(no subject)
Во времена амбарных книг …
Это хорошо, что у Наташки оказался еще один чистый бланк для отчета. По крайней мере, не придется мотаться за ним в управление, в другой район города.
Квартальный отчет был готов. Я приехала в отдел, чтобы поставить печать и в этот же день собиралась отвезти бумаги в управление. И тут «сюрприз». Новенькая огорошила.
Откуда таких берут? Она, видите ли, не подумала! И оприходовала в кассу " наличку" от организации! В последний день квартала! Лимит кассы превышен. Весь отчет насмарку.
Нет, ну за что мне это?! Дома бардак. Дети заброшены, сидят на сухомятке и лапше быстрого приготовления. Уроки проверить некогда. Думала: завтра выходные. Вздохну. Высплюсь. А тут…
Я расходилась, злилась в этот день на всех и вся на свете: и на новенькую, и на мужа, - уехал на выходные к родителям на дачу. Помогать! И на свЕкров: еще снег не растаял, а им уже не сидится, будто, не успеют. А он! Знает, что конец квартала, и у меня запарка, аврал. На меня, значит, наплевать! Дети друг на друга все перепихивают: собаку, уборку. Лишь бы, гулять убежать. Никому ничего не надо. А я! Я вся вымоталась. Никто не хочет меня пожалеть.
Пока ехали в автобусе, Наташка трещала всю дорогу о том, как они с Сережей и друзьями в прошлые выходные чудненько отдохнули на турбазе. Сняли домик. Шашлыки и баня.
- А у нас все не как у людей. - Бесилась я внутри себя.
В дверях Наташкиного подъезда, пришлось тут же отступить назад ..
По лестнице нам навстречу осторожно спускался парень и нес на руках тщедушное существо, завернутое в плед.
- Здравствуй, Саш. Как дела? - Спросила Наташа, широко открывая ему дверь, и подхватывая, свисавший из-под локтя парня, матрасик. И тут же кинулась расстилать его на стуле, который стоял, видимо заранее приготовленный, под козырьком подъезда.
- Здравствуйте. - Саша бережно опустил свою ношу на массивный стул-кресло с поручнями и перекладиной впереди, как это бывает у детских стульчиков для кормления детей.
Существо оказалось маленькой женщиной. - Вот сюда, на солнышко. … Так. … - Поправляя плед, укутывая ноги, заботливо расправляя и делая все, для того, чтобы ей было удобно сидеть и гулять. - Спасибо, теть Наташ. Все у нас идет хорошо. Уже сидим на кровати и рука с каждым днем все подвижней.
- Здравствуйте, Ираида Антоновна. - Покивала Наташа, увидев, как больная открыла глаза и посмотрела на нас вполне осмысленным взглядом. Вместо ответа, она снова прикрыла глаза, и краешек рта сдвинулся в сторону. То ли, сказать что-то хотела, то ли, улыбнуться.
- Ну, все, мам. Сиди пока. Я в магазин только сбегаю и сейчас же вернусь. Хорошо? - Громко проговаривал Саша, присев перед матерью на корточки и держа ее за руку. В знак согласия она опять же, прикрыла глаза и чуть двинула лицом ему в ответ.
- Саш, ты ее так оставляешь… , ничего?
- Ничего, я думаю, за десять минут ничего не случится. … Да, мам? ... Оставляю. … Тут, бывает, бабушки гуляют, а сегодня что-то нет их, никого. Хотя, и тепло. - Саша встал, посмотрел на солнце и зажмурился.
- Ну, так, давай мы побудем возле нее, пока ты не вернешься? - Предложила Наташа и перевела взгляд на меня: ничего, Вер, «не горит ведь?». Я согласно закивала: «О чем ты говоришь! Конечно!»
- Ага. Я быстро. - И Сашка сорвался с места и побежал к магазину.
Женщина сидела на стуле с закрытыми глазами.
- Какой у Вас сын, Ираида Антоновна! Это же счастье, просто! - Сказала, глядя вслед Сашке, Наташа.
