К 85-летию со дня рождения Валентина Дмитриевича Берестова.
С глубочайшим почтением и трепетом
Воспоминания Елены Михайловны Кузьменковой (1943-2002),
основателя Литературного Центра Берестова
в Российской государственной детской библиотеке
Познакомились мы 33 года назад. Я, третьекурсница института культуры, писала курсовую работу и готовила сообщение в студенческом научном обществе о творчестве молодого талантливого поэта Валентина Берестова. И вдруг он в Ленинграде, в Доме детской книги. Моя преподавательница В. Д. Разова знакомит нас. От смущения не решаюсь поднять глаза, и, оказывается, это продолжалось все три часа, пока мы бродили по городу, пили кофе с миндальными пирожными и я, превратившись в слух, впитывала стихи и удивительные рассказы о раскопках. Потом, лет через двадцать, Валентин Дмитриевич сказал: "Так и запомнился твой профиль с опущенной вниз головой". Он всегда видел и чувствовал своего собеседника (или слушателя) и говорил именно для него.
Тогда же я получила первый бесценный подарок - книгу "Меч в золотых ножнах" с надписью "Крупнейшему исследователю сочинений этого автора Лене Павловой с глубочайшим почтением и трепетом. В. Берестов 8 декабря 1965. Ленинград".
Несмотря на иронию (о почтении и трепете), к моей работе он отнесся уважительно, пригласил в Москву: "Телефон простой - ДА-Да -07", В то время на телефонном диске были не только цифровые, но и буквенные обозначения, а номер был Д-1-51-07.
В Москве, тогда еще на проспекте Вернадского, Валентин Дмитриевич весь вечер рассказывал о себе, об А. Толстом, Чуковском и Маршаке, открывал для меня поэтов Серебряного века. Иногда в комнату забегала маленькая Маринка, и тогда мы разговаривали втроём. А на прощание, со свойственной ему щедростью, он дал мне для работы такое сокровище - свои записные книжки.
Шли годы. Мы терялись, потом снова находили друг друга. И всегда у меня было чувство трепета перед большим талантом и удивление, что он помнит и звонит сам, читает новые стихи или сообщает о публикациях... С неизменной доброжелательностью приглашает в гости или на свои выступления. И каждую новую книгу дарит с тёплой надписью.
"Что такое любовь в этом мире" и в жизни Берестова, я ощутила в декабре 1983 года. Это были последние дни жизни его жены, "лучшей из женщин" Татьяны Ивановны Александровой. Мы возвращались после съемки телепередачи, оттуда он несколько раз звонил, узнавал, как она. Погода была ненастная, его состояние крайне тяжелое. Всю дорогу, борясь с одышкой, он говорил о ней. Дословно передать, конечно, не могу, а смысл такой: "Танюшу мучают боли, а она беспокоится, что я плохо сплю и плохо выгляжу. Тревожится, что переживаю за неё, и это выбивает меня из колеи. Чтобы её успокоить, я заставил себя ночью спать. Чтобы убедить её, решил даже веселое стихотворение написать. Прочитал ей, она улыбнулась".
Ещё одно воспоминание относится уже к 1993 году. В Боровске в художественном музее открывается выставка работ Татьяны Ивановны. Валетин Дмитриевич приглашает меня. Наталья Ивановна берет трубку: "Леночка, голубчик, я буду спокойна, если вы поедете. Валюша неважно себя чувствует".
Дорога в электричке не тяготила - со мной удивительный рассказчик. В то время он писал о теории Кнорозова, об этом и шёл разговор.
Выставка получилась хорошая, боровчане встретили работы Татьяны Ивановны очень тепло. Выступление Валентина Дмитриевича слушали с необычайным вниманием - сам Берестов перед ними! Вечером разместились в гостинице, договорившись утречком прогуляться по зимнему городку. Утром стучусь в номер и вижу его, сидящего на застеленной кровати в пальто, в шарфе, в шапке. Оказывается, он так всю ночь просидел, потому что форточка не закрывалась, а на улице -25. В голове тут же пронеслось: "Валюша неважно себя чувствует".
- Что же вы не сходили к дежурной, она бы вас переселила.
- Да неудобно как-то. Ничего, ничего. Пойдем, я уже готов.
И была прогулка по городу, и посещение Пафнутьевского монастыря. А потом в Балабаново в Доме культуры встреча со школьниками, где мне Берестов открылся как великолепный сценарист и режиссёр. Полтора часа он работал с большим залом, сочетая чтение стихов и сказок с ответами на вопросы, с рассказыванием замечательных историй из своей жизни и выступлениями детей. Ещё в этот день в детской библиотеке он беседовал с библиотекарями... Время от времени, почти украдкой, принимал лекарство. В Москву возвратились поздно вечером.
Откуда он черпал силы?
Ни разу не отказался встретиться с читателями библиотеки, выступить на семинаре или поехать в Саратов, в Бежецк, на Камчатку... Камчатка так запечатлелась в стихах:
Горячая седая голова -
Авачинский вулкан. А рядом два -
Корякский и Козельский великана.
Что твой Неаполь? Сразу три вулкана!
Но не дымил Авачинский, а спал
В тот день, как в Петропавловск я попал.
Вот бухта. Грязных льдин сияют грани.
А дальше в белом блеске, как в сметане,
Скольят за ледоколом корабли.
Вот дремлет сопка на краю земли
Под тощей рощей лиственниц раздетых,
Как будто в рыбьих тоненьких скелетах.
Там, где бежал прибой, лежит припай...
Огромная страна. Но вот он - край!
Несколько встреч с детьми в библиотеке, с педагогами в Петропавловске. Дальше самолётом на север в Палану, центр корякского округа. Здесь, казалось, все ребята знают его книги наизусть и поэтому считают его старым знакомым. Долго-долго не отпускали, расспрашивали, поглаживали.
Вечером в доме моей сестры Валентин Дмитриевич общался не только с собравшимися здесь людьми, но и с камчатской лайкой по имени Ведьма. Он утверждал, что Ведьма внимательно слушала и реагировала на его рассказ о Пушкине, всегда вовремя грассируя и подвывая.
В память о его пребывании "на краю земли" у меня осталось посвящение к стихотворению и надпись на книге: "Милой Лене Кузьменковой, которая посылает меня аж на Камчатку, с давней любовью и уважением. В. Берестов 18.3.85"
На днях я получила с Камчатки письмо от художницы Виктории Крупиной. В апреле она ездила на собаках в тундру на две недели рисовать этюды. Вот несколько строк из этого письма: "Когда чаевала на Уйвэем, слушала по приёмнику "В нашу гавань заходили корабли". Вдруг услышала в конце передачи, что от сердечного приступа скончался Берестов. Боже мой! А незадолго перед этим была большая передача, и он с увлечением рассказывал весёлые истории... И сам он такой искренний и милый человек. Я помянула его (у меня золотой корень был). Царство ему небесное".
Воспоминания наплывают и наплывают. Писать сложно. Ведь и сейчас я отношусь к Валентину Дмитриевичу, выражаясь его же словами, с глубочайшим почтением и трепетом. С давней любовью и уважением.
Написано 24 мая 1998 г. Впервые опубликовано в журнале "Библиография" (2008. - № 3. - С. 103-105)..
.
Елена Михайловна Кузьменкова (третья слева)
с друзьями детства
Валентина Дмитриевича Берестова