Стокгольм. Прием, устроенный Шведской академией в городской ратуше. Вальс
Первый вариант «Вальса» я написала больше трех лет назад и потом много раз его переделывала. Получалось плохо. Но я так устроена: не уймусь, пока не увижу, «что это хорошо». Перед вами совершенно новый «Вальс», и я им довольна.
***
Эдмунд (24) - Анна (22) - Винзор (25)
Меньше всего ожидал он встретить знакомца, окунувшись в гром и блистание этого бала. Величественно-строгая снаружи громада ратуши внутри сверкает как шкатулка с сокровищами. Богемским хрустальным каскадам вторят зеркала в простенках и отзывается теплыми бликами дубово-ореховый узорный паркет. Торжественно и звучно поет медь в оркестре. Вольные разливы «Дунайских волн» качают и кружат нарядную толпу. Над плесканьем разноцветных шелков плывут обнаженные плечи, отягощенные бриллиантами шеи и лакированные прически дам. В водоворотах вальса мелькают двухвостые фрачные фалды, слепящей белизны манишки и атласные бабочки.
Из этой праздничной круговерти прямо на него - только что вошедшего в зал - быстрыми плавными глиссадами вылетела пара, заставив его отшатнуться. Он - осанистый, дородный, с нимбом патриарших седин над выпуклым лбом, но ловкий, как бывают иногда ловки в танцах грузные люди, и она - грациозная, с россыпью русых кудрей по плечам. Она кружилась, слегка откинув голову, опустив веки, возложив руку в длинной белой перчатке на плечо мужчины, показавшегося ему смутно знакомым.
Вспомнить он не успел. Девушка взмахнула на него черными ресницами и, не видя, обдала такой ликующей синевой взгляда, что все остальное - дымчато-розовое платье, лебединый изгиб руки, улыбка - попросту померкло в их властном свете. Кавалер, скрипнув лакированными носками туфель, круто повернул ее - подол взметнулся шелковой волной, открыв серебряные лодочки на тонких каблуках, и пара вихрем понеслась прочь.
Только теперь, потеряв их из виду, он опомнился: тот - седой, не коллега ли его отца по намибийской дипмиссии? Герр… как его там… Лет-то сколько прошло! Кажется, с тех пор и не виделись. Отец, впрочем, ценил его и поддерживал связь до самой своей кончины три года назад. Но не обознался ли он? А девушка с ясными глазами - кто она? Сейчас он это выяснит - вот только знакомство возобновит…
***
Анна тоже замечает в толпе знакомую фигуру.
- Эдмунд! Не знала, что ты здесь.
Высокий сероглазый молодой человек с породистым лицом и насмешливым взглядом рад ее видеть.
- Красавица моя! - с удовольствием оглядывая ее, восклицает он. - Разве я мог упустить случай потанцевать с тобой!
Его ироничная галантность не обманывает Анну - даром что ли они друзья с детства: у хитрого норвежца на уме что угодно, только не танцы, но отчего бы не снизойти:
- Так и быть, фокстрот твой.
О вальсе-вельере и говорить нечего - кто еще его танцует? Вальс-то он вальс, да непростой. Шаг обычный - «в три па», но руки в постоянном движении - сплетаются, расплетаются. Ладони, запястья, локти, соприкасаясь, образуют изящные тающие в воздухе арабески - прелесть что такое! И кроме Эдмунда некому доставить ей это удовольствие. Жаль, что его белокурая голова так быстро исчезла среди лысин и почтенных седин.
У музыкантов перерыв. В следующие полчаса Анна, переходя от одной группы гостей к другой, прилежно беседует о физике и медицине, климате и политике с людьми, чьи имена будущей зимой вероятно украсят список нобелевских лауреатов. Лучезарно улыбается, задает вопросы, выслушивает высокомудрые тирады, остроумные замечания и напыщенные рассуждения, любезно кивает, непринужденно шутит, словом, исполняет долг радушной хозяйки. Наконец оркестранты возвращаются. В зале легкое оживление - гости предвкушают приятную перемену. И ей выпадает минутная передышка.
