Кладоискательница
«Эта зима сломалась - несите новую», - вздохнула я, обходя раскинувшиеся среди сугробов топкие маслянистые лужи, и пробираясь к лесу - там небось не растаяло ещё. Какая ни случись сгинь-непогодица, а в лесу всё-таки хорошо: талой снеговой водой пахнет, мокрой корой, отсыревшей хвоей. Снега и там уже осели, сделались серыми и комковатыми как свалявшиеся перины у хозяйки-грязнули, под ногами чавкает как на болоте. Ну, ничего, зато птицам и всякой твари облегчение: оттепель снега подъест, всё проще корм искать. Синички повеселели, вовсю «синькают» возле кормушек, делят сало и семечки, воробьи гомонят от избытка чувств, поползни по ёлкам туда-сюда, туда-сюда, размороженных личинок короедов промышляют. Нынче все сыты будут.
Иду, по сторонам поглядываю, вижу, в сторонке снежный вулканчик кипит. Натурально: сугроб с дыркой, из которой снег извергается рыхлыми комками во все стороны. Будто зверь там нору роет и уже порядочно углубился. Мышка, что ли, какая? Да нет, не может мышь такие крупные комья выкидывать. Только подумала, а из норы кто-то серый лохматый - шасть! Белка! Мордочка, ушки - все в снегу. Чокнутая, что ли? На кой белке - нора в сугробе? Вертунья огляделась, отдышалась - и опять в скважину! Снова вулкан заработал, снег полетел. Может припас ищет, который с осени спрятала? Недавно узнала, что белки, оказывается, запасают до десяти тысяч(!) плодов в год и помнят 90% своих кладовочек. У них для этого каждую осень мозг прирастает - чтоб, значит, карта с тайниками в голове уместилась!
Остановилась, любопытствую, что же она достанет: жёлудь, лесной орех? Шишку вытащила - обыкновенную, еловую. Я ещё больше удивилась. Этих шишек вокруг видимо-невидимо - и растут, и так валяются. Уж чего-чего, а этого добра в наших борах... Зачем же она трудилась, снег рыла? Могла бы любую подобрать. Или и впрямь дура пушистая?
Пригляделась: ах, вот оно что! Это нам все шишки одинаковы, а белки в них толк знают. Те, что кругом валяются, уже не еда, а объедки. Чешуйки у них встопорщены, семена съедены или рассыпаны. Там уже нечем поживиться. А эта кладоискательница настоящее сокровище себе выкопала - целенькую, ничьим зубом не тронутую, смольём запечатанную шишку. С осени под снегом лежала, и вот досталась теперь шустрым лапкам на обед.
Иду, по сторонам поглядываю, вижу, в сторонке снежный вулканчик кипит. Натурально: сугроб с дыркой, из которой снег извергается рыхлыми комками во все стороны. Будто зверь там нору роет и уже порядочно углубился. Мышка, что ли, какая? Да нет, не может мышь такие крупные комья выкидывать. Только подумала, а из норы кто-то серый лохматый - шасть! Белка! Мордочка, ушки - все в снегу. Чокнутая, что ли? На кой белке - нора в сугробе? Вертунья огляделась, отдышалась - и опять в скважину! Снова вулкан заработал, снег полетел. Может припас ищет, который с осени спрятала? Недавно узнала, что белки, оказывается, запасают до десяти тысяч(!) плодов в год и помнят 90% своих кладовочек. У них для этого каждую осень мозг прирастает - чтоб, значит, карта с тайниками в голове уместилась!
Остановилась, любопытствую, что же она достанет: жёлудь, лесной орех? Шишку вытащила - обыкновенную, еловую. Я ещё больше удивилась. Этих шишек вокруг видимо-невидимо - и растут, и так валяются. Уж чего-чего, а этого добра в наших борах... Зачем же она трудилась, снег рыла? Могла бы любую подобрать. Или и впрямь дура пушистая?
Пригляделась: ах, вот оно что! Это нам все шишки одинаковы, а белки в них толк знают. Те, что кругом валяются, уже не еда, а объедки. Чешуйки у них встопорщены, семена съедены или рассыпаны. Там уже нечем поживиться. А эта кладоискательница настоящее сокровище себе выкопала - целенькую, ничьим зубом не тронутую, смольём запечатанную шишку. С осени под снегом лежала, и вот досталась теперь шустрым лапкам на обед.