У Ираиды дрогнули веки, красные и тонкие, как бумажные. Потом, когда она медленно подняла их, в глазах стояли слезы
А дома, за чаем, Наташа рассказывала:
- Сашке гулять с девчонками некогда. …
Хорошо, хоть, появилась возможность в этом году пойти в вечернюю школу. Ираида уже может шевелить рукой, на кнопочку звонка нажать может. Саша недавно звоночек из своей квартиры к соседям провел. Сам все. У них уговор с соседкой, если что, Ираида позвонит, и та придет. Хорошая женщина, соседка у них.
Но, это редко. Он чаще дома занимается. А в школе идут навстречу, закрывают глаза на его пропуски. И хорошо, говорят, учится.
А года полтора до этого, были очень для них тяжелыми, не до учебы. Сначала больница, мать лежала недвижимая. Потом, дома: сам ее перекладывал, протирал, перестилал постель, и уколы внутримышечные сам делал, и массаж, и гимнастику. И кормил. - Все, все, чему медсестра научила, которая поначалу приходила каждый день.
Платить медсестрам нечем, поэтому, сам. Как его только на все хватило.
Оформили пенсию, и пособие. Саше скоро восемнадцать, но, пока он еще учится, пособие будут выплачивать. Общественница наша, Кузьминишна все хлопочет, сейчас вот, на коляску им собирает. Соседи очень все к Сашку участливо относятся, такой парень - чудо! Серьезный, добрый. Правильный парень. Все по дому, по хозяйству. Все сам. А красивый какой, сильный … Он раньше спортом занимался. Лыжник. Вон там, во дворе на турнике каждый день подтягивался. Вот ему сила то, которую накачал, как понадобилась.
В этом году Ираида быстро на поправку пошла. Уже, видишь, сидеть стала. Это кресло, в котором она гуляет, Сашок сам ей смастерил. Кто-то выкинул этот стул, а он старинный, широкий, сиденье только продавлено было. Сашок подобрал, укрепил, дощечками обил, подлокотники сделал. Получилось кресло. Матрасик детский кто-то из соседей дал. Балкона то в их квартирке нет. А стул стоит в подъезде в непогоду, никто его не трогает. ...
Вот. Такой сын вырос. ТакОой сын. ... А она его сгубить хотела
- Как это?
- До того, как удар с ней случился, она в церковь стала ходить. И дома в кухне иконы у нее. …
- А где у нас церковь?
- На Ленина, в свечке -двенадцатиэтажке. Не знала? На первом этаже, со стороны бульвара вход.
Так вот. Эта квартира, она ведь тетушки моей была, тети Аси. Мы с ней родственный обмен сделали с доплатой. Они с мужем в нашу маленькую переехали, и дачку еще купили. Давно о даче мечтали. Ну, а мы в эту.
А раньше она здесь жила. Ираиду знала еще девчонкой, учились вместе. И в те годы были подругами.
Она и сейчас к ней ходит, проведывает ее.
Когда Ираиду парализовало, врачи мало надежды оставляли на благополучный исход. Потому, как жить она не хотела, ушла в глубокую депрессию.
Тетушка моя и в больницу к ней ходила. Помогала. У Ираиды ведь никого, кроме Саши нет. И подруг нет. Только те, с которыми в последнее время сблизилась, когда в церковь ходить стала.
Нелюдимая была. Она и с тетей Асей только в последние годы начала снова общаться. А раньше, и между ними отчуждение было. Не разговаривали несколько лет. Проходили мимо друг друга, как и, не знакомы вовсе.
«Оно и понятно, - как говорит тетя Ася, - не очень то, приятно встречаться каждый день с тем, кто про твой грех страшный знает. Люди, вон, в другие города уезжают с того места, где нагрешили, не то, что…. », - и «не навязывалась». Я так думаю, что и переезду рада была, чтобы «с глаз долой». Но, Ираида зря думала, что она кому-то рассказала. «Никому, - говорит, - и словом не обмолвилась», вот, только когда она слегла, а врачи такой прогноз дали, мне и поведала. ... Ну, а ты не здесь живешь, человек совсем посторонний.