***
- Скучаете, сударыня? - седой господин, танцевавший с ней в начале вечера, не оставляет ее своим вниманием.
- Что вы, крестный! - тонко улыбается она. - Как можно скучать в окружении столь блестящих умов?
Намек понят. Умы и впрямь блещут - глянец черепов едва прикрытых остатками волос отражает блеск люстр. Интеллектуальная элита по возрасту годится ей не то что в отцы - в деды, но la noblesse oblige - положение обязывает.
- Позвольте представить вам моего старинного знакомого - его разговор вас развлечет.
«Старинного»? Ох, нет! Анна делает попытку избежать еще одной «занимательной беседы».
- Помилосердствуйте, - прикрываясь шутливой интонацией, негромко просит она. - Я уже не в состоянии никого запомнить.
- Вам и не придется, ручаюсь.
- Вот как? Он что же - светило? Как его зовут?
- Винзор.
Хм, фамилия и правда ей знакома. Математик... нет, математиков здесь быть не должно.
- Астроном?
- Нет, но… - он лукаво улыбается, - сами увидите.
Что ж, она покоряется судьбе с ничего не выражающей улыбкой. И судьба, скромно дожидавшаяся в сторонке, делает шаг ей навстречу.
***
Интересно, кого она ожидала увидеть? Ясноглазая девушка - довольно высокая, с гордой осанкой и на редкость светлой кожей - смотрит на него в удивлении близком к замешательству. Глаза прозрачной синевы в оправе густых ресниц, яркие как у ребенка. Умный твердый взгляд смягчается акварельной мягкостью черт. В ней одновременно чувствуется и характер, и умение его не показывать. Губы чудесные - верхняя изящно очерчена, нижняя полная, с двумя матовыми вершинками - он уже видел их в улыбке и мечтает увидеть снова.
Красивая она? Очень! И странно видеть красоту, в которой нет желания пленять. Пепельное с розовым отливом платье не скрывает, но и не подчеркивает фигуру. Скромный вырез обнажает лишь ключицы. Узкие плечи и облегающий лиф укрыты ажурной сеткой, в узлах которой бледно мерцают жемчужины. И все. Элегантная простота, безупречное чувство меры, естественность. Его почему-то радует мысль, что завтра утром она будет такой же, как сегодня вечером - вот с этими нежными красками лица, которые не смоет перед сном, с натуральными карамельно-русыми кудрями, стекающими на грудь.
Он узнает, что девушку зовут Анна-Мария-Regina* и обращаться к ней следует «ваше высочество». И он обращается - приглашает ее на вальс.
***
Кого Анна ожидала увидеть? Почтенного джентльмена, разумеется - кого еще встретишь на этих ассамблеях! Конечно, она изумлена. Не всякий день видишь перед собой молодого человека такой сногсшибательной наружности. Красивый мужчина - редкий каприз природы. Ее же вел в вальсе «каприз» исключительный - высокий, ладный, темные волосы лежат небрежными волнами. От сиянья его карих глаз зал плывет перед ней праздничной каруселью, и пол кажется зыбким как гамак.
Бывают тонко выписанные природой лица, светящиеся умом и благородством - неотразимое сочетание. Они пленяют не столько миловидностью черт, сколько законченностью и силой запечатленного в них характера - тех свойств ума и души, которые легко читаются в ясном взгляде широко расставленных глаз, твердом очерке губ с улыбчивыми уголками, решительной линии узкого подбородка. Такими лицами любуешься не потому, что они хороши и выразительны, но потому, что в них видны лучшие стороны человеческой натуры.
Анне есть от чего прийти в замешательство. Дело не в том, что у ее визави победного разлета брови, узкий правильный нос, и глаза… господи, как темное солнце - ни отвернуться, ни забыть. Но все это вместе открыло ей в нем ряд мужских и человеческих качеств, которым сразу откликнулось сердце. Это ликующее внутреннее «Ооо!» затмило и голос крёстного, назвавшего их имена, и первые раскаты венского вальса. Голова ее наполнилась мелодичным хрустальным звоном - будто зазвенели все разом подвески огромной люстры, огнисто сверкавшей над их головами. В состоянии умопомрачительного восхищения она подала ему руку, затянутую в длинную атласную перчатку.
