О советском кино пространных рассуждений псто
Думал из центра сегодня не уеду.
Встретил на остановке девочку, которую трахал прошлым летом и немножко осенью. Не поздоровался. Не по причине дурного воспитания, а потому что обещал "больше не беспокоить". Хотя мне наши "отношения" больше напоминали болезненно привлекательный союз Марлы Сингер и перевоплощенного в Тайлере... "рассказчика" (Вы не обращали внимания, что главного героя "Бойцовского клуба" нигде не называют по имени?). А вот кто еще сможет похвастаться, что у "нас все было как в кино"?
Изведенный ожиданием решил зайти выпить. Место выбрал символическое. Куда приглашал полтора года назад другую девочку с намерением ее склеить. В итоге меня как нашкодившего котенка повозили мордой по дерьму и дали ясно понять кто я по этой жизни. Жизнь дает, жизнь берет. Это - закон. Но само место мне понравилось.
Я заказал бокал пива и сел напротив стены. Это было кино-кафе. А значит, я никуда не мог деться от лиц, взирающих на меня с развешанных на стенах фотографий актеров. Замерших в кадрах советского кино. Я испытываю смешанные чувства к советскому кинематографу. У каждого из нас две профессии - своя собственная и кинокритика. И в моем представлении советское кино можно грубо разделить на несколько периодов.
Немое, прото-кино 20-х, начала 30-х годов. Советское по названию, царское по сути. Советский кинематограф еще просто не успевает сформироваться. И творческие кино-группы, работавшие в Империи, предпринимают попытки найти себя в новом, лепящемся здесь и сейчас государстве, встроиться в него. Пример - "Необычайные приключения мистера Веста в стране большевиков" (всего через несколько лет за подобное начнут сажать и расстреливать). Все это закономерно перерастает в появление уже более-менее идеологически верных режиссеров, снимающих эти ваши "Броненосцы Потемкины". Дух старой школы, однако, оказывается еще достаточно силен, что выливается в съемки не то чтобы антисоветских, но все же ложащихся на полку (а потом исчезающих с них) лент. Пример - "Бежин Луг", от которого до наших дней дошла лишь пара кадров.
Кино-ребенок-в-утробе-матери.
("Это даже не фильм, это тень фильма", - сказал о дважды уничтоженном "Бежине луге" Наум Клейман).
30-40-е годы. Доярки, стахановцы, обретшие счастье рабочие и крестьяне. Сюжеты прямые как засаленные карандаши за копченым ухом улыбающегося рабочего. Ничего примечательного. Младенец СССР подрастает и ему начинают прививать базовые паттерны поведения. "Что такое хорошо и что такое плохо?" Меньше глубины, которую очищенное от аристократии рабоче-крестьянское общество все равно не поймет (даром что самое "прогрессивное"), побольше практики. Вот, Вася, это болт, крути его. Вот, Дуня, это корова, дои ее. С началом войны транслируемые ролевые модели подправили. Кинули щепотку русскости - Александры Невские там, Суворовы, вот это все. Чтоб о героическом прошлом напомнить. А то какое героическое прошлое у СССР в 41-ом? Голодомор и суды-"тройки"?
(Потрясающей глубины метафора "Убей немца!" Угадайте, где аллегорически изображен Вермахт, а где РККА? Кстати сказать, в годы войны солдаты воевали как раз таки с простыми немцами. Солдатам Вермахта было запрещено состоять в политических организациях. Так что скорее это немцы воевали против коммунистов, коих в Красной Армии было предостаточно, ну или коммунисты воевали против немцев - кому как больше нравится. Религиозный культ "борьбы с фашизмом" придумали много позже, когда брежневский рай начал трещать по швам и срочно потребовались новые скобы, способные скреплять и удерживать вместе махину под названием СССР. Скрепка оказалась настолько прочной, что из-за нее до сих пор недовольство стрельбой по людям из посаженых "Приор" воспринимается как непочтение к "победе над фошызмом").
50-60-е годы. Заборов немчуру и заняв в мире то место, которое Российская Империя должна была занять еще по итогам Первой Мировой (не случись маленькая оказия - геволюция), СССР вернулся к воспитанию своей нарождающейся "новой исторической общности". Во всем, и в этом, следуя заветам Ильича: «Пока народ безграмотен, из всех искусств для нас важнейшими являются кино и цирк" (Александр Александрович, привет Вам от жителей Ижевска!).
