АААААААА! это наше всё ...
Океанская Олимпиада
..... Вскоре мы удивленно наблюдали ливень, идущий горизонтально воде. Есть ли смысл описывать ощущения побывавшего в десятибалльном шторме? Об этом так много написано. Скажу просто, нас: школдыряло, кондыбило, шкондыбачило, гвоздячило, кантовало, головоножило и втыкало. Это примерно похоже на пьяную драку с Майком Тайсоном. Ты упрямо пытаешься устоять и идти вперед, получая хуки, свинги и апперкоты. Иногда они сливаются воедино, и тогда корпус корабля вздрагивает, и его стальная дрожь передается нам. Получив нокаутирующий удар, мы летим с огромной высоты в бурлящий омут. Падая, разбрызгиваем соленые брызги морского пота. Но поднять нос после такого удара сложно. Ты стоишь на ходовом мостике и чувствуешь себя рыбой в аквариуме - уровень океана находится на уровне твоих глаз. И отделяет тебя от морского царства только стекло ходового мостика. Тысячи тонн воды пытаются удержать затопленный нос корабля и не дать ему вырваться, встать и продолжить драку. Но, трясясь, скрипя и визжа шпангоутом, он встает вновь, получает набор двойных и тройных, прямых и боковых ударов, падает ниц, встает, получает в клюз и вновь падает. И так три дня. В этом боксерском матче мы должны были проиграть по очкам, но случайно выиграли, так как соперник лег в изнеможении, устав дубасить нас. Когда океан ушел в свой синий угол, штурман посчитал очки в нашу пользу - пройденные средним ходом вперед мили. Их не оказалось - за трое суток мы остались практически в одной точке.
И пока идет боксерский турнир, остальные олимпионики отдыхают. Опершись руками и ногами о переборки, они спят в позе гамаков. Их «сладкому» сну способствует журчание воды, просачивающейся под давлением гигантских волн через резиновые уплотнители иллюминаторов и гуляющей по палубе каюты, подмачивая опрометчиво спрятанные в нижний рундук запасы сигарет на весь поход. Это не страшно - самым лучшим из спортсменов обязательно достанется кубок в награду - полулитровая банка с сигаретными бычками от боцмана. Он стар, но опытен, этот мастер элегий и искрометных пиндарических од. Это про такого, как он, писали древние греки: «И под Бореем, веющим с севера, Гирканский дуб не вечно гнётся». Он, Геннадий, что по-гречески значит «Благородный», собирает окурки в трехлитровые банки с первого дня похода, а потом благородно расстается с ними, когда курево на борту заканчивается. Он случайно оставляет иллюминатор в каюте приоткрытым, а мы в него влезаем и воруем бычки, как древние греческие тинейджеры воровали виноград. Наше воровство вдохновляет его на устное написание душераздирающих элегий и од в честь матери и ее души, бога и его святого духа и других иррациональных образов и их душевного состояния.
А вот Андрей, что на греческом языке означает «Мужчина с детского возраста». Этот крупный атлет спит сном младенца на втором ярусе. Он настоящий мужчина, он один из немногих, кто никогда не привыкает к качке. Морская болезнь с тазиком в руках постоянно ходит за ним попятам. Андрей не ел трое суток, но вахту несет исправно: стойко и грамотно. Но теперь старуха в зеленой одежде все-таки подкосила его, и он спит на втором ярусе сном агнца. А я качаюсь гамаком за переборкой в соседней каюте и уснуть на скачущем быке койки не могу. И вдруг слышу: «Бддддыыыынь!» - будто кто-то уронил на палубу наковальню. Вбегаю к соседу и вижу: Андрюша сладко спит на палубе, корякнувшись с высоченного ложа; и морда у него сладостная, умиротворенно-детская - это морская болезнь, наконец, ушла мыть тазик. Положил я ему под голову подушку и пошел в кают-компанию - есть за себя и того парня, что сладко спит на палубе, но с ужина ушел голодный, хотя съел и третью порцию за еще одного парня, который рисовал на переборке гальюна портрет Ихтиандра.