***
Им уже не спастись, и оба это чувствуют. Анна - так прямо с облегчением. Ей давно уже пора сменить на реальность, пусть даже такую безнадежную, тайные грезы о незнакомце в маске, недолго доверявшем себя ее рукам. Он - с тревогой. На что ему надеяться? У такой девушки не попросишь телефон, не позовешь на свидание. Что будет, когда кончится их вальс? Она пойдет танцевать с другими. А завтра уже не вспомнит о нем.
- Вы бывали здесь раньше? Как вам Стокгольм? - Анна опомнилась. Многолетняя выучка пришла ей на помощь: беспечный тон, безразлично-вежливый взгляд. У них всего пять минут на банальности, и она намерена узнать о нем все, что успеет - на будущее. Итак, кто он? Как попал в это ученое сборище? (И почему его путь не устлан упавшими в обморок поклонницами?) С такой внешностью он мог быть кем угодно: кинозвездой - головной болью папарацци, поп-идолом - бедой очумелых школьниц. Но оказался скромным чешским дипломатом, приехавшим из Брюсселя, слишком молодым, чтобы быть кому-нибудь известным.
А он смелый! Напросился на знакомство, сходу позвал танцевать. Ведет божественно! «Я бы вечно с тобой кружилась - мысленно признается она, глядя ему в лицо, пока вальс несет их по глади паркета между шелестящих фраков и декольтированных спин. Жаль, нельзя наговорить всего, что вертится на языке. Но можно откинуться на бережную руку и позволить держать ее так близко, как ему хочется, чтоб самой ощущать пылающей щекой ветерок его дыхания. На них оглядываются - на них невозможно не оглянуться.
Венский вальс сменяет тягучее танго - голова кругом, глаза молят: «потанцуем еще», но он конечно не станет надоедать девушке. Вежливый прощальный поклон, и черт бы побрал его прекрасные манеры! Он отступает, не оставив ей никакой надежды.
Вечер в разгаре. Анна оказывает честь трем неуклюжим плешивцам, потом бойкому господину, от которого разит, как из парфюмерной лавки. Фокстрот - наконец-то Эдмунд!
- Натерпелась? - изображая сочувствие, спрашивает он. - Этот тип весь подол тебе истоптал.
- А твоя дама? - ехидно интересуется Анна. - Та старушка, напоминающая мешок с бриллиантами, - я думала, ты ее с места не сдвинешь.
- Какая ты добрая, человеколюбивая… - он закатывает глаза и нечаянно наступает ей на ногу.
- Медведь! - не переставая улыбаться, шипит Анна. - Гризли! Не желаю больше танцевать с тобой!
Ну да, ну да. Того, с кем она желает танцевать, что-то вообще не видно в зале - отбыл восвояси? Ей уже и обидно. Мог бы пригласить еще, если б хотел. Может, постеснялся лезть на глаза? (Сама того не замечая, Анна уже подыскивает ему оправдания.) Тем более парень пока ничего собой не представляет (мужчины чувствительны к таким вещам). Она уже расспросила о нем крестного: младший сын какого-то его коллеги по африканской миссии, служит в отделе научных и культурных связей - вот и все, что она узнала.
Еще не поздно, утешает она себя. Может он еще появится. И тогда увидит ее в самом эффектном из всех вальсов - вельере. Ей хочется покрасоваться перед ним, поймать восхищение в глазах. Она тщетно обшаривает толпу взглядом.
***
Трудно привлечь внимание девушки, ничего о ней не зная. Значит, надо разузнать, а потом порадовать ее тем, что она любит, завести разговор, который ей интересен. Благо, она публичная персона - информации море! Уединившись в тихом уголке, откуда хорошо виден зал, он поглядывает на танцующих и листает в смартфоне англоязычные сайты, создавая такие поисковые запросы, которые заставили бы покраснеть Анну, знай она о его занятии. Впрочем, «ничего такого» о ней не пишут. Ей нет еще и 23-х, окончила Уппсальский университет, сейчас - аспирантка Сорбонны: изучает опыт урегулирования международных конфликтов. Увлечения: музыка, театр, верховая езда, ботаника… ботаника?
