Викинг
Оригинал взят у saintvlad в Викинг
Несомненно, понесутся претензии всевозможных «историков» о том, что всё-де было не так, свидетельства и фотографии очевидцев и провидцев, что жизнь была другой, что всё было прекрасно на Руси и до Крещения, но я думаю, что подобная критика должна быть проигнорирована, а таким рецензентам следует вязать лыко, прясть пеньку, стрелять белок и заниматься подсечно-огневым земледелием, но уж никак не анализировать кино XXI века.
Фильм предлагает простую, понятную и драматургически очень правильную схему...
Живёт князь Владимир. Точнее, не живёт, а выживает в непростых бытовых, этических и политических условиях братоубийственной междоусобицы. Понятия в этом мире требуют мстить самым страшным способом по любому поводу. Девушка отказала - нужно взять крепость, девушку изнасиловать на глазах родителей, а родителей казнить. С братом что-то не поделили - пригласить на переговоры и исподтишка убить. Деревянные истуканы и их поклонники хотят жертв - не вопрос, надо принести в жертву, например, ребёнка. Руки, ноги, головы летят направо и налево. На фронте угрожают печенеги и снюхавшиеся с ними недовольные экс-соратники, в тылу - алчные скандинавские наёмники и агрессивные соплеменники. Владимир балансирует на острие меча - один неверный шаг, и можно потерять лицо. Убьют не враги, так свои же. Изнасилованная, но всё-таки верная жена - и та может приревновать к мимоходом брошенной реплике, да и прирезать прямо во время совокупления.
Кровь льётся рекой. Горит сухая трава, горят брёвна. Звенят мечи. Лошадей давят ладьями. Города берут если не силой - так измором.
В общем, жизнь князя и его подданных чудовищна.
И тут выясняется, что кое-кого в этом мире боятся и не трогают - ромеев, то есть византийцев. Греческий корабль с хризмой на парусе нагоняет на печенегов ужаса, как целый авианосец. Хитрые греки предпочитают загребать жар чужими руками и предлагают Владимиру сделку - нужно помочь разобраться с мятежниками в Корсуни. За это он получит в жены царевну Анну - буквы её имени он, толком не умеющий читать, уже знает, как знает и толкование этого имени: благодать. Благодать - именно то, что нужно Владимиру в том кошмаре, в который он с детства погружен. И Владимир еще не догадывается, насколько эта благодать будет благодатна. Царевну нам не покажут, а вот благодать - еще как. Катарсис обеспечен.
Викинг - это эпическое полотно о том, как обезьяна стала человеком.
Первые рецензенты уже зачем-то сравнивают фильм с «Волкодавом», не слишком цельным, но прорывным для своего времени отечественным ответом «Властелину колец». Между тем, в России есть две других картины мощнее «Волкодава» - получивший номинацию на Оскар «Монгол» и высококачественная, но, увы, забытая аудиторией «Орда» (где, кстати, сыграл Максим Суханов: в «Орде» он святой, а в «Викинге» - наоборот). «Викинг» захватывает сильнее, чем «Орда» и производит сравнимое с «Монголом» впечатление; по количеству массовых и батальных сцен он его даже превосходит. Двухчасовой «Монгол», тем не менее, смонтирован изящнее - местами в «Викинге» просто невозможно понять, кто откуда выскочил, зачем и на кого набросился. Но это если рассматривать отдельные сцены и склейки (тем более, что специфику монтажа можно считать и приёмом - последняя глава картины смонтирована в несколько другом, менее хаотичном стиле, и это, похоже, не просто так). В макрорежиме история «Викинга» интереснее. Чингисхан в «Монголе» меняется рывками, через затемнение: хоп - и вот он уже взрослый, хоп - и вот он уже главный. Владимир в «Викинге» растёт постепенно, под влиянием обстоятельств. В «Монголе» наибольший интерес представляет не столько Чингисхан, сколько его супруга Бортэ. Образы, созданные Александрой Бортич и Светланой Ходченковой в «Викинге», ни в чём не уступают героине Хулан Чулуун, однако их Рогнеда и, соответственно, Ирина остаются на втором плане и лишь оттеняют развитие центрального персонажа - Владимира.
