«В краю, где третичные сосны и нравы…»
Бывают на свете места, при встрече с которыми умудряешься разминуться. Ну да: бывал, бродил, глазел по сторонам - галочку в уме поставил. А все-таки будто мимо прошел, не встретившись. У меня так вышло с Пицундой - сереньким дождливым деньком на исходе сентября обошла ее вдоль и поперек и уехала восвояси с незатронутым сердцем. И забыла о ней, хотя вот даже сережки привезла на память, ношу их.
Мы с Пицундой...
Но прошло несколько месяцев, и Пицунда вынырнула в моей памяти из серой пены будней, будто окликнула издали, помахала рукой. И я обернулась - что там? Каменистый берег моря, горизонт в пелене дождя, мокрые тростниковые зонтики на пляже, успевшие забыть, зачем их тут поставили, щербатые шишки под ногами и рыжая от сосновой хвои земля. Хвоинки длиной со школьную линейку. Из них можно плести как из мягкой проволоки - косички, браслеты, всякое девичье макраме.
Сосны. Тридцать тысяч реликтовых сосен (каждый ствол пронумерован!), льют терпкое смолистое дыхание, от которого палочки Коха дохнут на лету. Таких сосен нигде больше нет. (Их сажают конечно и на других морских курортах - сосенки растут, что уж, но там они редкие гостьи). Длиннохвойную сосну я, помнится, еще в Судаке видела, но та - другая, раскинувшая изящные ветви как горянка в танце. И хвоя у нее короче. А эти стройные как античные сосуды, оплетенные будто веревочными жгутами серой корой, изборожденной вертикальными трещинами - облюбовали Пицунду и стали священной стражей у самого моря, полонив мыс. Древние как динозавры.
Во времена, когда допотопные ящеры таскали по земле свои неуклюжие громоздкие тела, никаких сосен тут не было, как не было и самого Пицундского мыса. Его создала несущаяся с гор капризная и коварная Бзыбь. Натащила камней, и пожалуйста - курорт! Соснам тоже понравилось, и они потихоньку заселили новую лысую сушу, уйдя из тех мест, где миллионы лет росли прежде. Почему? Загадка. Случилось это великое переселение недавно, всего десять тысяч лет назад. С тех пор они только здесь - широкой семикилометровой полосой окаймляют мыс.
Сосны-старушки головокружительной высоты - многим перевалило за полторы сотни лет, вырастили себе смену. Тонконогие сосны-девочки стоят между ними среди мрачных бетонных корпусов еще советской постройки - санаториев, ресторанов, кинозалов, ржавеющего маяка… Заповедник на курорте, а что сделаешь! Раньше забор был, деньги на охрану - давно еще, а теперь сосны, пережившие динозавров, могут не пережить нас.
Маяк заметили?
Пицунда, показавшаяся при нашем свидании бедной и блеклой, как высохшая галька, издали вдруг понравилась мне своей печальной заброшенностью, малолюдьем, аскетичным пейзажем, в котором ничего лишнего, только сосны, небо и море.
Мы с Пицундой...
Но прошло несколько месяцев, и Пицунда вынырнула в моей памяти из серой пены будней, будто окликнула издали, помахала рукой. И я обернулась - что там? Каменистый берег моря, горизонт в пелене дождя, мокрые тростниковые зонтики на пляже, успевшие забыть, зачем их тут поставили, щербатые шишки под ногами и рыжая от сосновой хвои земля. Хвоинки длиной со школьную линейку. Из них можно плести как из мягкой проволоки - косички, браслеты, всякое девичье макраме.
Сосны. Тридцать тысяч реликтовых сосен (каждый ствол пронумерован!), льют терпкое смолистое дыхание, от которого палочки Коха дохнут на лету. Таких сосен нигде больше нет. (Их сажают конечно и на других морских курортах - сосенки растут, что уж, но там они редкие гостьи). Длиннохвойную сосну я, помнится, еще в Судаке видела, но та - другая, раскинувшая изящные ветви как горянка в танце. И хвоя у нее короче. А эти стройные как античные сосуды, оплетенные будто веревочными жгутами серой корой, изборожденной вертикальными трещинами - облюбовали Пицунду и стали священной стражей у самого моря, полонив мыс. Древние как динозавры.
Во времена, когда допотопные ящеры таскали по земле свои неуклюжие громоздкие тела, никаких сосен тут не было, как не было и самого Пицундского мыса. Его создала несущаяся с гор капризная и коварная Бзыбь. Натащила камней, и пожалуйста - курорт! Соснам тоже понравилось, и они потихоньку заселили новую лысую сушу, уйдя из тех мест, где миллионы лет росли прежде. Почему? Загадка. Случилось это великое переселение недавно, всего десять тысяч лет назад. С тех пор они только здесь - широкой семикилометровой полосой окаймляют мыс.
Сосны-старушки головокружительной высоты - многим перевалило за полторы сотни лет, вырастили себе смену. Тонконогие сосны-девочки стоят между ними среди мрачных бетонных корпусов еще советской постройки - санаториев, ресторанов, кинозалов, ржавеющего маяка… Заповедник на курорте, а что сделаешь! Раньше забор был, деньги на охрану - давно еще, а теперь сосны, пережившие динозавров, могут не пережить нас.
Маяк заметили?
Пицунда, показавшаяся при нашем свидании бедной и блеклой, как высохшая галька, издали вдруг понравилась мне своей печальной заброшенностью, малолюдьем, аскетичным пейзажем, в котором ничего лишнего, только сосны, небо и море.