Вот какая-то анкета трехлетней давности - «про любовь»:
Любимое время года: ранняя осень
… время суток: вечер
…напиток: родниковая вода, из алкогольных - ягодный крюшон
…занятия: читать, музицировать, быть наедине с природой
…музыка: симфоническая (Шуберт симфония №9 «The Great», Сибелиус симфония №7, обе минорные симфонии Моцарта №40, и №25, Бетховен №4 и №6 «Пасторальная»).
… танец: вальс-вельер (ссылка)
Отлично! Вряд ли у него тут будет много конкурентов. По ссылке видеоролик: Анна и тот рослый блондин, с которым она только что танцевала фокстрот. Похоже, они давно знакомы.
Он возвращается в зал. Теперь главное не упустить момент.
***
Вон он (какое облегчение!), с бокалом в руке беседует с дамой в лиловом и ее спутником - все трое что-то оживленно обсуждают. Ей кажется, или он в самом деле наблюдает за ней издали? (Что, если приметив ее взгляд, он задается тем же вопросом?) Нечего тут стоять и пялиться на него! Она заставляет себя отвернуться, включиться в общение. Пока оркестр играет ненавязчивые мелодии, она обменивается несколькими фразами с главой Норвежского нобелевского комитета, потом - с секретарем Шведской академии, чувствуя, как нарастает в ней нелепое, ненужное волнение.
Наконец-то вступление к вельеру. Толпа раздалась, льдисто сверкающий паркет пуст. Где же Эдмунд? Обольщает очередную старушку? Анна в нетерпении вглядывается в рябь лиц.
- Позвольте пригласить вас, - мягко говорит голос слева. Она даже не видела, как он подошел. Сердце бухает в ребра так, что вот-вот разобьётся.
Эдмунд замешкался - проворонил начало. Но с кем это пошла его невеста? (все знают, что они, в конце концов, поженятся, да почему бы и нет - разве есть девчонка красивее Анны?) Кто этот малый с ней? Танцует, будто всю жизнь на паркете… Но Анна-то, Анна! Разлетелась к нему, прямо парит!
Скрипки выпиливают пенное кружево пассажей, томно дышат виолончели. Вальс-интрига, вальс-соблазнение, вальс-обещание любви... Крещендо несет их мимо плавящихся взглядов подуставшей академической публики. Ладони встречаются, руки сплетаются, расплетаются, перехват под локоть, перехват на плечо, поворот, спиной к нему, поддержка - она взлетает на его руках - он кружит ее легко, ни на миг не отпуская улыбкой. Последний шанс сказать ему что-нибудь такое… такое!
- Сплошное удовольствие танцевать с вами!
Улыбается смущенно-польщенно - не привык к комплиментам? Да ну!
***
Он чувствует себя победителем: Анна пошла танцевать с ним, а не с тем, кого явно ждала и высматривала. И главное, он придумал повод задержаться рядом с ней после танца - самый простой и естественный: предложить выпить чего-нибудь прохладительного. Вряд ли эти минуты рядом с ней что-то изменят, но сейчас он рад любой малости. Как хочется побыть счастливым хоть чуть-чуть, пока их несет и кружит течение умопомрачительного вальса.
Музыка накатывает стремительными волнами, с широкими качельными махами, с этими нарочитыми замираниями на взлете, перед тем как ухнуть вместе с сердцем вниз, с кружением зала вокруг неудержимо вальсирующей пары, и крутыми (на раз-два-три) разворотами, от которых колоколом стоит ее юбка, и летят за плечами легкие вьющиеся пряди.
- Посмотрите-ка на них! - рядом с Эдмундом останавливается представительный седой господин (не крестный ли это Анны?) - Помяните мое слово, через год мы будем танцевать на их свадьбе.
Седой господин ошибся. Но только в сроках.
------------------------------------
Regina* - титул; в данном случае то же, что и кронпринцесса, хотя общее значение шире. Regina в переводе с латыни значит «царственная», «рожденная править». Согласно закону об абсолютной примогенитуре (право первородства) титул Regina (или Rex, если это мальчик) носит первый ребенок венценосных родителей, от рождения до смерти, как бы ни сложилась жизнь.