Я долго не мог понять природу своего неприятия этого периода в советском кинематографе. Он отталкивал меня. Царапал. Мне было неприятно его смотреть. Я не мог понять почему. Потом понял. Все советское кино 30-х, 40-х, а отчасти и 50-х годов - это такой грубый, топорный учебник по этикету для дремучих крестьянских детей. Вырубив под корень всю прежнюю российскую интеллигенцию и аристократию (которая тонко и умело решала задачи по социальному строительству и государственному управлению), мудрые вожди вдруг столкнулись с совершенно неожиданной проблемой - нацарапанном на антикварном пианино слове "Хуй". И все бы ничего, но даже в коммунистическом Эдеме не принято ссать в парадных. Поэтому нашего подросшего ребенка из года в год, из ленты в ленту, на гротескных сценках учили и показывали как надо себя вести, а как не надо. Что можно делать, а что - ай-яй! Республика ШКИД республиканского же масштаба.
Глядя на это чувствуешь то, что чувствует взрослый человек, случайно оказавшийся в детском саду и заставший сцену показательного наказания нашкодившего ребенка, готового пуститься в рёв, в исполнении рыхлой воспитательницы неопределяемого возраста. И все бы ничего. Зашел, увидел, понял, что ошибся дверью, и вышел. Но нет, нас вовлекают в происходящее, побуждают обвинять и сочувствовать, отождествлять себя с... с кем? С 6-ти летней девочкой, взявшей чужую куклу без спроса, которую ругают за это? "Товарищи! Я считаю что Петров совершил недопустимое! Наша коммуна считает, что Петрову нужно запретить какать в наш горшок! Кто за? Единогласно!". "Бульвар Сансет" захотели?, а вот н-на тебе "Весну на Заречной улице"! "Королеву бензоколонки" и "Девчат" на сдачу!
Сюжет? Интрига? Конфликт? Метаморфозы героев? Ну был в начале фильма беспартийным - к концу стал партийным. Все развитие. Картина мира ребенка, что булевская математика - вкл.- выкл., хороший - плохой, добро - зло. Кино черно-белое не только формально, но и по сути. По содержанию.
Кино-ребенок.
(Я простая советская повариха которая срать-ебать хотела на эти ваши этикеты, контра недобитая. Говоришь в тумбочке у тебя пошуровала? А ну отлезь, гнида!Скажи спасибо что не насрала!)
70-80-е. Школьник подрос и начал участвовать в самодеятельности, которая уже хотя бы не выглядит как монолог "злого и страшного серого волка" из "Джентельменов удачи". Добротная "золотая середина" советского кино. Окончательно сформировавшаяся школа обладает всем необходимым для того, чтобы поставить производство кинолент на поток, соблюдая при этом минимальный процент брака. Это кино уже можно смотреть без спазмов отторжения. Сюжеты перестали быть похожи на пересказы народных сказок для самых маленьких, а уровень производимого в цехах "Мос-", "Лен-", и прочих "-фильмов" достиг такого уровня, что особо одаренных учеников решено было отпросить с уроков труда и домоводства, и отправить с показательными выступлениями в соседний район. И даже получить там "Оскара".
Кино-отрочество.
(Даже у такого кощунника, как я, не поворачивается язык писать всякие пакости под этой классикой).
"Перестроечное" кино. Мой любимый период. Во многом из-за того, что я сам уже был свидетелем событий, находивших свое отражение в кинолентах того времени.
Фильмы-свидетели последних лет существования СССР - это иллюстрация поведения подростка, который долго и мучительно пытался доказать маме с папой что "он уже не ребенок", дождавшийся, наконец, момента когда уставшие, задерганные своими проблемами родителями (конец 80-х выдался очень насыщенными на события), наконец махнули рукой и выдали такое долгожданное, такое сладкое слуху: "Ой да, делай ты уже что хочешь!"
Режиссеры кинулись снимать все то, что скоро начнут называть "чернухой". Все, по их мнению, "запретное". Все, что хоть отдаленно, хоть сколько-нибудь несло на себе след от укусов Адама и Евы. Как охотничьи псы они бросились по следу, ведомые на запах Искушения: "Маленькая Вера", "Интердевочка", оказалось, что в СССР есть секс, и это не убогое тыканье, а болезненно красивая близость.
