Хроники короновируса
Все собираюсь начать записывать по дням и часам, как же оно все начиналось и продолжалось. Пока свежо в памяти и по горячим следам. Потому что есть полное ощущение нереальности и нелогичности происходящего. Потому что на моей памяти такого еще не случалось. Хотя это, конечно, вопрос восприятия. Была перестройка и развал СССР, было ноль однопроцентное молоко в магазинах, был непростой выбор - либо уехать, либо уйти из науки в коммерцию. Но почему-то в молодости все это воспринималось как часть нормальной борьбы за место под солнцем. А может просто сил было больше. Нынешняя же ситуация выбивает из колеи, потому что только-только выпнули детей из гнезда, только-только начали наконец, не прошло и пятидесяти лет, жить для себя, а тебе показывают вот такой большой кукиш. Да, планы рушатся пока только на ближайшее лето, но сколько этих лет нам осталось? Кот наплакал, особенно активных лет.
Все собираюсь начинать записывать, потому что когда-то все-таки что-то читаю, хочется убеждать и спорить, высказать уже, наконец, мое собственное, личное, а потому самое бесценное видение ситуации. Но почему-то это желание быстро проходит. Опыт, наверное. "Не делай, не говори и не думай ничего, если тебя об этом не просят".
Все собираюсь начать записывать по дням и часам, чтобы лет через 50 во время новой пандемии меня цитировали в соцсетях нового поколения так, как цитируют сейчас Хемингуэя, Пушкина и его кого-то. Не вчитываюсь, потому что и так знаю, что "это не пипец, все уже когда-то было". А поток шуточек, истерий, мнений, глубокомысленных высказываний не иссякает и все так же продолжает раздражать.
Чтобы уже хоть как-то начать, решила записать мысль, которая посетила меня вчера во время общения с друзьями (общение было онлайн, если что). Всех взволновала судьба нашего азорского похода, запланированного на конец июня. Всех, кроме нас с мужем. "А что это вы такие спокойные?" - спросили нас. Я зависла на секунду и вдруг поняла, что уже прошла все стадии принятия неизбежного.
Стадия первая - отрицание. Когда появились первые всхлипы по поводу вспышки короновируса, это не воспринялось серьезно вообще. Мы уже читали про коровье бешенство, птичий и свиной грипп, а еще про более серьезную эболу. "Опять журналистам стало не о чем писать", - подумала я.
Стадия вторая - гнев. "Да что же это такое, какая пандемия (когда ВОЗ объявил вспышку короновируса в Китае пандемией) при ста тысячах заболевших на всем земном шаре? Достали, паникеры проклятые", - подумали мы и стали собирать чемодан, чтобы ехать в долгожданный лыжный отпуск.
Стадия третья - торг. "Вы, конечно, едете не в Италию, а в Австрию", - сказал начальник моего мужа, по совместительству один из наших пяти директоров, а, значит, и мой начальник, - "но, вполне возможно, вам придется посидеть на карантине две недели, когда вы вернетесь". Ок, подумала я. Если начальство настаивает, я могу и на карантине посидеть, продлив себе отпуск на целых две недели. Может, вдруг удастся ковер почистить и стены покрасить (тут я мечтательно закатила глаза). У меня, конечно, люди в очереди стоят, но, еще раз, если начальство настаивает...
Стадия четвертая - апатия (иногда трактуют как депрессию). Когда, глядя на пасторальный альпийский пейзаж за окном, мы читали новости о том, что завтра, в пятницу, 13-ого, наш институт, возможно, закроют на карантин, мысли текли довольно вяло. Что-то вроде: ну и хорошо, наш карантин совпадет с карантином всего института, меньше будет неопределенности и бумажной работы. Когда утром в пятницу, тринадцатого, коллега написала мне, что институт скорее всего закрою и не нужно ли мне что-то забрать из лаборатории или заморозить что-нибудь, чтобы не пропало, я лениво подумала, что какая я молодец, что не стала рвать жилы перед отпуском и не оставила в живых ни одной тварюшки, а все заморозила.
Стадия пятая - принятие (или смирение). Да, мы смирились. Смирились с плохими и нелогичными новостями. Иногда четвертая стадия возвращается и мы начинаем апатично их обсуждать, но дискуссия довольно быстро затухает, потому что спорить не о чем. Смирились с необходимостью сидеть дома (некоторым даже не пришлось прикладывать к этому больших усилий). Даже смирились с тем, что отпускные планы на текущий год поставлены под большой вопрос. И что мы потеряем энную сумму денег на всем этом.