***
Эдмунд (24) - Анна (22) - Винзор (25)
Меньше всего ожидал он встретить знакомца, окунувшись в гром и блистание этого бала. Величественно-строгая снаружи громада ратуши внутри сверкает как шкатулка с сокровищами. Богемским хрустальным каскадам вторят зеркала в простенках и отзывается теплыми бликами дубово-ореховый узорный паркет. Торжественно и звучно поет медь в оркестре. Вольные разливы «Дунайских волн» качают и кружат нарядную толпу. Над плесканьем разноцветных шелков плывут обнаженные плечи, отягощенные бриллиантами шеи и лакированные прически дам. В водоворотах вальса мелькают двухвостые фрачные фалды, слепящей белизны манишки и атласные бабочки.
Из этой праздничной круговерти прямо на него - только что вошедшего в зал - быстрыми плавными глиссадами вылетела пара, заставив его отшатнуться. Он - осанистый, дородный, с нимбом патриарших седин над выпуклым лбом, но ловкий, как бывают иногда ловки в танцах грузные люди, и она - грациозная, с россыпью русых кудрей по плечам. Она кружилась, слегка откинув голову, опустив веки, возложив руку в длинной белой перчатке на плечо мужчины, показавшегося ему смутно знакомым.
Вспомнить он не успел. Девушка взмахнула на него черными ресницами и, не видя, обдала такой ликующей синевой взгляда, что все остальное - дымчато-розовое платье, лебединый изгиб руки, улыбка - попросту померкло в их властном свете. Кавалер, скрипнув лакированными носками туфель, круто повернул ее - подол взметнулся шелковой волной, открыв серебряные лодочки на тонких каблуках, и пара вихрем понеслась прочь.
Только теперь, потеряв их из виду, он опомнился: тот - седой, не коллега ли его отца по намибийской дипмиссии? Герр… как его там… Лет-то сколько прошло! Кажется, с тех пор и не виделись. Отец, впрочем, ценил его и поддерживал связь до самой своей кончины три года назад. Но не обознался ли он? А девушка с ясными глазами - кто она? Сейчас он это выяснит - вот только знакомство возобновит…
***
Анна тоже замечает в толпе знакомую фигуру.
- Эдмунд! Не знала, что ты здесь.
Высокий сероглазый молодой человек с породистым лицом и насмешливым взглядом рад ее видеть.
- Красавица моя! - с удовольствием оглядывая ее, восклицает он. - Разве я мог упустить случай потанцевать с тобой!
Его ироничная галантность не обманывает Анну - даром что ли они друзья с детства: у хитрого норвежца на уме что угодно, только не танцы, но отчего бы не снизойти:
- Так и быть, фокстрот твой.
О вальсе-вельере и говорить нечего - кто еще его танцует? Вальс-то он вальс, да непростой. Шаг обычный - «в три па», но руки в постоянном движении - сплетаются, расплетаются. Ладони, запястья, локти, соприкасаясь, образуют изящные тающие в воздухе арабески - прелесть что такое! И кроме Эдмунда некому доставить ей это удовольствие. Жаль, что его белокурая голова так быстро исчезла среди лысин и почтенных седин.
У музыкантов перерыв. В следующие полчаса Анна, переходя от одной группы гостей к другой, прилежно беседует о физике и медицине, климате и политике с людьми, чьи имена будущей зимой вероятно украсят список нобелевских лауреатов. Лучезарно улыбается, задает вопросы, выслушивает высокомудрые тирады, остроумные замечания и напыщенные рассуждения, любезно кивает, непринужденно шутит, словом, исполняет долг радушной хозяйки. Наконец оркестранты возвращаются. В зале легкое оживление - гости предвкушают приятную перемену. И ей выпадает минутная передышка.
***
- Скучаете, сударыня? - седой господин, танцевавший с ней в начале вечера, не оставляет ее своим вниманием.
- Что вы, крестный! - тонко улыбается она. - Как можно скучать в окружении столь блестящих умов?