Расцвет "подросткового" кино, у которого заколосился лобок, и которое с надрывом, который бывает только в 17 лет, пытается объяснить себя себе и миру. Что может быть большим воплощением кризиса самоидентификации одной шестой части суши, чем Авария-"дочь мента", или "курьер" Ваня? Кто еще передаст всю глубину отчаяния молодой России так, как это сделала Инга Ильм, вчера игравшая воплощение советской школьницы пионерку Машу Старцеву в "Приключениях Петрова и Васечкина", а сегодня раздевающаяся перед незнакомым парнем в грязном захламленном подвале безликой больницы в "Глазах". То, что было невозможно представить вчера, превратилось в обыденность сегодня. Наконец-то "стало можно".
Кино-преданная-юность.
(Как там у классиков, "Глаза - зеркало души"? Так, кажется? Что мы можем увидеть в глазах этой молодой девочки, которой еще "жить да жить"? Уверен, что даже сами создатели фильма "Глаза" не могли и подозревать тогда, в 1992-ом, насколько символичным стало их произведение. Миллионы молодых, которые не прочь ослепнуть, лишь бы не оборачиваться, не видеть, не смотреть. Много ли желаний и двух молодых ребят? Просто любить и быть любимыми. Непозволительная роскошь, проваливающаяся в расползающиеся на стыке эпох трещины. Скоро такие, как он, безлико-одинаковые в серых бушлатах, будут гореть на улицах Грозного. Скоро такие, как она, бесконечной вереницей покорных наложниц потянуться на Запад, туда, где "нормальная, человеческая" жизнь).
Вдоволь набесившись на развалинах старого мира, подросток успокоился, пришел в себя, огляделся, и понял, что старого, грубоватого, но простого и понятного мира больше нет. Вернуться домой к родителям не получится. Не осталось ни дома, ни родителей. Впереди - пугающая неизвестность. Что снимать? Кого? Для кого? Задумавшись обо всем этом я на автомате подношу бокал к губам, но понимаю, что он пуст. Я ставлю его на стол. Стекло мягко прижимает картонный подстаканник. Мне пора идти. Вслед мне продолжают смотреть комбайнеры и немецкие рыцари, советские инженеры и первое поколение людей с паспортами "РФ". Я не оборачиваюсь, я не хочу читать в их глазах вопрос: "Ну, про нас то все уже ясно, а вот вы, кто вы такие?".
А кто мы? Чем себя проявим мы? Ведь у нас нет ни великой войны, ни великой депрессии. У нас - стабильность.
Встретил на остановке девочку, которую трахал прошлым летом и немножко осенью. Не поздоровался. Не по причине дурного воспитания, а потому что обещал "больше не беспокоить". Хотя мне наши "отношения" больше напоминали болезненно привлекательный союз Марлы Сингер и перевоплощенного в Тайлере... "рассказчика" (Вы не обращали внимания, что главного героя "Бойцовского клуба" нигде не называют по имени?). А вот кто еще сможет похвастаться, что у "нас все было как в кино"?
Изведенный ожиданием решил зайти выпить. Место выбрал символическое. Куда приглашал полтора года назад другую девочку с намерением ее склеить. В итоге меня как нашкодившего котенка повозили мордой по дерьму и дали ясно понять кто я по этой жизни. Жизнь дает, жизнь берет. Это - закон. Но само место мне понравилось.
Я заказал бокал пива и сел напротив стены. Это было кино-кафе. А значит, я никуда не мог деться от лиц, взирающих на меня с развешанных на стенах фотографий актеров. Замерших в кадрах советского кино. Я испытываю смешанные чувства к советскому кинематографу. У каждого из нас две профессии - своя собственная и кинокритика. И в моем представлении советское кино можно грубо разделить на несколько периодов.
Немое, прото-кино 20-х, начала 30-х годов. Советское по названию, царское по сути. Советский кинематограф еще просто не успевает сформироваться. И творческие кино-группы, работавшие в Империи, предпринимают попытки найти себя в новом, лепящемся здесь и сейчас государстве, встроиться в него. Пример - "Необычайные приключения мистера Веста в стране большевиков" (всего через несколько лет за подобное начнут сажать и расстреливать). Все это закономерно перерастает в появление уже более-менее идеологически верных режиссеров, снимающих эти ваши "Броненосцы Потемкины". Дух старой школы, однако, оказывается еще достаточно силен, что выливается в съемки не то чтобы антисоветских, но все же ложащихся на полку (а потом исчезающих с них) лент. Пример - "Бежин Луг", от которого до наших дней дошла лишь пара кадров.
Кино-ребенок-в-утробе-матери.
("Это даже не фильм, это тень фильма", - сказал о дважды уничтоженном "Бежине луге" Наум Клейман).
