плевок в рожу «законности и правопорядка», угольно-черное кино про священную войну и Справедливость
«Врата дьявола» (Devil's Doorway, 1950) Энтони Манна
Один из самых злых, жестоких и мрачных фильмов в истории американского кино, обдающий жаром священной ненависти и не человеческой даже, а животной жаждой божественной справедливости. Такой фильм, после которого от ярости сжимаются кулаки или трясутся руки. «Дьявольские врата» - это смачный плевок Энтони Манна в рожу «законности и правопорядка», в лица авторам деклараций о независимости, конституций, юристам и законникам всех мастей, этим наивным верующим в букву Закона, который «суров, но ведь это Закон». Выставляющий партизанскую войну, терроризм и хладнокровное убийство захватчиков и пришельцев актом возмездия, стойкого сопротивления, смелости и мужества. Здесь временами по-животному радуешься, когда индейцы бросают динамитные шашки в фургоны с женщинами и детьми, смотря на весь этот беспредел глазами коренного населения Америки, собственно, глазами настоящих американцев, тогда как «американцы», весь этот интеллигентный цивилизованный сброд поселенцев, приплывших на чужую родину, в чужую страну, убивающих местные племена, ее населяющие (вместе с женщинами и детьми) - оказываются в твоих глазах самыми настоящими немецко-фашистскими захватчиками.
Энтони Манн снял один из самых яростных антиамериканских фильмов XX века, полный ядовитой мизантропии по адресу «белого человека», которую можно погасить только одним способом - честной, первобытной, храброй военной резней, с полным презрением к трусости, сдаче на милость победителя и спокойной жизни (точнее, существованию и прозябанию, т.е., медленному умиранию) в резервации. Такое большое мужское кино, где главному герою, индейцу-шошону, пять лет послужившему в американских войсках и получившему медаль Конгресса, теперь же отказывающемуся отдавать землю своего племени «имеющим на нее право» поселенцам - противостоят два персонажа. Один - юрист, и такого негодования по адресу юристов и адвокатов, такого презрения к «закону» и работникам этого самого «закона» - благодаря которому тут наживаются дебелые и развращенные белые власть предержащие расисты - я видел только в « Человеке, который убил Либерти Вэланса» Джона Форда, режиссера-американского патриота, который, боюсь, по головке бы Энтони Манна за «Дьявольские врата» не погладил. Второй - милая добрая и бесконечно наивная женщина (тоже, что показательно, юристка), считающая, что Закон можно изменить в пользу коренного населения, что все конфликты можно избежать путем Закона, что война делу не поможет, что лучше жить в резервации (!), нежели умереть в честном бою за свою землю. Такой потрясающей наивности и гимна жалкой трусости я давно не встречал, хотелось сказать, но, помня разного рода дегенератов, с пеной у рта доказывающих, что Ленинграду стоило бы сдаться, «и куча людей бы сохранила свои жизни», и ценителей трусости в ущерб героизму и храбрости вообще - пожалуй только пожму плечами.
Парадоксальность в том, что девушка-то, в принципе, добрая и хорошая, и желает, знаете ли, добра, чтобы мир был во всем мире, ну, вы поняли, гуманистка такая, цивилизованная белая, интеллигентка из породы «народников», «ходящая в народ». Которая по факту приносит больше вреда, чем пользы (а от гуманистов и интеллигентов ничего другого ждать зачастую и не приходится). Энтони Манн же философствует молотом. И ружьем. Он закручивает крышку котла до последних пределов, и все ждешь с минуты на минуту, как придет какой-нибудь гуманист и интеллигент, радетель демократических текстов федералистов и разного рода пацифистов, и начнет откручивать крышку обратно, а герой-индеец, этот последний из могикан, муж и воин, превеликим презрением окатывающий несчастную девушку-юристку, что-то там щебечущей про «давайте решим миром, лучше бы сдаться и жить в резервации», реально пойдет подписывать отказ от земли и как жалкий трус и голодранец, как скот, согнув спину под не менее презрительными взглядами цивилизованных (демократы же, что ты, не дикари какие-то!) американцев поплетется в концентрационный лагерь, которым по большому счету и являлись резервации. Но нет! Но пасаран!