Намек понят. Умы и впрямь блещут - глянец черепов едва прикрытых остатками волос отражает блеск люстр. Интеллектуальная элита по возрасту годится ей не то что в отцы - в деды, но la noblesse oblige - положение обязывает.
- Позвольте представить вам моего старинного знакомого - его разговор вас развлечет.
«Старинного»? Ох, нет! Анна делает попытку избежать еще одной «занимательной беседы».
- Помилосердствуйте, - прикрываясь шутливой интонацией, негромко просит она. - Я уже не в состоянии никого запомнить.
- Вам и не придется, ручаюсь.
- Вот как? Он что же - светило? Как его зовут?
- Винзор.
Хм, фамилия и правда ей знакома. Математик... нет, математиков здесь быть не должно.
- Астроном?
- Нет, но… - он лукаво улыбается, - сами увидите.
Что ж, она покоряется судьбе с ничего не выражающей улыбкой. И судьба, скромно дожидавшаяся в сторонке, делает шаг ей навстречу.
***
Интересно, кого она ожидала увидеть? Ясноглазая девушка - довольно высокая, с гордой осанкой и на редкость светлой кожей - смотрит на него в удивлении близком к замешательству. Глаза прозрачной синевы в оправе густых ресниц, яркие как у ребенка. Умный твердый взгляд смягчается акварельной мягкостью черт. В ней одновременно чувствуется и характер, и умение его не показывать. Губы чудесные - верхняя изящно очерчена, нижняя полная, с двумя матовыми вершинками - он уже видел их в улыбке и мечтает увидеть снова.
Красивая она? Очень! И странно видеть красоту, в которой нет желания пленять. Пепельное с розовым отливом платье не скрывает, но и не подчеркивает фигуру. Скромный вырез обнажает лишь ключицы. Узкие плечи и облегающий лиф укрыты ажурной сеткой, в узлах которой бледно мерцают жемчужины. И все. Элегантная простота, безупречное чувство меры, естественность. Его почему-то радует мысль, что завтра утром она будет такой же, как сегодня вечером - вот с этими нежными красками лица, которые не смоет перед сном, с натуральными карамельно-русыми кудрями, стекающими на грудь.
Он узнает, что девушку зовут Анна-Мария-Regina* и обращаться к ней следует «ваше высочество». И он обращается - приглашает ее на вальс.
***
Кого Анна ожидала увидеть? Почтенного джентльмена, разумеется - кого еще встретишь на этих ассамблеях! Конечно, она изумлена. Не всякий день видишь перед собой молодого человека такой сногсшибательной наружности. Красивый мужчина - редкий каприз природы. Ее же вел в вальсе «каприз» исключительный - высокий, ладный, темные волосы лежат небрежными волнами. От сиянья его карих глаз зал плывет перед ней праздничной каруселью, и пол кажется зыбким как гамак.
Бывают тонко выписанные природой лица, светящиеся умом и благородством - неотразимое сочетание. Они пленяют не столько миловидностью черт, сколько законченностью и силой запечатленного в них характера - тех свойств ума и души, которые легко читаются в ясном взгляде широко расставленных глаз, твердом очерке губ с улыбчивыми уголками, решительной линии узкого подбородка. Такими лицами любуешься не потому, что они хороши и выразительны, но потому, что в них видны лучшие стороны человеческой натуры.
Анне есть от чего прийти в замешательство. Дело не в том, что у ее визави победного разлета брови, узкий правильный нос, и глаза… господи, как темное солнце - ни отвернуться, ни забыть. Но все это вместе открыло ей в нем ряд мужских и человеческих качеств, которым сразу откликнулось сердце. Это ликующее внутреннее «Ооо!» затмило и голос крёстного, назвавшего их имена, и первые раскаты венского вальса. Голова ее наполнилась мелодичным хрустальным звоном - будто зазвенели все разом подвески огромной люстры, огнисто сверкавшей над их головами. В состоянии умопомрачительного восхищения она подала ему руку, затянутую в длинную атласную перчатку.
