Бель де Жур
вторник, 16 марта
Позвонил H.
- Что-то давненько тебя нигде не видно.
- Да.
- У тебя все в порядке?
- Все хорошо.
- Врешь, как всегда. - И он был прав, как всегда. - Давай выкладывай, как дела.
- Не знаю, что сказать. Ну, во-первых, похоже, наступила настоящая весна. Гуляла по набережной, светило солнце, и мне вдруг пришло в голову, что год назад я тоже гуляла, только не одна, а с человеком, которого любила и думала, что выйду за него.
- Как интересно. Я как раз тоже думал сегодня про свою бывшую.
Это он про ту, которая бросила его ни с того ни с сего и даже не попрощалась как следует.
- Если хочешь, я заеду. - Я глубоко вздохнула. - Понял, буду через десять минут.
Через десять минут раздался короткий стук, и Н. сам отворил дверь. Я сидела на диване, и вид у меня был мрачный.
- Ну-ну, красавица, - сказал он и провел рукой по моим волосам. - Слушай, давай-ка прошвырнемся куда-нибудь, перекусим, туда-сюда!
Аппетита у меня не было. Но мы все равно отправились.
- Ну вот представь, если б ты могла встретить своего с какой-нибудь там, ну кто там у него теперь есть, не знаю, - сказал Н., поедая салат и запивая его пивом, когда мы уже сидели в каком-то отвратительном ресторане, - какой она должна быть, как ты думаешь?
- Толстая, - сказала я.
- В моем случае я бы хотел, чтобы она была с каким-нибудь неотразимым красавцем - но при одном условии: чтобы он был импотент.
- Нет, не толстая. Глупая, как курица.
- Такой красавец-раскрасавец, но импотент, и чтоб теща у него была мегера.
- Глупая, как пробка, и чтоб от нее чем-нибудь воняло, помойкой.
- О, это просто замечательно. Вот еще что. Импотент, злая теща, и еще, чтоб не разрешала ходить на работу: мол, сиди и работай дома.
Он допил свое пиво и принялся за мою кружку, которую я едва пригубила.
- Чтоб была круглая дура, воняла помойкой и ничего не понимала в музыке, слушала всякую дрянь.
Я хотела было потребовать свое пиво назад, но было поздно: задрав голову, он уже допивал остатки.
- Вообще-то, последнее надо вычеркнуть, его абсолютно не интересуют девушки с дурным вкусом, особенно к музыке. Он в первую очередь проверил бы, какой у нее вкус.
Н. поднес кружку ко рту, чтоб проверить, много ли там еще осталось капель.
- Импотент и лысый.
- Мой станет лысым лет через пять. Хочется верить в это. Я должна в это верить, ничего не остается.
- Импотент, лысый и постоянно ей изменяет.
- Дура, воняет помойкой, а в постели - как бревно.
- Как бревно в постели. Вот тут-то мы добрались до самой сути. - Н. улыбнулся. - Лысый, импотент и не желает трахать ее пальцем.
- Ты что, серьезно? Ей это нравится?
- О да, - сказал он. - Я, что, никогда не рассказывал? Пальцем и огурцом... Одновременно.
- Зря ты не фотографировал. Дурак.
- Мы с ней всегда говорили, если у нас все будет плохо, если она не сделает карьеру, денег мы заработаем, сняв кино.
- Гениально. Неудивительно, что ты запал на нее.
Я провела пальцем по влажной картонной подставке для кружки.
- Дура набитая - и не просто головкой убогая, но трещит, не переставая, и никак не заткнется, а вдобавок спит с одним из его братьев.
- С которым?
- Неважно. Нет, лучше не с братом. С его папашей.
- И от нее все еще пахнет помойкой, верно?
- Абсолютно.
- Лысый, импотент, не хочет трахать пальцем и коротышка.
- Подумаешь, коротышка, что тут особенного? - У меня у самой голова не так далеко от земной поверхности, и мне не кажется, что это как-то снижает достоинство и ценность человека. Зато голова у меня не кружится, когда я быстро встаю. Так-то вот.
- Ничего. Просто я хотел сказать, что она высокого роста. Я просто хочу, чтоб она как можно чаще имела возможность смотреть на него сверху вниз и видеть эту его лысину.
Он подумал и поставил мою кружку обратно, где она стояла с самого начала.
- Ну, тогда ладно. - Я улыбнулась. - Все еще скучаешь по ней?
- Черт побери, еще как! А ты все еще в него влюблена?
- Что там говорить, ты и так знаешь.
- Мне кажется, это несколько странно, - сказал он. - Теоретически я с ней покончил, но если это действительно так, надо, вероятно, сделать усилие и завести себе другую женщину, может, и не одну - а я от них бегаю.
- О, я знаю эту стадию, - сказала я. - У меня другая, это скорее «полный саботаж перспективных вариантов». Не говоря уже о том, что я просто боюсь: ну как он вернется, когда у меня кто-нибудь появится, да еще такой, на ком стоило бы зависнуть.
Н. похлопал себя по животу. Ресторан был совсем пуст, не считая нескольких скучающих официантов и какой-то парочки, которые глазами, полными ужаса, разглядывали то, что им принесли на тарелках.
- Ну что, пошли? Я кивнула.
- Алкоголя с меня на сегодня хватит. Хочешь, отвезу тебя домой и пописаю на тебя, если тебе от этого станет легче?
Я сморщила лоб и сделала вид, что раздумываю, но потом сменила тему. Что лучше, страдать от неразделенной любви или не знать вообще, что это такое? Он ответил, что теперь-то он все это знает и что никому бы не хотел причинить таких страданий, которые испытывает он сам. Кто знает, ответила я. Ты мог бы разбить мое сердце. Он обнял меня за талию и принялся щекотать. Мне было очень щекотно, и я извивалась, как червяк.
- Ты хитрая лиса, - сказал он. - Я не могу разбить твое сердце, ты ведь меня не любишь.
- Ну ладно, хватит, - сказала я строго, хотя все еще улыбалась. Он понял, что мне больше не до шуток. Мы встали, надели плащи, направились к двери. Я сказала, что, как только попаду домой, сразу залезу в постель.
- Ну да, только сначала нашлепаешь весь этот наш разговор на своем компьютере, - поправил меня он. Пожелал доброй ночи и ушел.