Из этого смирения выкристаллизовалось только одно послание: люди, которые все это затеяли (мы можем только гадать зачем), я очень надеюсь, что в аду, в который я, к сожалению, не верю, вам приготовлен отдельный особо извращенный котел.
Все собираюсь начинать записывать, потому что когда-то все-таки что-то читаю, хочется убеждать и спорить, высказать уже, наконец, мое собственное, личное, а потому самое бесценное видение ситуации. Но почему-то это желание быстро проходит. Опыт, наверное. "Не делай, не говори и не думай ничего, если тебя об этом не просят".
Все собираюсь начать записывать по дням и часам, чтобы лет через 50 во время новой пандемии меня цитировали в соцсетях нового поколения так, как цитируют сейчас Хемингуэя, Пушкина и его кого-то. Не вчитываюсь, потому что и так знаю, что "это не пипец, все уже когда-то было". А поток шуточек, истерий, мнений, глубокомысленных высказываний не иссякает и все так же продолжает раздражать.
Чтобы уже хоть как-то начать, решила записать мысль, которая посетила меня вчера во время общения с друзьями (общение было онлайн, если что). Всех взволновала судьба нашего азорского похода, запланированного на конец июня. Всех, кроме нас с мужем. "А что это вы такие спокойные?" - спросили нас. Я зависла на секунду и вдруг поняла, что уже прошла все стадии принятия неизбежного.
Стадия первая - отрицание. Когда появились первые всхлипы по поводу вспышки короновируса, это не воспринялось серьезно вообще. Мы уже читали про коровье бешенство, птичий и свиной грипп, а еще про более серьезную эболу. "Опять журналистам стало не о чем писать", - подумала я.
Стадия вторая - гнев. "Да что же это такое, какая пандемия (когда ВОЗ объявил вспышку короновируса в Китае пандемией) при ста тысячах заболевших на всем земном шаре? Достали, паникеры проклятые", - подумали мы и стали собирать чемодан, чтобы ехать в долгожданный лыжный отпуск.
Стадия третья - торг. "Вы, конечно, едете не в Италию, а в Австрию", - сказал начальник моего мужа, по совместительству один из наших пяти директоров, а, значит, и мой начальник, - "но, вполне возможно, вам придется посидеть на карантине две недели, когда вы вернетесь". Ок, подумала я. Если начальство настаивает, я могу и на карантине посидеть, продлив себе отпуск на целых две недели. Может, вдруг удастся ковер почистить и стены покрасить (тут я мечтательно закатила глаза). У меня, конечно, люди в очереди стоят, но, еще раз, если начальство настаивает...
Стадия четвертая - апатия (иногда трактуют как депрессию). Когда, глядя на пасторальный альпийский пейзаж за окном, мы читали новости о том, что завтра, в пятницу, 13-ого, наш институт, возможно, закроют на карантин, мысли текли довольно вяло. Что-то вроде: ну и хорошо, наш карантин совпадет с карантином всего института, меньше будет неопределенности и бумажной работы. Когда утром в пятницу, тринадцатого, коллега написала мне, что институт скорее всего закрою и не нужно ли мне что-то забрать из лаборатории или заморозить что-нибудь, чтобы не пропало, я лениво подумала, что какая я молодец, что не стала рвать жилы перед отпуском и не оставила в живых ни одной тварюшки, а все заморозила.
Стадия пятая - принятие (или смирение). Да, мы смирились. Смирились с плохими и нелогичными новостями. Иногда четвертая стадия возвращается и мы начинаем апатично их обсуждать, но дискуссия довольно быстро затухает, потому что спорить не о чем. Смирились с необходимостью сидеть дома (некоторым даже не пришлось прикладывать к этому больших усилий). Даже смирились с тем, что отпускные планы на текущий год поставлены под большой вопрос. И что мы потеряем энную сумму денег на всем этом.
Из этого смирения выкристаллизовалось только одно послание: люди, которые все это затеяли (мы можем только гадать зачем), я очень надеюсь, что в аду, в который я, к сожалению, не верю, вам приготовлен отдельный особо извращенный котел.