Энтони Манн стоял до самого конца, «сварив» в котле и женщин, и детей, и фургоны белых, и дома индейцев, убивая каждого направо и налево, жаждой крови больной, неутомимым насилием. В духе эренбурговского «Встретил белого «американца», настоящий американец? Убей «американца»!» «Дьявольские врата» еще и потрясающий гимн священной и праведной войне, не захватнической, не милитаристско-имперской, а освободительной, в духе, угу, той самой нашей Великой Отечественной. Чтобы его понять, можно попробовать почитать пару военных рассказов Андрея Платонова, которые дышат немыслимой, божественной ненавистью к захватчикам, такой, испытав которую, понимаешь советских солдат, тех, во всяком случае, что в ответ потом насиловали и убивали мирных немцев, как только добиралась до них руки. Мирные немцы? Да идите вы на хер со своим гуманизмом и пацифизмом, сказал бы вам советский солдат, и был бы в глубине человеческой, нечеловеческой, слишком человеческой, в глубине был бы тысячу раз прав, прав так, как только и бывает прав человек, для которого не какой-то абстрактный Закон превыше всего, даже если Закон записан в священных текстах, а земная, почвенная, жестокая Справедливость. Потому что он видел и помнил, как умирали его дети, отбирали его землю, убивали его родных.
Черно-белая, контрастная камерная психологическая драма, чистокровный нуар, превосходный вестерн - называйте это кино как угодно, оно угольно черное, и ему абсолютно на это наплевать. Это совсем не то кино из породы «снаффов», авторы которого наслаждаются психологическим и физическим насилием, нарочно заставляя зрителей прийти в бешенство. Это суровое односложное кино, нисходящее в Ад, от белого начала до черного финала, степенно, благородно, с осанкой сидящего верхом индейца, занесшего нож над головой «мирного поселенца». Он был бы гениальным пропагандистским фильмом, сними хотя бы один режиссер что-то подобное в США или СССР во времена Второй мировой войны, но не случилось. Но от индейцев я бы советовал его прятать. Оно разъест кислотой священной ненависти и справедливости любую цивилизованную оболочку, какой бы не покрылся к настоящему времени когда-то сильный, благородный и мужественный народ, и заставит вновь его взять в руки томагавк, ружье и рыскать по городу в поисках боевой лошади. «По коням, братцы! И в горы! Оттуда по ночам будем спускаться в долины и поджигать их дома. Раз за разом убивая или уводя их скот. К оружию, камрады! В наших сердцах бьется пепел замученных этими белыми дьяволами великих и смелых вождей! Вытрите слезы, вдовы и сироты. Ибо грядут всадники-мстители, и благороднее и прекраснее прочих вот он, гарцует на фоне полной луны - веди нас в горы, веди за собою сражаться, Всадник Без Головы!»
Один из самых злых, жестоких и мрачных фильмов в истории американского кино, обдающий жаром священной ненависти и не человеческой даже, а животной жаждой божественной справедливости. Такой фильм, после которого от ярости сжимаются кулаки или трясутся руки. «Дьявольские врата» - это смачный плевок Энтони Манна в рожу «законности и правопорядка», в лица авторам деклараций о независимости, конституций, юристам и законникам всех мастей, этим наивным верующим в букву Закона, который «суров, но ведь это Закон». Выставляющий партизанскую войну, терроризм и хладнокровное убийство захватчиков и пришельцев актом возмездия, стойкого сопротивления, смелости и мужества. Здесь временами по-животному радуешься, когда индейцы бросают динамитные шашки в фургоны с женщинами и детьми, смотря на весь этот беспредел глазами коренного населения Америки, собственно, глазами настоящих американцев, тогда как «американцы», весь этот интеллигентный цивилизованный сброд поселенцев, приплывших на чужую родину, в чужую страну, убивающих местные племена, ее населяющие (вместе с женщинами и детьми) - оказываются в твоих глазах самыми настоящими немецко-фашистскими захватчиками.
Энтони Манн снял один из самых яростных антиамериканских фильмов XX века, полный ядовитой мизантропии по адресу «белого человека», которую можно погасить только одним способом - честной, первобытной, храброй военной резней, с полным презрением к трусости, сдаче на милость победителя и спокойной жизни (точнее, существованию и прозябанию, т.е., медленному умиранию) в резервации. Такое большое мужское кино, где главному герою, индейцу-шошону, пять лет послужившему в американских войсках и получившему медаль Конгресса, теперь же отказывающемуся отдавать землю своего племени «имеющим на нее право» поселенцам - противостоят два персонажа. Один - юрист, и такого негодования по адресу юристов и адвокатов, такого презрения к «закону» и работникам этого самого «закона» - благодаря которому тут наживаются дебелые и развращенные белые власть предержащие расисты - я видел только в « Человеке, который убил Либерти Вэланса» Джона Форда, режиссера-американского патриота, который, боюсь, по головке бы Энтони Манна за «Дьявольские врата» не погладил. Второй - милая добрая и бесконечно наивная женщина (тоже, что показательно, юристка), считающая, что Закон можно изменить в пользу коренного населения, что все конфликты можно избежать путем Закона, что война делу не поможет, что лучше жить в резервации (!), нежели умереть в честном бою за свою землю. Такой потрясающей наивности и гимна жалкой трусости я давно не встречал, хотелось сказать, но, помня разного рода дегенератов, с пеной у рта доказывающих, что Ленинграду стоило бы сдаться, «и куча людей бы сохранила свои жизни», и ценителей трусости в ущерб героизму и храбрости вообще - пожалуй только пожму плечами.
