Посреди огня
Стрелковые ячейки вырыты, брустверы замаскированы, надежные ходы между позициями прокопаны. Разложены гранаты, автоматные рожки стройным рядом покоятся перед глазами - хватай да используй по прямому назначению. Словом, полная боевая готовность.
Обстреливать начали два месяца назад, сначала где-то далеко, на грани слуха, но, видя напряжение обстановки, можно было не сомневаться - докатится и сюда. Приказа держаться не было, да и держаться, по большему счету, было уже почти не за что, но привычки идти против привычки нет тоже, поэтому начали готовиться. Искать и укреплять тылы, запасаться, рыть, внимательно смотреть по сторонам.
Через месяц, когда вчерне линия обороны была воздвигнута, пришел приказ не дергаться. А всё равно дергались, пусть каждый сам по себе. Канонада слышалась всё ближе, уже потянулись первые сраженные, и тогда все почувствовали: скоро начнется.
Пришел день когда Началось. И, несмотря на паническую атмосферу, на тревожный шепоток по окопам, нам заявили: ребята, это нас не затронет, еще есть два месяца, а там может и пронесет.
Может и пронесет. Но ходят по окопам-коридорам улыбающиеся люди с грустными глазами и рассказывают дрожащим голосом про три оклада и отпускные, словно это заменит факт выгона из стрелковой ячейки.
И посыпались, посыпались снаряды-слухи, и пошли-пошли люди... На душе становилось всё гаже, делалось всё неприятнее, но мы-то знали: два месяца у нас есть. А потом вдруг снаряд упал в соседнюю ячейку, а потом в еще одну. Никого не задело, но...
И появились первые сводки: этого, того, там сразу троих, тут четверых. Стало понятно, что не будет никаких двух месяцев, и можно уже сейчас рисовать боевой листок со списком потерь.
Но мы держимся, хотя приказа держаться не поступало.
Обстреливать начали два месяца назад, сначала где-то далеко, на грани слуха, но, видя напряжение обстановки, можно было не сомневаться - докатится и сюда. Приказа держаться не было, да и держаться, по большему счету, было уже почти не за что, но привычки идти против привычки нет тоже, поэтому начали готовиться. Искать и укреплять тылы, запасаться, рыть, внимательно смотреть по сторонам.
Через месяц, когда вчерне линия обороны была воздвигнута, пришел приказ не дергаться. А всё равно дергались, пусть каждый сам по себе. Канонада слышалась всё ближе, уже потянулись первые сраженные, и тогда все почувствовали: скоро начнется.
Пришел день когда Началось. И, несмотря на паническую атмосферу, на тревожный шепоток по окопам, нам заявили: ребята, это нас не затронет, еще есть два месяца, а там может и пронесет.
Может и пронесет. Но ходят по окопам-коридорам улыбающиеся люди с грустными глазами и рассказывают дрожащим голосом про три оклада и отпускные, словно это заменит факт выгона из стрелковой ячейки.
И посыпались, посыпались снаряды-слухи, и пошли-пошли люди... На душе становилось всё гаже, делалось всё неприятнее, но мы-то знали: два месяца у нас есть. А потом вдруг снаряд упал в соседнюю ячейку, а потом в еще одну. Никого не задело, но...
И появились первые сводки: этого, того, там сразу троих, тут четверых. Стало понятно, что не будет никаких двух месяцев, и можно уже сейчас рисовать боевой листок со списком потерь.
Но мы держимся, хотя приказа держаться не поступало.