Россия - родина слонов
Происхождение знаменитой поговорки «Россия - родина слонов» связано совершенно не с Россией. Появилась она в результате экспедиции Жана-Франсуа Лаперуза, того самого, чьим именем назвали пролив и судьба которого настолько взволновала Людовика ХVI, что он интересовался судьбой Лаперуза даже на эшафоте.
Во время исследования острова Врангеля экспедиция Лаперуза, помимо известных сему миру овцебыков, чей мех и молоко еще совершенно недооценены российским агропромышленным комплексом, открыла и еще один вид животных, ныне почти позабытый.
Сам Лаперуз назвал их «элефант ля рюс» - русский слон, хотя слонами эти небольшие (с борзую) мохнатые животные, строго говоря, не были. На момент экспедиции великого французского путешественника на острове Врангеля еще проживал этот уникальный эндемик - малый русский слон. Но русские слоны были не слонами, а карликовыми потомками мамонта, сильно измельчавшими и с атрофированным хоботом. Узнав об этом открытии, император Павел I и произнес восхищенно ставшую знаменитой поговорку. А трагическая судьба императора стала залогом того, что русский слон не вызывал никакого интереса у потомков царя-рыцаря.
И без того немногочисленный вид уже столетием спустя стал легкой добычей для русских и американских промышленников. Промышленной ценности мамонты не представляли, но их активно отстреливали китобои, зимующие на острове - в основном ради спортивного развлечения.
К моменту становления советской власти популяция малого русского слона сократилась до 50-70 особей, и Анадырский ревком принял срочные меры для спасения вида; была запрещена охота, ученые начали прикормку животных, местное население премировалось за отстрел естественного врага русских мамонтов - волков. Но ситуация изменилась с приходом к власти Сталина и установления на Северо-востоке страны диктатуры НКВД, передачи всей власти тресту «Дальстрой».
Именно остров Врангеля был выбран руководством «Дальстроя» для первых экспериментов по рискованному земледелию, там предпринимались первые попытки выращивания пшеницы в условиях заполярья. Это и сгубило малого русского слона. Слоны вытаптывали и выедали посевы пшеницы, а поскольку хлеб для империи НКВД был в большем приоритете, нежели сохранение редких видов - то животное-вредитель (в документах мамонтов сравнивают с троцкистскими двурушниками) безжалостно уничтожалось. Приложили свою руку и заключенные. Зеки, руками которых и выращивалась пшеница, не упускали возможности полакомиться слонятиной. Об одном таком случае упоминает Шаламов, отмечая, что причиной гибели вида стала бесчеловечная система, царившая в сталинских лагерях.
Так или иначе, но уже к сороковым годам последний малый русский слон по прозвищу Перкунас доживал свои дни в рижском зоопарке. Он погиб в 1944 году во время налета советской авиации.
Во время исследования острова Врангеля экспедиция Лаперуза, помимо известных сему миру овцебыков, чей мех и молоко еще совершенно недооценены российским агропромышленным комплексом, открыла и еще один вид животных, ныне почти позабытый.
Сам Лаперуз назвал их «элефант ля рюс» - русский слон, хотя слонами эти небольшие (с борзую) мохнатые животные, строго говоря, не были. На момент экспедиции великого французского путешественника на острове Врангеля еще проживал этот уникальный эндемик - малый русский слон. Но русские слоны были не слонами, а карликовыми потомками мамонта, сильно измельчавшими и с атрофированным хоботом. Узнав об этом открытии, император Павел I и произнес восхищенно ставшую знаменитой поговорку. А трагическая судьба императора стала залогом того, что русский слон не вызывал никакого интереса у потомков царя-рыцаря.
И без того немногочисленный вид уже столетием спустя стал легкой добычей для русских и американских промышленников. Промышленной ценности мамонты не представляли, но их активно отстреливали китобои, зимующие на острове - в основном ради спортивного развлечения.
К моменту становления советской власти популяция малого русского слона сократилась до 50-70 особей, и Анадырский ревком принял срочные меры для спасения вида; была запрещена охота, ученые начали прикормку животных, местное население премировалось за отстрел естественного врага русских мамонтов - волков. Но ситуация изменилась с приходом к власти Сталина и установления на Северо-востоке страны диктатуры НКВД, передачи всей власти тресту «Дальстрой».
Именно остров Врангеля был выбран руководством «Дальстроя» для первых экспериментов по рискованному земледелию, там предпринимались первые попытки выращивания пшеницы в условиях заполярья. Это и сгубило малого русского слона. Слоны вытаптывали и выедали посевы пшеницы, а поскольку хлеб для империи НКВД был в большем приоритете, нежели сохранение редких видов - то животное-вредитель (в документах мамонтов сравнивают с троцкистскими двурушниками) безжалостно уничтожалось. Приложили свою руку и заключенные. Зеки, руками которых и выращивалась пшеница, не упускали возможности полакомиться слонятиной. Об одном таком случае упоминает Шаламов, отмечая, что причиной гибели вида стала бесчеловечная система, царившая в сталинских лагерях.
Так или иначе, но уже к сороковым годам последний малый русский слон по прозвищу Перкунас доживал свои дни в рижском зоопарке. Он погиб в 1944 году во время налета советской авиации.