Парадоксальность в том, что девушка-то, в принципе, добрая и хорошая, и желает, знаете ли, добра, чтобы мир был во всем мире, ну, вы поняли, гуманистка такая, цивилизованная белая, интеллигентка из породы «народников», «ходящая в народ». Которая по факту приносит больше вреда, чем пользы (а от гуманистов и интеллигентов ничего другого ждать зачастую и не приходится). Энтони Манн же философствует молотом. И ружьем. Он закручивает крышку котла до последних пределов, и все ждешь с минуты на минуту, как придет какой-нибудь гуманист и интеллигент, радетель демократических текстов федералистов и разного рода пацифистов, и начнет откручивать крышку обратно, а герой-индеец, этот последний из могикан, муж и воин, превеликим презрением окатывающий несчастную девушку-юристку, что-то там щебечущей про «давайте решим миром, лучше бы сдаться и жить в резервации», реально пойдет подписывать отказ от земли и как жалкий трус и голодранец, как скот, согнув спину под не менее презрительными взглядами цивилизованных (демократы же, что ты, не дикари какие-то!) американцев поплетется в концентрационный лагерь, которым по большому счету и являлись резервации. Но нет! Но пасаран!
Энтони Манн стоял до самого конца, «сварив» в котле и женщин, и детей, и фургоны белых, и дома индейцев, убивая каждого направо и налево, жаждой крови больной, неутомимым насилием. В духе эренбурговского «Встретил белого «американца», настоящий американец? Убей «американца»!» «Дьявольские врата» еще и потрясающий гимн священной и праведной войне, не захватнической, не милитаристско-имперской, а освободительной, в духе, угу, той самой нашей Великой Отечественной. Чтобы его понять, можно попробовать почитать пару военных рассказов Андрея Платонова, которые дышат немыслимой, божественной ненавистью к захватчикам, такой, испытав которую, понимаешь советских солдат, тех, во всяком случае, что в ответ потом насиловали и убивали мирных немцев, как только добиралась до них руки. Мирные немцы? Да идите вы на хер со своим гуманизмом и пацифизмом, сказал бы вам советский солдат, и был бы в глубине человеческой, нечеловеческой, слишком человеческой, в глубине был бы тысячу раз прав, прав так, как только и бывает прав человек, для которого не какой-то абстрактный Закон превыше всего, даже если Закон записан в священных текстах, а земная, почвенная, жестокая Справедливость. Потому что он видел и помнил, как умирали его дети, отбирали его землю, убивали его родных.
Черно-белая, контрастная камерная психологическая драма, чистокровный нуар, превосходный вестерн - называйте это кино как угодно, оно угольно черное, и ему абсолютно на это наплевать. Это совсем не то кино из породы «снаффов», авторы которого наслаждаются психологическим и физическим насилием, нарочно заставляя зрителей прийти в бешенство. Это суровое односложное кино, нисходящее в Ад, от белого начала до черного финала, степенно, благородно, с осанкой сидящего верхом индейца, занесшего нож над головой «мирного поселенца». Он был бы гениальным пропагандистским фильмом, сними хотя бы один режиссер что-то подобное в США или СССР во времена Второй мировой войны, но не случилось. Но от индейцев я бы советовал его прятать. Оно разъест кислотой священной ненависти и справедливости любую цивилизованную оболочку, какой бы не покрылся к настоящему времени когда-то сильный, благородный и мужественный народ, и заставит вновь его взять в руки томагавк, ружье и рыскать по городу в поисках боевой лошади. «По коням, братцы! И в горы! Оттуда по ночам будем спускаться в долины и поджигать их дома. Раз за разом убивая или уводя их скот. К оружию, камрады! В наших сердцах бьется пепел замученных этими белыми дьяволами великих и смелых вождей! Вытрите слезы, вдовы и сироты. Ибо грядут всадники-мстители, и благороднее и прекраснее прочих вот он, гарцует на фоне полной луны - веди нас в горы, веди за собою сражаться, Всадник Без Головы!»