***
Им уже не спастись, и оба это чувствуют. Анна - так прямо с облегчением. Ей давно уже пора сменить на реальность, пусть даже такую безнадежную, тайные грезы о незнакомце в маске, недолго доверявшем себя ее рукам. Он - с тревогой. На что ему надеяться? У такой девушки не попросишь телефон, не позовешь на свидание. Что будет, когда кончится их вальс? Она пойдет танцевать с другими. А завтра уже не вспомнит о нем.
- Вы бывали здесь раньше? Как вам Стокгольм? - Анна опомнилась. Многолетняя выучка пришла ей на помощь: беспечный тон, безразлично-вежливый взгляд. У них всего пять минут на банальности, и она намерена узнать о нем все, что успеет - на будущее. Итак, кто он? Как попал в это ученое сборище? (И почему его путь не устлан упавшими в обморок поклонницами?) С такой внешностью он мог быть кем угодно: кинозвездой - головной болью папарацци, поп-идолом - бедой очумелых школьниц. Но оказался скромным чешским дипломатом, приехавшим из Брюсселя, слишком молодым, чтобы быть кому-нибудь известным.
А он смелый! Напросился на знакомство, сходу позвал танцевать. Ведет божественно! «Я бы вечно с тобой кружилась - мысленно признается она, глядя ему в лицо, пока вальс несет их по глади паркета между шелестящих фраков и декольтированных спин. Жаль, нельзя наговорить всего, что вертится на языке. Но можно откинуться на бережную руку и позволить держать ее так близко, как ему хочется, чтоб самой ощущать пылающей щекой ветерок его дыхания. На них оглядываются - на них невозможно не оглянуться.
Венский вальс сменяет тягучее танго - голова кругом, глаза молят: «потанцуем еще», но он конечно не станет надоедать девушке. Вежливый прощальный поклон, и черт бы побрал его прекрасные манеры! Он отступает, не оставив ей никакой надежды.
Вечер в разгаре. Анна оказывает честь трем неуклюжим плешивцам, потом бойкому господину, от которого разит, как из парфюмерной лавки. Фокстрот - наконец-то Эдмунд!
- Натерпелась? - изображая сочувствие, спрашивает он. - Этот тип весь подол тебе истоптал.
- А твоя дама? - ехидно интересуется Анна. - Та старушка, напоминающая мешок с бриллиантами, - я думала, ты ее с места не сдвинешь.
- Какая ты добрая, человеколюбивая… - он закатывает глаза и нечаянно наступает ей на ногу.
- Медведь! - не переставая улыбаться, шипит Анна. - Гризли! Не желаю больше танцевать с тобой!
Ну да, ну да. Того, с кем она желает танцевать, что-то вообще не видно в зале - отбыл восвояси? Ей уже и обидно. Мог бы пригласить еще, если б хотел. Может, постеснялся лезть на глаза? (Сама того не замечая, Анна уже подыскивает ему оправдания.) Тем более парень пока ничего собой не представляет (мужчины чувствительны к таким вещам). Она уже расспросила о нем крестного: младший сын какого-то его коллеги по африканской миссии, служит в отделе научных и культурных связей - вот и все, что она узнала.
Еще не поздно, утешает она себя. Может он еще появится. И тогда увидит ее в самом эффектном из всех вальсов - вельере. Ей хочется покрасоваться перед ним, поймать восхищение в глазах. Она тщетно обшаривает толпу взглядом.
***
Трудно привлечь внимание девушки, ничего о ней не зная. Значит, надо разузнать, а потом порадовать ее тем, что она любит, завести разговор, который ей интересен. Благо, она публичная персона - информации море! Уединившись в тихом уголке, откуда хорошо виден зал, он поглядывает на танцующих и листает в смартфоне англоязычные сайты, создавая такие поисковые запросы, которые заставили бы покраснеть Анну, знай она о его занятии. Впрочем, «ничего такого» о ней не пишут. Ей нет еще и 23-х, окончила Уппсальский университет, сейчас - аспирантка Сорбонны: изучает опыт урегулирования международных конфликтов. Увлечения: музыка, театр, верховая езда, ботаника… ботаника?