Нет нужды писать о высоком мастерстве всех художественных и технологических департаментов - понятно, что уж где-где, а в «Викинге» все компоненты выполнены на беспрецедентно высоком для нашей кинематографии уровне. Предвижу, конечно, что какие-нибудь хейтеры отыщут неточности, анахронизмы, неправильные бороды и парики, но обращать внимание на подобные претензии, думаю, не стоит - haters gonna hate.
«Викинг» - это художественный фильм, а не историческая реконструкция, и свою главную задачу этот основанный на скудных полулегендарных исторических фактах фильм выполняет прекрасно. Это эмоциональная (а вовсе не, боже упаси, геополитическая) версия того, что побудило князя Владимира принять христианство, а именно - простая мысль: так жить нельзя. Владимир понимает, что бесконечно реагировать на провокации, мстить, грабить и насиловать просто невозможно. И тем эффектнее выглядит его кульминационная драка со Свенельдом, перерастающая в символическое крещение в водах Черного моря.
В мировой кинематографии ближайший аналог «Викинга» - пожалуй, «Храброе сердце». Такое же кровавое, красивое, и сделанное с тем же правильным пониманием: в кино важнее общий замысел и лишь приблизительное следование фактам, чем реконструкторская дотошность. Свенельд, например, был очень старенький, а может, и уже умер к 988 году, когда Владимир брал Корсунь и крестил Русь. В фильме же он - зрелый мужчина в расцвете сил, второй по значимости персонаж и даже рассказчик. So fucking what? Главное, кино сложилось. На картинах эпохи Возрождения библейские персонажи нередко одеты по современной художникам моде - и это никогда не считалось слабой стороной живописи.
Художественность и драматургия «Викинга» искупает все многочисленные преступления нашей киноиндустрии перед зрителями - и всё же один грешок за картиной числится, но он носит не столько антизрительский, сколько индустриально-этический характер, и в последнее время встречается часто. Штука в том, что режиссёр в финальных титрах должен идти сначала, затем - сценарист(ы), а продюсеры - уже после них, и никак не наоборот.
Click to viewНесомненно, понесутся претензии всевозможных «историков» о том, что всё-де было не так, свидетельства и фотографии очевидцев и провидцев, что жизнь была другой, что всё было прекрасно на Руси и до Крещения, но я думаю, что подобная критика должна быть проигнорирована, а таким рецензентам следует вязать лыко, прясть пеньку, стрелять белок и заниматься подсечно-огневым земледелием, но уж никак не анализировать кино XXI века.
Фильм предлагает простую, понятную и драматургически очень правильную схему...
Живёт князь Владимир. Точнее, не живёт, а выживает в непростых бытовых, этических и политических условиях братоубийственной междоусобицы. Понятия в этом мире требуют мстить самым страшным способом по любому поводу. Девушка отказала - нужно взять крепость, девушку изнасиловать на глазах родителей, а родителей казнить. С братом что-то не поделили - пригласить на переговоры и исподтишка убить. Деревянные истуканы и их поклонники хотят жертв - не вопрос, надо принести в жертву, например, ребёнка. Руки, ноги, головы летят направо и налево. На фронте угрожают печенеги и снюхавшиеся с ними недовольные экс-соратники, в тылу - алчные скандинавские наёмники и агрессивные соплеменники. Владимир балансирует на острие меча - один неверный шаг, и можно потерять лицо. Убьют не враги, так свои же. Изнасилованная, но всё-таки верная жена - и та может приревновать к мимоходом брошенной реплике, да и прирезать прямо во время совокупления.
Кровь льётся рекой. Горит сухая трава, горят брёвна. Звенят мечи. Лошадей давят ладьями. Города берут если не силой - так измором.
В общем, жизнь князя и его подданных чудовищна.