Ночная вахта проходит скучно и голодно: сел на принайтованное кресло, но кресло оказалось взбесившимся мустангом; прилег на палубу, но стал кататься, как пустая бутылка; взобрался на автопрокладчик, но тут же соскользнул по кальке, покрывающей карту. Решил стоять качающимся дубом. В карманах полный джентльменский набор: сухари и вобла. Пожевал - покачался, полежал - покатался, налил чай - обжегся, присел - навернулся. А за бортом Майк Тайсон над нашим форштевнем издевается. И даже иногда бьет по почкам. Эти боковые удары особенно неприятны для всего, что не зашкертовано и принайтовано. Что у меня осталось незакрепленным по - штормовому? Нижний, четвертый, блок двухметрового чудо - калькулятора «Электроника - 100 И»! Конца на него не хватило...Веревки такой, военно - морской. Его шкаф занимает треть пространства моего поста, но списать это чудо сухопутной техники нельзя - он числится в рабочем состоянии. У него даже сохранилась перфолента, которая помогает нам печатать увольнительные записки для матросов. Для большего машине нужны программист и оператор с киянкой. Тогда они уже родились как класс, но еще не успели захватить власть на Земле, эти враждебные сисадмины. Кстати, именно они убили корабельных делопроизводителей, радистов и уже подбираются своими оптоволоконными щупальцами к горлу штурманов. Известно, что каждый штурман - потенциальный командир корабля. А это значит, что скоро нами будут командовать системные администраторы, отдавая приказы по «аське» и e-mailу.
А пока я качаюсь стоя и думаю - что же делать с четвертым блоком, катающимся на роликах по салазкам туда - сюда? Не придумав ничего, лег на палубу, расперся головой об основание прокладчика, ноги положил на нижнюю часть ЭВМ и сладко заснул. Мне снилось, что я живу в Москве, каждое утро езжу на работу на своей машине, возвращаюсь домой в семь часов вечера КАЖДЫЙ ДЕНЬ и сплю на кровати, которая совсем не качается! И проснулся в холодном поту от ужаса! Но задремал вновь, и мне стали сниться какие-то голые мужики, бегающие по пыльному кругу в какой-то Древней Греции.
Утром, выглянув в иллюминатор, я увидел почти ровный океан, поняв, что эти Аляскинские Олимпийские игры мы все - таки выиграли и что у нас теперь есть шанс попасть на следующие, когда наш флотский «комитет» загонит корабль в очередной шторм. Тогда я потянулся и улыбнулся тому, что сон о Москве оказался всего лишь бредом...
А сейчас я закончил рассказ и подошел к окну, взглянув на московские крыши. Бред.
Оценка: 0.83 Историю рассказал(а) тов. Navalbro : 25-04-2006 13:25:07
..... Вскоре мы удивленно наблюдали ливень, идущий горизонтально воде. Есть ли смысл описывать ощущения побывавшего в десятибалльном шторме? Об этом так много написано. Скажу просто, нас: школдыряло, кондыбило, шкондыбачило, гвоздячило, кантовало, головоножило и втыкало. Это примерно похоже на пьяную драку с Майком Тайсоном. Ты упрямо пытаешься устоять и идти вперед, получая хуки, свинги и апперкоты. Иногда они сливаются воедино, и тогда корпус корабля вздрагивает, и его стальная дрожь передается нам. Получив нокаутирующий удар, мы летим с огромной высоты в бурлящий омут. Падая, разбрызгиваем соленые брызги морского пота. Но поднять нос после такого удара сложно. Ты стоишь на ходовом мостике и чувствуешь себя рыбой в аквариуме - уровень океана находится на уровне твоих глаз. И отделяет тебя от морского царства только стекло ходового мостика. Тысячи тонн воды пытаются удержать затопленный нос корабля и не дать ему вырваться, встать и продолжить драку. Но, трясясь, скрипя и визжа шпангоутом, он встает вновь, получает набор двойных и тройных, прямых и боковых ударов, падает ниц, встает, получает в клюз и вновь падает. И так три дня. В этом боксерском матче мы должны были проиграть по очкам, но случайно выиграли, так как соперник лег в изнеможении, устав дубасить нас. Когда океан ушел в свой синий угол, штурман посчитал очки в нашу пользу - пройденные средним ходом вперед мили. Их не оказалось - за трое суток мы остались практически в одной точке.
И пока идет боксерский турнир, остальные олимпионики отдыхают. Опершись руками и ногами о переборки, они спят в позе гамаков. Их «сладкому» сну способствует журчание воды, просачивающейся под давлением гигантских волн через резиновые уплотнители иллюминаторов и гуляющей по палубе каюты, подмачивая опрометчиво спрятанные в нижний рундук запасы сигарет на весь поход. Это не страшно - самым лучшим из спортсменов обязательно достанется кубок в награду - полулитровая банка с сигаретными бычками от боцмана. Он стар, но опытен, этот мастер элегий и искрометных пиндарических од. Это про такого, как он, писали древние греки: «И под Бореем, веющим с севера, Гирканский дуб не вечно гнётся». Он, Геннадий, что по-гречески значит «Благородный», собирает окурки в трехлитровые банки с первого дня похода, а потом благородно расстается с ними, когда курево на борту заканчивается. Он случайно оставляет иллюминатор в каюте приоткрытым, а мы в него влезаем и воруем бычки, как древние греческие тинейджеры воровали виноград. Наше воровство вдохновляет его на устное написание душераздирающих элегий и од в честь матери и ее души, бога и его святого духа и других иррациональных образов и их душевного состояния.
