Постановка вопроса 1
Вопрос о свободе воли и границы научного познания
Целью данной статьи является постановка вопроса о свободе воли. С понятием «свобода воли» связан, по выражению Виндельбанда, целый клубок проблем. Распутывая этот клубок, важно помнить, какая из этих проблем является основополагающей, а какие - производными. Иначе говоря: с чего начинается постановка этого вопроса? В процессе изложения мы попытаемся понять, каким образом можно поставить основополагающий вопрос, а также постараемся вычленить те производные вопросы, которые нам встретятся по мере углубления в проблему.
Итак, прежде всего, нужно выяснить, какова точка, с которой ставится вопрос о свободе воли. Прежде чем предложить свое решение, хотелось бы сказать несколько слов о том, почему, по нашему мнению, этот вопрос первоначально должен быть поставлен вне рамок психологии, физиологии, когнитивной науки или эволюционной эпистемологии. В настоящее время эти и родственные им дисциплины претендуют на преимуществнное право ставить вопросы и вырабатывать терминологию по отношению ко всем явлениям человеческого мира. Принадлежит ли им это право?
Подобный вопрос более двухсот лет назад поставил Иммануил Кант. Тогда на право судить обо всем на свете претендовала молодая, уверенная в своих силах наука, ориентированная на математическое естествознание. Кант в своих работах показал необходимость ограничить ее притязания. Для наших целей мы можем сформулировать его идею так: наука говорит о том, что есть, а не о том, что должно быть. Человеческий же мир строится на идее должного.
Об ограниченности науки на разные лады говорили многие, от Канта до Ницше и от Хайдеггера до Витгенштейна, но соблазн расширить ее притязания остается непреодолим для многих ученых мужей.
Наука ищет ответы на вопросы типа: «Как это работает?» или «Откуда это взялось?». Но она не говорит, зачем человеку вообще отвечать на эти вопросы, каким человеку быть, и т.д.. Зато философские теории, ориентированные на науку, содержат в неявном виде некоторые соображения по этому поводу. Такая наукообразная философия на вопрос «Каким мне быть?» или «Каким я могу быть?» отвечает «Согласно последним данным науки ты таков и другим быть не можешь».
Человек, спрашивающий: «как это работает?» спращивает, исходя из определенного интереса. Вместе с тем, через вопрошание он уходит от этого первоначального интереса. Чтобы не потерять себя, спрашивающий должен держать на заднем плане другой вопрос: «для чего я об этом спрашиваю?». Дело не только в том, чтобы исключить бесполезные вопросы. Во-первых, от того, зачем задан вопрос, зависит сам способ ответа на него. Во-вторых, нужно беречь свой первоначальный интерес от своих же вопросов, иначе мы можем уподобиться человеку, который начинает с того, что копит деньги, чтобы жениться на любимой девушке, а заканчивает тем, что женится на нелюбимой ради богатого приданого. Поэтому, прежде чем обращаться к науке за ответом, нужно сначала понимать, что за интерес движет наукой, и где место этого интереса - а это место может указать только этика.
Можно сколько угодно говорить об иллюзии свободы но это не избавит меня от необходимости принимать решения. Можно не верить в свободу воли, но нельзя отрицать возможность предательства. Поэтому мы спрашиваем, в какой точке повседневности возникает вопрос о свободе воли.
Целью данной статьи является постановка вопроса о свободе воли. С понятием «свобода воли» связан, по выражению Виндельбанда, целый клубок проблем. Распутывая этот клубок, важно помнить, какая из этих проблем является основополагающей, а какие - производными. Иначе говоря: с чего начинается постановка этого вопроса? В процессе изложения мы попытаемся понять, каким образом можно поставить основополагающий вопрос, а также постараемся вычленить те производные вопросы, которые нам встретятся по мере углубления в проблему.
Итак, прежде всего, нужно выяснить, какова точка, с которой ставится вопрос о свободе воли. Прежде чем предложить свое решение, хотелось бы сказать несколько слов о том, почему, по нашему мнению, этот вопрос первоначально должен быть поставлен вне рамок психологии, физиологии, когнитивной науки или эволюционной эпистемологии. В настоящее время эти и родственные им дисциплины претендуют на преимуществнное право ставить вопросы и вырабатывать терминологию по отношению ко всем явлениям человеческого мира. Принадлежит ли им это право?
Подобный вопрос более двухсот лет назад поставил Иммануил Кант. Тогда на право судить обо всем на свете претендовала молодая, уверенная в своих силах наука, ориентированная на математическое естествознание. Кант в своих работах показал необходимость ограничить ее притязания. Для наших целей мы можем сформулировать его идею так: наука говорит о том, что есть, а не о том, что должно быть. Человеческий же мир строится на идее должного.
Об ограниченности науки на разные лады говорили многие, от Канта до Ницше и от Хайдеггера до Витгенштейна, но соблазн расширить ее притязания остается непреодолим для многих ученых мужей.
Наука ищет ответы на вопросы типа: «Как это работает?» или «Откуда это взялось?». Но она не говорит, зачем человеку вообще отвечать на эти вопросы, каким человеку быть, и т.д.. Зато философские теории, ориентированные на науку, содержат в неявном виде некоторые соображения по этому поводу. Такая наукообразная философия на вопрос «Каким мне быть?» или «Каким я могу быть?» отвечает «Согласно последним данным науки ты таков и другим быть не можешь».
Человек, спрашивающий: «как это работает?» спращивает, исходя из определенного интереса. Вместе с тем, через вопрошание он уходит от этого первоначального интереса. Чтобы не потерять себя, спрашивающий должен держать на заднем плане другой вопрос: «для чего я об этом спрашиваю?». Дело не только в том, чтобы исключить бесполезные вопросы. Во-первых, от того, зачем задан вопрос, зависит сам способ ответа на него. Во-вторых, нужно беречь свой первоначальный интерес от своих же вопросов, иначе мы можем уподобиться человеку, который начинает с того, что копит деньги, чтобы жениться на любимой девушке, а заканчивает тем, что женится на нелюбимой ради богатого приданого. Поэтому, прежде чем обращаться к науке за ответом, нужно сначала понимать, что за интерес движет наукой, и где место этого интереса - а это место может указать только этика.
Можно сколько угодно говорить об иллюзии свободы но это не избавит меня от необходимости принимать решения. Можно не верить в свободу воли, но нельзя отрицать возможность предательства. Поэтому мы спрашиваем, в какой точке повседневности возникает вопрос о свободе воли.