30-40-е годы. Доярки, стахановцы, обретшие счастье рабочие и крестьяне. Сюжеты прямые как засаленные карандаши за копченым ухом улыбающегося рабочего. Ничего примечательного. Младенец СССР подрастает и ему начинают прививать базовые паттерны поведения. "Что такое хорошо и что такое плохо?" Меньше глубины, которую очищенное от аристократии рабоче-крестьянское общество все равно не поймет (даром что самое "прогрессивное"), побольше практики. Вот, Вася, это болт, крути его. Вот, Дуня, это корова, дои ее. С началом войны транслируемые ролевые модели подправили. Кинули щепотку русскости - Александры Невские там, Суворовы, вот это все. Чтоб о героическом прошлом напомнить. А то какое героическое прошлое у СССР в 41-ом? Голодомор и суды-"тройки"?
(Потрясающей глубины метафора "Убей немца!" Угадайте, где аллегорически изображен Вермахт, а где РККА? Кстати сказать, в годы войны солдаты воевали как раз таки с простыми немцами. Солдатам Вермахта было запрещено состоять в политических организациях. Так что скорее это немцы воевали против коммунистов, коих в Красной Армии было предостаточно, ну или коммунисты воевали против немцев - кому как больше нравится. Религиозный культ "борьбы с фашизмом" придумали много позже, когда брежневский рай начал трещать по швам и срочно потребовались новые скобы, способные скреплять и удерживать вместе махину под названием СССР. Скрепка оказалась настолько прочной, что из-за нее до сих пор недовольство стрельбой по людям из посаженых "Приор" воспринимается как непочтение к "победе над фошызмом").
50-60-е годы. Заборов немчуру и заняв в мире то место, которое Российская Империя должна была занять еще по итогам Первой Мировой (не случись маленькая оказия - геволюция), СССР вернулся к воспитанию своей нарождающейся "новой исторической общности". Во всем, и в этом, следуя заветам Ильича: «Пока народ безграмотен, из всех искусств для нас важнейшими являются кино и цирк" (Александр Александрович, привет Вам от жителей Ижевска!).
Я долго не мог понять природу своего неприятия этого периода в советском кинематографе. Он отталкивал меня. Царапал. Мне было неприятно его смотреть. Я не мог понять почему. Потом понял. Все советское кино 30-х, 40-х, а отчасти и 50-х годов - это такой грубый, топорный учебник по этикету для дремучих крестьянских детей. Вырубив под корень всю прежнюю российскую интеллигенцию и аристократию (которая тонко и умело решала задачи по социальному строительству и государственному управлению), мудрые вожди вдруг столкнулись с совершенно неожиданной проблемой - нацарапанном на антикварном пианино слове "Хуй". И все бы ничего, но даже в коммунистическом Эдеме не принято ссать в парадных. Поэтому нашего подросшего ребенка из года в год, из ленты в ленту, на гротескных сценках учили и показывали как надо себя вести, а как не надо. Что можно делать, а что - ай-яй! Республика ШКИД республиканского же масштаба.
Глядя на это чувствуешь то, что чувствует взрослый человек, случайно оказавшийся в детском саду и заставший сцену показательного наказания нашкодившего ребенка, готового пуститься в рёв, в исполнении рыхлой воспитательницы неопределяемого возраста. И все бы ничего. Зашел, увидел, понял, что ошибся дверью, и вышел. Но нет, нас вовлекают в происходящее, побуждают обвинять и сочувствовать, отождествлять себя с... с кем? С 6-ти летней девочкой, взявшей чужую куклу без спроса, которую ругают за это? "Товарищи! Я считаю что Петров совершил недопустимое! Наша коммуна считает, что Петрову нужно запретить какать в наш горшок! Кто за? Единогласно!". "Бульвар Сансет" захотели?, а вот н-на тебе "Весну на Заречной улице"! "Королеву бензоколонки" и "Девчат" на сдачу!
Сюжет? Интрига? Конфликт? Метаморфозы героев? Ну был в начале фильма беспартийным - к концу стал партийным. Все развитие. Картина мира ребенка, что булевская математика - вкл.- выкл., хороший - плохой, добро - зло. Кино черно-белое не только формально, но и по сути. По содержанию.
Кино-ребенок.
(Я простая советская повариха которая срать-ебать хотела на эти ваши этикеты, контра недобитая. Говоришь в тумбочке у тебя пошуровала? А ну отлезь, гнида!Скажи спасибо что не насрала!)