А вот Андрей, что на греческом языке означает «Мужчина с детского возраста». Этот крупный атлет спит сном младенца на втором ярусе. Он настоящий мужчина, он один из немногих, кто никогда не привыкает к качке. Морская болезнь с тазиком в руках постоянно ходит за ним попятам. Андрей не ел трое суток, но вахту несет исправно: стойко и грамотно. Но теперь старуха в зеленой одежде все-таки подкосила его, и он спит на втором ярусе сном агнца. А я качаюсь гамаком за переборкой в соседней каюте и уснуть на скачущем быке койки не могу. И вдруг слышу: «Бддддыыыынь!» - будто кто-то уронил на палубу наковальню. Вбегаю к соседу и вижу: Андрюша сладко спит на палубе, корякнувшись с высоченного ложа; и морда у него сладостная, умиротворенно-детская - это морская болезнь, наконец, ушла мыть тазик. Положил я ему под голову подушку и пошел в кают-компанию - есть за себя и того парня, что сладко спит на палубе, но с ужина ушел голодный, хотя съел и третью порцию за еще одного парня, который рисовал на переборке гальюна портрет Ихтиандра.
Ночная вахта проходит скучно и голодно: сел на принайтованное кресло, но кресло оказалось взбесившимся мустангом; прилег на палубу, но стал кататься, как пустая бутылка; взобрался на автопрокладчик, но тут же соскользнул по кальке, покрывающей карту. Решил стоять качающимся дубом. В карманах полный джентльменский набор: сухари и вобла. Пожевал - покачался, полежал - покатался, налил чай - обжегся, присел - навернулся. А за бортом Майк Тайсон над нашим форштевнем издевается. И даже иногда бьет по почкам. Эти боковые удары особенно неприятны для всего, что не зашкертовано и принайтовано. Что у меня осталось незакрепленным по - штормовому? Нижний, четвертый, блок двухметрового чудо - калькулятора «Электроника - 100 И»! Конца на него не хватило...Веревки такой, военно - морской. Его шкаф занимает треть пространства моего поста, но списать это чудо сухопутной техники нельзя - он числится в рабочем состоянии. У него даже сохранилась перфолента, которая помогает нам печатать увольнительные записки для матросов. Для большего машине нужны программист и оператор с киянкой. Тогда они уже родились как класс, но еще не успели захватить власть на Земле, эти враждебные сисадмины. Кстати, именно они убили корабельных делопроизводителей, радистов и уже подбираются своими оптоволоконными щупальцами к горлу штурманов. Известно, что каждый штурман - потенциальный командир корабля. А это значит, что скоро нами будут командовать системные администраторы, отдавая приказы по «аське» и e-mailу.
А пока я качаюсь стоя и думаю - что же делать с четвертым блоком, катающимся на роликах по салазкам туда - сюда? Не придумав ничего, лег на палубу, расперся головой об основание прокладчика, ноги положил на нижнюю часть ЭВМ и сладко заснул. Мне снилось, что я живу в Москве, каждое утро езжу на работу на своей машине, возвращаюсь домой в семь часов вечера КАЖДЫЙ ДЕНЬ и сплю на кровати, которая совсем не качается! И проснулся в холодном поту от ужаса! Но задремал вновь, и мне стали сниться какие-то голые мужики, бегающие по пыльному кругу в какой-то Древней Греции.
Утром, выглянув в иллюминатор, я увидел почти ровный океан, поняв, что эти Аляскинские Олимпийские игры мы все - таки выиграли и что у нас теперь есть шанс попасть на следующие, когда наш флотский «комитет» загонит корабль в очередной шторм. Тогда я потянулся и улыбнулся тому, что сон о Москве оказался всего лишь бредом...
А сейчас я закончил рассказ и подошел к окну, взглянув на московские крыши. Бред.
Оценка: 0.83 Историю рассказал(а) тов. Navalbro : 25-04-2006 13:25:07