Вот какая-то анкета трехлетней давности - «про любовь»:
Любимое время года: ранняя осень
… время суток: вечер
…напиток: родниковая вода, из алкогольных - ягодный крюшон
…занятия: читать, музицировать, быть наедине с природой
…музыка: симфоническая (Шуберт симфония №9 «The Great», Сибелиус симфония №7, обе минорные симфонии Моцарта №40, и №25, Бетховен №4 и №6 «Пасторальная»).
… танец: вальс-вельер (ссылка)
Отлично! Вряд ли у него тут будет много конкурентов. По ссылке видеоролик: Анна и тот рослый блондин, с которым она только что танцевала фокстрот. Похоже, они давно знакомы.
Он возвращается в зал. Теперь главное не упустить момент.
***
Вон он (какое облегчение!), с бокалом в руке беседует с дамой в лиловом и ее спутником - все трое что-то оживленно обсуждают. Ей кажется, или он в самом деле наблюдает за ней издали? (Что, если приметив ее взгляд, он задается тем же вопросом?) Нечего тут стоять и пялиться на него! Она заставляет себя отвернуться, включиться в общение. Пока оркестр играет ненавязчивые мелодии, она обменивается несколькими фразами с главой Норвежского нобелевского комитета, потом - с секретарем Шведской академии, чувствуя, как нарастает в ней нелепое, ненужное волнение.
Наконец-то вступление к вельеру. Толпа раздалась, льдисто сверкающий паркет пуст. Где же Эдмунд? Обольщает очередную старушку? Анна в нетерпении вглядывается в рябь лиц.
- Позвольте пригласить вас, - мягко говорит голос слева. Она даже не видела, как он подошел. Сердце бухает в ребра так, что вот-вот разобьётся.
Эдмунд замешкался - проворонил начало. Но с кем это пошла его невеста? (все знают, что они, в конце концов, поженятся, да почему бы и нет - разве есть девчонка красивее Анны?) Кто этот малый с ней? Танцует, будто всю жизнь на паркете… Но Анна-то, Анна! Разлетелась к нему, прямо парит!
Скрипки выпиливают пенное кружево пассажей, томно дышат виолончели. Вальс-интрига, вальс-соблазнение, вальс-обещание любви... Крещендо несет их мимо плавящихся взглядов подуставшей академической публики. Ладони встречаются, руки сплетаются, расплетаются, перехват под локоть, перехват на плечо, поворот, спиной к нему, поддержка - она взлетает на его руках - он кружит ее легко, ни на миг не отпуская улыбкой. Последний шанс сказать ему что-нибудь такое… такое!
- Сплошное удовольствие танцевать с вами!
Улыбается смущенно-польщенно - не привык к комплиментам? Да ну!
***
Он чувствует себя победителем: Анна пошла танцевать с ним, а не с тем, кого явно ждала и высматривала. И главное, он придумал повод задержаться рядом с ней после танца - самый простой и естественный: предложить выпить чего-нибудь прохладительного. Вряд ли эти минуты рядом с ней что-то изменят, но сейчас он рад любой малости. Как хочется побыть счастливым хоть чуть-чуть, пока их несет и кружит течение умопомрачительного вальса.
Музыка накатывает стремительными волнами, с широкими качельными махами, с этими нарочитыми замираниями на взлете, перед тем как ухнуть вместе с сердцем вниз, с кружением зала вокруг неудержимо вальсирующей пары, и крутыми (на раз-два-три) разворотами, от которых колоколом стоит ее юбка, и летят за плечами легкие вьющиеся пряди.
- Посмотрите-ка на них! - рядом с Эдмундом останавливается представительный седой господин (не крестный ли это Анны?) - Помяните мое слово, через год мы будем танцевать на их свадьбе.
Седой господин ошибся. Но только в сроках.
------------------------------------
Regina* - титул; в данном случае то же, что и кронпринцесса, хотя общее значение шире. Regina в переводе с латыни значит «царственная», «рожденная править». Согласно закону об абсолютной примогенитуре (право первородства) титул Regina (или Rex, если это мальчик) носит первый ребенок венценосных родителей, от рождения до смерти, как бы ни сложилась жизнь.