень странного города, где я чувствовала себя чужой и временной. 15 лет спустя мне кажется, что я была очень счастлива в Будапеште, где прожила неполные два года. И Яноша, конечно же, я за всё простила. И ты меня, Янош, пожалуйста, прости.