70-80-е. Школьник подрос и начал участвовать в самодеятельности, которая уже хотя бы не выглядит как монолог "злого и страшного серого волка" из "Джентельменов удачи". Добротная "золотая середина" советского кино. Окончательно сформировавшаяся школа обладает всем необходимым для того, чтобы поставить производство кинолент на поток, соблюдая при этом минимальный процент брака. Это кино уже можно смотреть без спазмов отторжения. Сюжеты перестали быть похожи на пересказы народных сказок для самых маленьких, а уровень производимого в цехах "Мос-", "Лен-", и прочих "-фильмов" достиг такого уровня, что особо одаренных учеников решено было отпросить с уроков труда и домоводства, и отправить с показательными выступлениями в соседний район. И даже получить там "Оскара".
Кино-отрочество.
(Даже у такого кощунника, как я, не поворачивается язык писать всякие пакости под этой классикой).
"Перестроечное" кино. Мой любимый период. Во многом из-за того, что я сам уже был свидетелем событий, находивших свое отражение в кинолентах того времени.
Фильмы-свидетели последних лет существования СССР - это иллюстрация поведения подростка, который долго и мучительно пытался доказать маме с папой что "он уже не ребенок", дождавшийся, наконец, момента когда уставшие, задерганные своими проблемами родителями (конец 80-х выдался очень насыщенными на события), наконец махнули рукой и выдали такое долгожданное, такое сладкое слуху: "Ой да, делай ты уже что хочешь!"
Режиссеры кинулись снимать все то, что скоро начнут называть "чернухой". Все, по их мнению, "запретное". Все, что хоть отдаленно, хоть сколько-нибудь несло на себе след от укусов Адама и Евы. Как охотничьи псы они бросились по следу, ведомые на запах Искушения: "Маленькая Вера", "Интердевочка", оказалось, что в СССР есть секс, и это не убогое тыканье, а болезненно красивая близость.
Расцвет "подросткового" кино, у которого заколосился лобок, и которое с надрывом, который бывает только в 17 лет, пытается объяснить себя себе и миру. Что может быть большим воплощением кризиса самоидентификации одной шестой части суши, чем Авария-"дочь мента", или "курьер" Ваня? Кто еще передаст всю глубину отчаяния молодой России так, как это сделала Инга Ильм, вчера игравшая воплощение советской школьницы пионерку Машу Старцеву в "Приключениях Петрова и Васечкина", а сегодня раздевающаяся перед незнакомым парнем в грязном захламленном подвале безликой больницы в "Глазах". То, что было невозможно представить вчера, превратилось в обыденность сегодня. Наконец-то "стало можно".
Кино-преданная-юность.
(Как там у классиков, "Глаза - зеркало души"? Так, кажется? Что мы можем увидеть в глазах этой молодой девочки, которой еще "жить да жить"? Уверен, что даже сами создатели фильма "Глаза" не могли и подозревать тогда, в 1992-ом, насколько символичным стало их произведение. Миллионы молодых, которые не прочь ослепнуть, лишь бы не оборачиваться, не видеть, не смотреть. Много ли желаний и двух молодых ребят? Просто любить и быть любимыми. Непозволительная роскошь, проваливающаяся в расползающиеся на стыке эпох трещины. Скоро такие, как он, безлико-одинаковые в серых бушлатах, будут гореть на улицах Грозного. Скоро такие, как она, бесконечной вереницей покорных наложниц потянуться на Запад, туда, где "нормальная, человеческая" жизнь).
Вдоволь набесившись на развалинах старого мира, подросток успокоился, пришел в себя, огляделся, и понял, что старого, грубоватого, но простого и понятного мира больше нет. Вернуться домой к родителям не получится. Не осталось ни дома, ни родителей. Впереди - пугающая неизвестность. Что снимать? Кого? Для кого? Задумавшись обо всем этом я на автомате подношу бокал к губам, но понимаю, что он пуст. Я ставлю его на стол. Стекло мягко прижимает картонный подстаканник. Мне пора идти. Вслед мне продолжают смотреть комбайнеры и немецкие рыцари, советские инженеры и первое поколение людей с паспортами "РФ". Я не оборачиваюсь, я не хочу читать в их глазах вопрос: "Ну, про нас то все уже ясно, а вот вы, кто вы такие?".
А кто мы? Чем себя проявим мы? Ведь у нас нет ни великой войны, ни великой депрессии. У нас - стабильность.