И тут выясняется, что кое-кого в этом мире боятся и не трогают - ромеев, то есть византийцев. Греческий корабль с хризмой на парусе нагоняет на печенегов ужаса, как целый авианосец. Хитрые греки предпочитают загребать жар чужими руками и предлагают Владимиру сделку - нужно помочь разобраться с мятежниками в Корсуни. За это он получит в жены царевну Анну - буквы её имени он, толком не умеющий читать, уже знает, как знает и толкование этого имени: благодать. Благодать - именно то, что нужно Владимиру в том кошмаре, в который он с детства погружен. И Владимир еще не догадывается, насколько эта благодать будет благодатна. Царевну нам не покажут, а вот благодать - еще как. Катарсис обеспечен.
Викинг - это эпическое полотно о том, как обезьяна стала человеком.
Первые рецензенты уже зачем-то сравнивают фильм с «Волкодавом», не слишком цельным, но прорывным для своего времени отечественным ответом «Властелину колец». Между тем, в России есть две других картины мощнее «Волкодава» - получивший номинацию на Оскар «Монгол» и высококачественная, но, увы, забытая аудиторией «Орда» (где, кстати, сыграл Максим Суханов: в «Орде» он святой, а в «Викинге» - наоборот). «Викинг» захватывает сильнее, чем «Орда» и производит сравнимое с «Монголом» впечатление; по количеству массовых и батальных сцен он его даже превосходит. Двухчасовой «Монгол», тем не менее, смонтирован изящнее - местами в «Викинге» просто невозможно понять, кто откуда выскочил, зачем и на кого набросился. Но это если рассматривать отдельные сцены и склейки (тем более, что специфику монтажа можно считать и приёмом - последняя глава картины смонтирована в несколько другом, менее хаотичном стиле, и это, похоже, не просто так). В макрорежиме история «Викинга» интереснее. Чингисхан в «Монголе» меняется рывками, через затемнение: хоп - и вот он уже взрослый, хоп - и вот он уже главный. Владимир в «Викинге» растёт постепенно, под влиянием обстоятельств. В «Монголе» наибольший интерес представляет не столько Чингисхан, сколько его супруга Бортэ. Образы, созданные Александрой Бортич и Светланой Ходченковой в «Викинге», ни в чём не уступают героине Хулан Чулуун, однако их Рогнеда и, соответственно, Ирина остаются на втором плане и лишь оттеняют развитие центрального персонажа - Владимира.
Нет нужды писать о высоком мастерстве всех художественных и технологических департаментов - понятно, что уж где-где, а в «Викинге» все компоненты выполнены на беспрецедентно высоком для нашей кинематографии уровне. Предвижу, конечно, что какие-нибудь хейтеры отыщут неточности, анахронизмы, неправильные бороды и парики, но обращать внимание на подобные претензии, думаю, не стоит - haters gonna hate.
«Викинг» - это художественный фильм, а не историческая реконструкция, и свою главную задачу этот основанный на скудных полулегендарных исторических фактах фильм выполняет прекрасно. Это эмоциональная (а вовсе не, боже упаси, геополитическая) версия того, что побудило князя Владимира принять христианство, а именно - простая мысль: так жить нельзя. Владимир понимает, что бесконечно реагировать на провокации, мстить, грабить и насиловать просто невозможно. И тем эффектнее выглядит его кульминационная драка со Свенельдом, перерастающая в символическое крещение в водах Черного моря.
В мировой кинематографии ближайший аналог «Викинга» - пожалуй, «Храброе сердце». Такое же кровавое, красивое, и сделанное с тем же правильным пониманием: в кино важнее общий замысел и лишь приблизительное следование фактам, чем реконструкторская дотошность. Свенельд, например, был очень старенький, а может, и уже умер к 988 году, когда Владимир брал Корсунь и крестил Русь. В фильме же он - зрелый мужчина в расцвете сил, второй по значимости персонаж и даже рассказчик. So fucking what? Главное, кино сложилось. На картинах эпохи Возрождения библейские персонажи нередко одеты по современной художникам моде - и это никогда не считалось слабой стороной живописи.
Художественность и драматургия «Викинга» искупает все многочисленные преступления нашей киноиндустрии перед зрителями - и всё же один грешок за картиной числится, но он носит не столько антизрительский, сколько индустриально-этический характер, и в последнее время встречается часто. Штука в том, что режиссёр в финальных титрах должен идти сначала, затем - сценарист(ы), а продюсеры - уже после них, и никак не наоборот.