У моей тетушки уже семья была, сын - школьник, а у Ираиды личная жизнь не складывалась. Годы уходят. А, как узнала, что забеременнела, так, как одержимая стала.
Казалось бы, радоваться надо. Но, она по-другому все оценила.
Срок был довольно большой, аборт делать никто не взялся. Отец ребенка жениться на ней не собирался.
Сначала она к стене повернулась и пролежала так два дня. Тетя моя все ее пыталась вразумить: «рожай, мол, для себя, а, если встретится, кто полюбит по-настоящему, ему и ребеночек твой помехой не будет».
Ираида молчала, ни да, ни нет. А потом, стала действовать. Во что бы то, ни стало, задумала избавиться от ребенка. Что только она ни делала: парила ноги, таскала тяжести … А ребенок оказался живучим, и сама выносливая. Родился здоровый мальчик.
И тогда она не угомонилась, стала выкладывать его спать под открытой форточкой, в мороз, на подоконнике, в одной пеленке. Думала: сквозняком его продует, он заболеет и умрет. Развяжет ей руки, и она потом все же выйдет замуж. За иностранца. Она за границу мечтала уехать.
Однажды тетя Ася возвращалась домой поздно, услышала писк, смотрит: в квартире у Ираиды темно, а окно приоткрыто, она же на втором этаже живет, и малыш плачет жалобно так, прямо у окна где-то близко. Тетка моя почуяла неладное, в дверь ей начала колотить остервенело, чуть не вышибла ее. Ираида открыла все же. Ребенок уже в кроватке лежал, прикрытый одеяльцем. А ножки и ручки холоднющие. Тетя Ася кричала на нее. А Ираида сидела на диване, как каменная.
Тетка моя вещи детские похватала, и ребенка забрала. Сказала, что «больше такой гадине и душегубке дите не отдаст».
Всю ночь не спала: теплой смесью младенца накормила, все держала на своей груди, согревала, и все думала, что дальше делать будет.
Ираида пришла под утро и встала на колени. Просила никуда не сообщать.
Уж, насколько тетя Ася знала Ираиду, что «у нее все до неистовства: и любит, и не любит. И если пришла, да на коленях просит, так это не из страха за себя, а, видно, перевернуло ее».
Замуж Ираида так и не вышла.
А мальчишка вырос здоровым и красивым. Сама, наверно, видела. И не болел даже, только детскими болезнями в садике.
«А теперь, должно быть, Ираида восстанавливаться начнет, - говорит тетя Ася, - потому как, снова повернуло ее. К жизни».
* * *
Вечером я быстро переделала отчет. Утром погуляла с собакой и в восемь часов уже была в управлении.
Начальница моя, Марфе (Маргарита Федоровна), конечно, устроила мне разгон, ей из-за одной меня пришлось в субботу на работу выйти. Кружилась вокруг стола, кипятилась, швыряла бумагами, потом плюхнулась в кресло, нацепила очки, с суровым видом просмотрела отчет и поправок никаких не сделала. Успокоилась и отпустила меня на выходные, плюс отгул.
Уф! Гора с плеч. А на улице весна, тепло, птицы поют. Впереди несколько выходных дней. Я сбежала по ступенькам крыльца, как гайдаевская Лида, получившая пятерку на экзамене. К остановке автобуса не шла, а летела, легко перепархивая лужицы.
- Надо будет извиниться перед новенькой, - размышляла по дороге, - я сама виновата, я же ее не предупредила… . Можно подумать, сама всегда такая умная была!
- Дети, наверно, уже проснулись. Я лечу к вам изо всех сил. Бедные мои, беспризорные. Где вы бегаете там целыми днями, с ключом на шее? Милые мои, соколики, роднулики ненаглядные, как я вас люблю. Я испеку вам завтра ваш любимый торт «Черепаху».
И завтра приедет папа. И мы пойдем … Куда мы пойдем? В парк и кафе-мороженое? Или в кино? Сейчас, сейчас я приеду, и мы все решим.
Счастье вы мое.